первую мировую прошел и живым вернулся. Шутка ли? Да только не мог я, внучок, смекнуть тогда, что не человек то был.
– А кто же то был? – не удержался Алешка. – Черт, что ли?
– Черт? – удивленно посмотрев на мальчонку, переспросил Иван. – С чего ты взял, что то черт был?
– Бабушка говорит, что у черта глаза горят, словно два уголька.
– Тфу ты, – сплюнул на землю дед Иван, – Нюрка то вечно болтает по чем зря. – Но затем он задумался и, разглаживая седые усы, добавил. – Хотя, внучок, бабушка твоя хорошее сравнение придумала.
Вообщем, что делать в той ситуации я не знал. Ухватил свисток офицерский. Двери парадной на улицу открыл, да изо всех сил свистеть начал, патрули созывая. А старшой на полу лежит и рукой в сторону подвала указывает. Я к нему, а он хрипит:
– Давай за ним.
Глаза безумные, пеленой покрылись. В уголках рта пена выступила. Вот-вот издохнет, а он приказ дает. А мне, что, делать не чего. Я дверь открытой оставил, винтовку с пола подобрал и аккуратно по лестнице в подвал. А там темно. Да, благо, увидел еще включатель на стене. Клац. И свет по всему подвалу зажегся. Ох и страшно было, Алеша, мне тогда. Да только ни кого не нашел я в том огромном подвале. И патрульные, что на свист мой прибыли, каждый уголок в нем обыскали – а ни кого не нашли. Пусто. Как сквозь землю, бандюга, провалился. Точно ты подметил, внучек – словно он чертом был.
Офицер тот умер. В больнице неделю пролежал, да не выкарабкался. У него помимо удушья, определили очень серьезное обморожение горла, лица и груди. А так же руки, в которой он наган держал.
Меня к другому офицеру приставили. Я в патрули продолжал ходить. Но скоро в участке нашего добровольческого отряда появился боевой офицер. Форма у него была военная. Все говорили – он прямиком с фронта, что под Екатеринославом*.
_____________________________________________
*Екатеринослав – историческое название города Днепр Украина в период с 1802 по 1926гг.
– А чего он приехал, дед?
– А приехал он тогда, Алеша, как оказалось, по мою душу.
Глава 3
Иван взглянул на меловую гору, у подножья которой раскинулась деревушка – пригород Старобельска. Солнце давно уже скрылось, и Подгоровку накрыла мгла, а по улицам
города поползли сумерки, обволакивая жителей ночной прохладой. Старик поежился, плотнее запахнув на себе безрукавку, и продолжил свой рассказ.
– Я в тот день после ночного дежурства отсыпался дома. Как вдруг, отец залетает, и давай меня лупить спящего. И все кричит мол: «Ах ты, ирод проклятый. Ты чего натворил?» Я подскочил с кровати, спросонья не могу понять, что происходит. А отец снова: «Дружки твои патрульные пришли. Тебя к штабс-капитану сопроводить надумали. Поторопиться требуют!» Кричит, ругается. Я в окно глянул – ребята из отряда патрульного во дворе стоят. Наспех оделся и, под сопровождение отцовских возмущений, выскочил на улицу. Быстрым шагом мы направились не в отделение патруля, а (как оказалось позже) на явочную квартиру бывшей царской охранки. Штабс-капитан, пропустив меня внутрь, отправил ребят на службу и, захлопнув дверь, провел меня в комнату. Усевшись за круглый стол, что стоял в центре, капитан принялся меня допрашивать о том случае, после которого погиб офицер. Я рассказал все, как докладывал в рапорте, опустив все детали, касающиеся необычности ночного бандита. Но Прохора Арсеньевича, так звали губернского следователя, эта информация не интересовала. Он так и сказал.
– Ваня, то, что ты рассказываешь, я прочитал в рапорте и без тебя. О чем ты не указал в бумаге? А?
– Вы о чем, ваше благородие? – пытаясь скрыть свое волнение, поинтересовался я. – Все как на духу рассказал.
Но следователь мне не поверил. Видимо, он что-то знал, поэтому меня и вызвал не в участок.
– Иван, умирая от удушья, люди не получают обморожение кожи в мае месяце. Я тебя специально позвал не в участок, чтоб открыто с тобой поговорить. Давай выкладывай.
– Вы, ваше благородие, что от меня хотите? Я офицера не убивал. Моей вины в его смерти нет. Я сам, вон, – раскрыв рот, я показал сыскарю просветы, – два зуба потерял.
– Да, ни кто тебя, дуралей, ни в чем, не обвиняет. – Пытался успокоить меня Прохор Арсеньевич. – Мне нужны детали той стычки. Я же вижу, что ты недоговариваешь.
Но я молчал. Боялся, что дурачком посчитают и на смех поднимут. Штабс-капитан, поднялся из-за стола, подошел к зашторенному окну и, став ко мне спиной, сквозь щелку в портьерах, смотрел на улицу. Его фраза в тот момент навсегда перевернула мое представление о мире.
– Это был скулуб, – произнес следователь, – он только внешне похож на человека, и то издалека. Он другой. Сильный, ловкий и быстрый. А еще, от него веет холодом.
Капитан обернулся и посмотрел на меня. Я не смог выдержать и отвел глаза в сторону.
– Давай рассказывай, – потребовал Прохор.
– И что, деда, ты рассказал ему? – сгорая от нетерпения, поторопил Алешка Ивана.
– Все как на духу рассказал. Подумал, будь что будет. Все рассказал. И про глаза его, и про холодный кулак, и про то, что выпустил в него весь барабан, да убить не смог, и про то, что скрылся душегуб в подвале, и найти его там мы не смогли. Он все выслушал внимательно. Даже к столу вернулся, да в бумагах своих, что-то отмечал. Как я рассказ кончил, он говорит.
– Пули обычные их только ранят, от того цвет глаз поменялся. Да убить ими нельзя. Ты, Иван, – говорит, – кому-нибудь ещё про это рассказывал?
Я отрицательно покачал головой.
– Вот и не говори. И о нашей беседе тоже помалкивай. Если спросят, чего я тебя вызывал, ответишь, что по рапорту опрашивал. – Я снова кивнул. – А сейчас, Ваня, мы с тобой в дом купца Федорова прогуляемся.
Сказал и засобирался. Шкаф открыл, достал от туда кожаный саквояж и, указав мне на выход, пошел следом.
Минут через двадцать мы подошли к забору усадьбы купца. Калитка была нараспашку. Во дворе – ни души. И мы смелёхонько двинули к дому. Дверь оказалась незапертой. Зашли. Он сумку свою на пол поставил, раскрыл её и стал вещи доставать. Приборы, не похожие ни на что, ранее мною виденное. Фонарь ручной блестящий. Маузер в кобуре.
Пистолет он закрепил на поясе. Взял в одну руку фонарь, в другую странный прибор, мне велел нести саквояж и направился по лестнице в подвал. Зажег фонарь. Приятный мягкий желтоватый свет пятном лег на стену. Я отметил, что в подвале есть электричество, но он отмахнулся и уверенно двинулся вниз, велев мне не отставать. Огромное пространство под домом было загружено всяким хламом. Там было несколько коридоров со множеством комнат. Поблукав около получаса по тому
