Однако Пригожину не повезло. Во всяком случае, тогда он думал именно так. При прохождении испытаний его определили не в желанную кавалерию, а в артиллерию. Всему виной его достижения в математике.
Ну кто же знал, что не стоит так выпячиваться. Офицер-воспитатель, командовавший их сборной ротой, заявил, что при прохождении испытаний потребно показать комиссии все свои таланты. Вот Сергей и расстарался.
Но против его ожиданий обучаться в артиллерийском кадетском корпусе ему даже понравилось. Тем более при всех тех новшествах, что вводились государем. Артиллерия претерпевала значительные изменения. И начались они с лафетов новой конструкции, которые позволяли добиваться возвышения до двадцати пяти градусов. Теперь пушки могли вести навесную стрельбу. Таким образом, артиллерия должна была занять более серьезную позицию в бою, получив гибкую систему ведения огня.
Появилась новая граната, позволяющая вести обстрел на дальних дистанциях. Цилиндросферическая форма позволила увеличить заряд более чем в два раза. Кроме усилившегося фугасного эффекта, увеличение заряда и корпуса способствовало разрыву гранаты на гораздо большее количество осколков. К тому же этот эффект усиливался наличием внутри снаряда чугунных картечин.
Граната обладала лучшей баллистикой благодаря устройству в хвостовой части оперения, имеющего скос под определенным углом. Кроме этого были введены два образца взрывателей, ударный и запальная трубка, которые были взаимозаменяемы. Ударный представлял собой сминающийся колпачок, под которым располагались кресало и кремень. При ударе о препятствие или о землю высекалась искра и воспламенялся разрывной заряд.
Запальные трубки имели различное время горения и позволяли воспламенять заряд еще в воздухе, осыпая противника картечным дождем. Успешная стрельба зависела от многих факторов, но русским ученым удалось разрешить эти проблемы. Разумеется, случались и казусы, такие как преждевременный или запоздалый подрыв снарядов. Случались и несрабатывания. Но в общем и целом это был прорыв в артиллерии.
Прошлым летом Пригожин с успехом окончил артиллерийский кадетский корпус и получил первое свое назначение. Словно в издевку, его направили именно в драгунский полк. Вот только принять участие в лихой кавалерийской атаке ему было не суждено. Более того, вместо новых орудий он получил под свое командование полубатарею из двух старых трехфунтовых пушек.
Зато ему повезло в другом. Драгунские полки в Запорожье не отсиживались в своих наскоро возведенных городках. Кроме постоянного патрулирования части полка всегда участвовали в уничтожении прорывавшихся для грабежа отрядов татарской конницы. Батальоны выходили в подобные рейды, будучи всегда усиленными артиллерией, даже зимой, для чего колеса орудий устанавливались на специальные лыжи.
– Волнуетесь, Сережа? – подойдя к подпоручику, поинтересовался командир драгунского полуэскадрона, выделенного в прикрытие артиллеристам.
– Волнуюсь, Александр Викторович.
Поручик был еще из старых кадров, ему было тридцать пять лет, а потому, вполне допуская простое обращение к себе, позволить того же в отношении старшего товарища Пригожин не мог. И потом, этот бывалый вояка вызывал у него восхищение. Сергей уже наблюдал его в деле, сам находясь в глубоком тылу. Настоящий рубака, отчаянная голова.
– Это хорошо, что волнуетесь, – ободряюще улыбнулся поручик, – только не увлекайтесь с этим. Перед боем от волнения до растерянности и страха один шаг. Ну полноте, Сережа, никто и не думает в вас усомниться.
– Именно поэтому вы, а не кто-то иной, сегодня прикрываете батарею? До этого, помнится, вы норовили оказаться в самом горячем месте.
– То есть, Сереженька, вы уверены, что самое горячее место то, где слышен свист клинков и топот копыт?
– Ну-у…
– Это ошибочное мнение. В одном вы правы, мой юный друг, я всегда выбираю места погорячее. Просто не могу иначе. Кровь играет, бурлит и требует чего-нибудь этакого. И сегодня я напросился сюда именно потому, что здесь будет опаснее всего. Разумеется, если наш Андрей Сергеевич не ошибся.
– Но ведь казакам и впрямь некуда деваться, только как подняться на обрыв именно в этом месте. И лишь потом они смогут вырваться на открытый простор.
Пригожин еще раз осмотрел занятую ими позицию. Она располагалась в начале распадка, в семистах шагах от спуска на нижнюю террасу. Именно по ней и двигались казаки с полоном. Примерно в сотне шагов перед ними распадок расширялся и его склоны становились более пологими.
До этого места всаднику подняться по ним было не то что невозможно, но довольно сложно. Подобный подъем отнимет у лошадей слишком много сил. Да и сам подъем будет ну очень медленным. Опять же для лошадей есть опасность поскользнуться, что скорее всего и произойдет, на молодой-то весенней травке, да еще и покрытой росой.
– Александр Викторович, я все же не понимаю, отчего мы заняли позицию именно здесь, а не на сотню шагов ближе? Конечно, кусты помогли нам замаскировать позицию, но ведь можно было их срубить и перенести вперед.
– Экий вы кровожадный, Сережа. Здесь не так уж и много кустарника, а вы хотите еще и срубить… К тому же под ветвями прячется великолепный ручеек с вкуснейшей водой. Это, знаете ли, редкость в здешних местах. Ну ладно вам, что вы как красна девица, чуть что – сразу дуетесь. Сами посудите. Как себя поведут казаки, если их зажмут в угол, откуда нет выхода? Правильно, станут драться, да так, что сам черт им не брат. Андрей Сергеевич станет их отжимать, оставляя для них выход, чтобы они бросили полон и ушли в нашу сторону. Здесь их встретим мы. Если они решат развернуться и ударить по батальону, тогда полон уже будет в безопасности и произойдет жестокая рубка. И мы уничтожим их практически под корень.
– А если не отвернут? – нервно сглотнув, отчего адамово яблоко резко дернулось вверх и вернулось обратно, поинтересовался подпоручик.
– Если не отвернут, Сережа, тогда лично нам останется только одно – стрелять как можно чаще и как можно точнее. Чтобы казачки решили, что им лучше податься в сторону, на один из этих склонов, и, вырвавшись в открытое поле, убраться подобру-поздорову. Потому что, если этого не случится, нас скорее всего сомнут. Народу при этом они потеряют больше, но и от нас мало что останется. Так-то, конечно, могли бы и всех положить, но на это у них недостанет времени. Так что пройдут сквозь нас и уйдут дальше.
– Мрачновато как-то.
– Угу. Вот чтобы эта мрачная картина не стала реальностью, я и приказал устроить позицию таким образом, чтобы им был виден выход. И еще, Сережа, вы какой картечью снарядили пушки?
