зиме и есть что-то хорошее, так это сидеть у тёплого огня в доме, наблюдая за снующей снаружи зимой. Написав письмо своим, я привязал пергамент к птице и отправил в резиденцию.
— А парень в порядке? — наблюдая за улетающий вороном, Такахаси продолжил расспрос.
— Понятия не имею, он вырубился после атаки демона, — мы взглянули на тело, лежащее в углу комнаты.
— Всё-таки не стоило его отправлять с вами…
— На месте Окуни мог быть я. Канашими, скорее всего, выбирает жертву восприимчивую к чарам, потом атакует, используя иллюзии и подобную дребедень.
— Надеюсь, с ним всё будет в порядке.
— Не забудьте о вознаграждении.
— Только бы выздоровел… — обеспокоенно проговорил Такахаси, присев рядом с телом, — А вы что хотите в награду? — обернулся ко мне.
— Господин придумает, как наградить меня.
С тазом наперевес в помещение вошла хозяйка, выглядящая растрёпанее прежнего. Выжав полотенце, она приложила тёплую ткань ко лбу юноши и, время от времени, вытирала ему вспотевшие щеки с шеей. Окуни явно плохо.
— Его сердце… Не бьётся, — пробормотала женщина.
— А ну отойди! — Акайо пихнул её в сторону и прислонился ухом к груди лежащего, — …И вправду, — выдал с опаской, — Тихо.
— … — я кинул в их сторону изучающий взгляд, — Мёртвые от жара не потеют.
— Послушайте сами.
— … — навострив слух, уловил едва слышимое дыхание, — Живой.
— Как вы?…
— Легко!
Переглянувшись, хозяева в четыре руки продолжили ухаживать за парнем — прелестное зрелище! Муж и жена заняты одним делом!
Ха-ха-ха!
Всё же, интересно — почему Окуни так ярко отреагировал на актёров Кабуки? Скорее всего, демон показал ему образы давно ушедших друзей — тех, кого не сумели спасти проповедники в своё время. Канашими показал именно «их».
* * *
Вошла Йуруши.
— День добрый, — предвестница поклонилась.
— Хвала Небесам, вы получили ворона.
— Я сначала не поверила, что великий синоби Норайо просит о помощи. «Без ног оставили, видать», — подумалось сразу.
— К твоему сожалению, Йуруши-тян…
— Лошади ждут, подымайся.
— То, что у меня есть ноги, ещё не означает, что я могу подняться самостоятельно!
— И сидел бы тихо, — проворчала девушка, взяв меня под руки.
— Может, сходим на горячие источники?
— Я не прочь, только вот…
— Дава-а-ай, Норай-й-йо-кун! — из ниоткуда выпрыгнул Рэн.
— …Он увязался за мной, — с раздражением закончила Гадюка.
— А ты чего здесь забыл? — спросил я.
— Как же! Сам Журавль просит о помощи! Тут небось земля разверзлась и самые страшные создания мира мёртвых полезли наружу!
— К твоему сожалению…
Засыпав меня благодарностями, Акайо выпроводил нас за порог, убедив, что Окуни в надёжных руках. Мы с Йуруши сели на одну лошадь, Рэн — на другую, и вскоре два следа оставили фамильный дом семьи Такахаси, вместе с историей Куматори-яма, позади.
И хвала Небесам…
Задание выполнено.
— Вы не передумали ехать на источники? — спросил Рэн.
— … — Йуруши смерила его взглядом и выдала: — Передумали.
— Вовсе нет! — держась за девушку, воскликнул я.
— Слушайтесь старших, дамочка! — монах, лучисто улыбаясь, подмигнул мне.
— Тц, — недовольно фыркнув, она ударила скакуна поводьями.
— Гонка? — с азартом уточнил Карп, — А я не прочь!
Гадюка объявила заезд не проронив ни слова, и всерьёз намеревалась утереть блаженному нос. Я спрятался от резких порывов ветра за спиной Йуруши, но её волосы подло застилали мне весь обзор.
