— В середине апреля, — начал профессор, когда мы оказались в его кабинете, — ко мне пришел Северус и попросил передать тебе это. — Слагхорн указал на лежавший на столе белый запечатанный конверт. — Передать в любое время, когда ты ко мне обратишься, если вдруг почувствуешь себя в опасности. Я ответил, что зная тебя, конверт вряд ли придется отдавать, и Северус сказал, что я, к сожалению, прав, однако он бы хотел, чтобы его содержимое все же попало к тебе в руки… Признаюсь, меня удивила эта история с побегом, — добавил профессор, — но я и подумать не мог, что тебя просто похитили… В общем, Линг, как бы то ни было, это твое, даже если сейчас оно тебе уже не нужно.
Он передал мне конверт. Поблагодарив Слагхорна, я отправился на улицу и укрылся под деревьями, подальше от посторонних глаз. Что мог оставить мне Снейп? Колдографию убежища? А может, письмо? Собравшись с духом, я разорвал конверт и с немалым удивлением вытащил оттуда зеленый рекламный проспект.
На первой странице изображалась окруженная горами долина и уходящая к горизонту извилистая дорога, справа от которой возвышалась буддийская ступа. Под фотографией было написано: "Школа Традиционной Магии в монастыре Ка-Нинг".
У меня чуть сердце из груди не выскочило. Я поскорее раскрыл рекламу, чтобы узнать подробности.
Школа Традиционной Магии и монастырь Ка-Нинг находились в Непале. Школу при нем открыли недавно, всего четыре года назад, и она предназначалась для зарубежных студентов, желавших изучать традиционную магию Тибета, Непала и Северной Индии. Как следовало из проспекта, набиралась только одна группа из двадцати человек. Экзамены проходили во второй половине августа, но какие именно, в рекламе не уточнялось. На обратной стороне был напечатан адрес лондонского агентства, предоставлявшего транспортные услуги всем желающим попасть в монастырь.
Я несколько раз перечитал текст, едва веря своим глазам. Как такое может быть? Неужели у меня появился реальный шанс учиться тому, что мне так интересно, и не где-нибудь, а в самом настоящем монастыре? И откуда Снейп взял эту рекламу?
Убрав листок в конверт, я прислонился к стволу дерева, как никогда остро ощущая потерю своего учителя. Спросить его я уже не мог, и не было даже портрета, чтобы поговорить с ним и сказать спасибо.
Перед прощальной вечеринкой замок почти опустел: в нем оставался только седьмой курс и профессора. За семь лет жизни в Хогвартсе я видел шесть прощальных вечеринок, и все они были похожи одна на другую. В Большом зале собирались профессора и счастливые выпускники, предвкушавшие кто отдых, кто подготовку к вступительным экзаменам. Директор произносил торжественную речь. В этом году, как и в прошлом, к студентам обращалась Макгонагалл, исполняющая обязанности директора. За речью следовало вручение свидетельств об окончании школы, краткие прощальные напутствия преподавателей, а после небольшого перерыва, когда студенты меняли форменную одежду на свободную, начиналась вечеринка, обычно продолжавшаяся до самого рассвета. Теперь уже бывшие ученики прощались с Хогвартсом, бродили по окрестностям и ложились спать только под утро, чтобы днем в последний раз отправиться на вокзал, но на этот раз не в запряженных фестралами каретах, а на лодках через озеро, таким образом замыкая символический круг.
От традиции не отступили и сейчас. Мы расселись в Большом зале, который в отсутствие остальных курсов казался необычно пустым. Несмотря на всю важность момента, я едва обращал внимание на происходящее, думая лишь о том, что завтра буду уже по ту сторону ограды, наконец-то получив полное право свободно распоряжаться собой и своим временем.
На всех четырех факультетах оказалось всего трое отличников, и один из них был слизеринцем. Вряд ли кто-то сомневался, что Пирс получит высшие баллы по всем предметам, а вот я был спокоен только за чары и трансфигурацию, однако в результате получил еще два "превосходно" по зельям и защите, "выше ожидаемого" по рунам и гербологии и традиционное "удовлетворительно" по истории. Когда вручение документов завершилось, и мы спустились в спальню готовиться к вечеринке, Пирс сказал:
— Даже не верится, что все позади.
— Еще ничего не позади, — скептически ответил Нотт. — Все только начинается. Если мы поступим…
— Университет — совсем другое дело, — возразил Пирс. — Там тебя никто не будет заставлять месяцами сидеть в четырех стенах. Вон Ди тут вообще семь лет провел безвылазно.
— Зато теперь вылезу, — обещал я. — Куда-нибудь подальше отсюда. — Я взглянул на Нотта. — Ты точно остаешься? А то могли бы вместе рвануть…
Отец Нотта числился в розыске, так что Тед решил не покидать страну. Оставлять родовое гнездо на эльфов и "чокнутых теток" ему не хотелось, зато хотелось пожить в одиночестве в собственном доме, пока отец налаживал новую жизнь где-нибудь в Таиланде. Прежде он планировал поступать на архитектуру заклинаний в Европейский университет, а теперь собирался учиться в Британии.
— Видимо, остаюсь, — ответил Нотт. — Но может, я еще передумаю. Ты пока будешь в Хогсмиде?
— Да, — ответил я, намереваясь поселиться в одной из небольших деревенских гостиниц. — Пока буду.
Несмотря на соблазнительные непальские перспективы, я решил отнестись к своему будущему ответственно и на этот раз не совершать поспешных и опрометчивых поступков. Результаты моих выпускных экзаменов оказались не слишком впечатляющими, но я надеялся, что при поступлении в университет профильные предметы сдам хорошо. Однако если там обращали внимание на аттестат, мои дела могли сложиться не лучшим образом. Поэтому я решил сперва попытать счастья в Европе, а во второй половине августа отправиться в Непал. Если провалюсь везде, придумаю что-нибудь, чтобы не возвращаться в Азкабан. В конце концов, можно попробовать зарабатывать на жизнь картинами…
Мои тюремные фантазии о жизни в Хогсмиде и пейзажах для туристов всплыли в голове как раз в тот момент, когда мы поднялись на первый этаж и у дверей в Большой зал увидели восторженную толпу, окружившую только что прибывших гостей — Поттера, Рона Уизли и Гермиону.
— О нет, — пробормотал я. — Что он тут забыл?
— Зашел попрощаться, — предположил Пирс. — Формально он ведь тоже выпускник.
Мы остановились у лестницы в ожидании, пока толпа освободит проход и удалится в зал. Я не хотел ни видеть Поттера, ни тем более общаться с ним, чувствуя себя в двусмысленной ситуации. Мне казалось, что поскольку по его просьбе меня выпустили из тюрьмы, я, по логике вещей, должен испытывать к нему благодарность, но ведь сидел я ни за что, и решение освободить меня являлось не одолжением, а восстановлением справедливости. Следует ли мне к нему подойти? И что сказать, если он вдруг решит поговорить со мной? Однако Поттер не желал привлекать к себе лишнего внимания, заняв дальний столик у стены и ограничив общение только близкими друзьями, так что скоро вечеринка уже шла своим чередом, с каждым часом становясь все более шумной.