— Вы о больном не забыли!? — выругался я, когда соревнование начало выходить за рамки разумного.
— Где финиш? — игнорируя восклицания, спросил Рэн.
— У источников.
— Тогда встретимся на месте, дорогуша! — свернув на лесную тропинку, монах игриво пошевелил пальцами, прощаясь.
— Скотина… — Йуруши, резко притормозив, влетела в чащу.
Эти двое демонам так настырно не противостоят, как друг другу. Позабыв о безопасности, Гадюка галопом проскакивала через острые ветки, что едва не выкаливали ей глаза, перепрыгивала сухие стволы, маневрировала между деревьев, кажется, ещё немного и мы…
— А-а-а-ай! — загрохотал лес.
— Попался, — триумфально заключила Йуруши, узнав голос монаха. Не спеша подъехав к источнику звука, мы увидели Рэна, упавшего с лошади — он вылетел из седла, ударившись лбом о старый дуб, — Сам теперь рогатый, как демонюга, — прокомментировала девушка.
— Наш заезд не окончен! — Карп вскочил на ноги, и рванул глубже в чащу, но, пробежав полсотни метров, свалился снова — ушиб головы забрал у кётая слишком много сил.
— Неплохо… — пробурчал я, — Крепыш!
— Ещё какой.
* * *
— Интересно… «Вещи сразу в двух мирах», — значит, — подытожила мой рассказ Йуруши, перебинтовывая «рогатую» голову монаха.
— Призраков я ранить не мог, но их оружия были вполне материальными!
Нашу троицу окружали толстые слои снега, а над источником высился горячий пар. Воистину — чудеса природы. После тяжелого задания такой отдых — пик блаженства: сняв с себя пропитанную кровью одежду, можно, расслабившись, залечить раны. Я посмотрел на девушку, которая игриво, с долей триумфа, ухаживала за «побеждённым» Рэном, а затем спросил:
— Приятно, что вы оба пришли за мной, но не заняты ли кётаи другими заданиями?
— Отнюдь, — фыркнула Гадюка, — Кроме твоего «случая с невестами» ничего особенного не происходило.
— Случай, конечно, исключительный…
— Не каждый же раз мертвецов рубить, правильно?
— Верно, верно. Но дивно ещё, что наши так долго игнорировали проблему горы Куматори.
— Пф. Ничего дивного.
— Почему?
— Если ты не знал, Такахаси воевал за так называемые тодзама кланы, неблагонадёждные другими словами.
— Ха-ха! Мужику бы научиться чувствовать, куда ветер дует.
— Новорождённый телёнок даже тигра не боится, — выдала Йуруши.
— Ты когда научилась поговоркам?
— Матушка постоянно ими разговаривала. «Китайские мудрости» между прочим…
— И что эта про корову значит?
— Про телёнка… — украдкой поправила девушка, — …То, что Акайо был слишком молод для правильного выбора.
— Нам с тобой это не помешало, — ухмыльнулся я, — Мне так точно!
— В любом случае, никто не стал бы помогать «неблагонадежнному самураю» на первых порах после поражения его генерала. Нужно было время.
— А сейчас что переклинило?
— Милость господина.
— Какой святой человек, слушай… Ха-ха-ха!
— Ты в этом сомневался? — с иронией спросила Йуруши.
— Ничуть, — ответил с каменным лицом, — Хоккори-доно дружелюбен с союзниками и страшен с врагами!
Очнулся Рэн.
— Что за грохот? — потирая ушиб, спросил он.
— Прославляем господина.
— … — монах молча поднялся на ноги, воздев одну руку к Небесам, а другую опустив к земле, — На Небесах и на земле один я свят.
— Не спорим…
— Тц, — Йуруши, как обычно, выражала негодование.
— Ты против? — угрожающе наклонившись к девушке, спросил Карп.
— И что если против?
— Путь на Небеса… — Рэн провёл взглядом облака, — …Закрыт.
— Пф-ф-ф! Словно нас там кто-то ждёт.
Словно мы туда спешим…
— Я видел детские года и юношество Урагири. Выходит, что
