— О нет… Вы не так поняли. Мы не бунтовщики и не заговорщики. Просто мы общаемся друг с другом, это ведь не запрещено в Польше?
Граф Ежи, чуть поколебавшись взял визитную карточку.
— Сударь. Заверяю вас в том, что если я и приду — то уйду немедленно после первого же бунташского высказывания.
— Это ваше право. Вы ведь жили какое-то время в Санкт Петербурге…
— Откуда вам это известно, пан Ковальчек? — резко перебил его граф.
Вместо ответа пан Ковальчек с улыбкой показал ему на небольшой значок на рубашке. Гвардия, черт…
Разведчик недоделанный.
— Понятно… У вас острый глаз, пан Ковальчек.
— Поверьте, в зале это увидел каждый первый. Здесь смотрят в первую очередь на это. Но мне все равно будет интересно, если вы придете к нам.
— Я не могу обещать вам этого, пан Ковальчек — резко сказал граф Комаровский — засим прошу меня простить…
Машина оказалась на месте, непобитая и с целым тентом. Прохладный ветер с Вислы освежал голову. Движение чуть успокоилось, и выехать на дорогу можно было без томительного ожидания разрыва в сплошном потоке машин.
— Как тебе «Летающая тарелка»? — спросила Елена, сладко потягиваясь.
— Смрад! — коротко ответил граф Ежи.
— Ты прав…
— Зачем же ты туда ходишь?!
Елена хмыкнула.
— Там есть интересные люди… Кстати, как тебе пан Ковальчек? Ты ему очень даже приглянулся…
— В смысле?
— Он педик.
Мазерати резко вильнула — слава Иезусу они выехали на мост, и слева никого не было.
— Что?!
— Ну да… Об этом весь политех знает. Да он безобидный, ты не бойся…
— Курва блядна… — нецензурно выругался граф Комаровский, держа руль левой рукой, а правую вытирая об куртку.
Елена снова расхохоталась.
— Ты из какого века? Все нормально… СПИД через рукопожатие не передается…
— Он что?!
— Да нет… Я пошутила. Но он и вправду нормальный. Не такой как эти… всякие, с ним поговорить можно. Он не пристает…
— К тебе-то он точно не пристанет. Проклятый содомит!
— Ты куда едешь?
— В имение. Вы явно заслужили хорошую взбучку, пани.
— Жду — не дождусь…
11 июня 2002 года
Вашингтон, округ Колумбия
Звонок прозвенел уже под вечер, когда Джон Уайт собирался домой. Ему выделили небольшой кабинет в подвале Белого Дома, больше похожий на кладовку — но многие за такой кабинет отдали бы душу. Сейчас процесс формирования Министерства безопасности Родины не вышел из стадии бумажной работы и сотен бесчисленных согласований — поэтому, у создаваемого Министерства не было офиса, не было офисных работников, и всю работу был вынужден делать, скрипя зубами и чертыхаясь, сам Уайт. А работы было много, министерство вырисовывалось большое, с отделениями во всех крупных городах как у ФБР, с заграничными офисами в посольствах, с мощными представительствами в зонах вооруженных конфликтов. Нечто похожее на русскую глыбу — Министерство внутренних дел, занимающееся в основном контрразведкой, но имеющее и структуры внешней разведки, якобы занимающиеся скрывающимися за границей преступными элементами, а на самом деле — всем, чем нужно. Уайт вообще тщательно изучал опыт Российской Империи, несмотря на то что недолюбливал эту страну. Потому что слово «недолюбливал» с словаре профессионала должно отсутствовать, имеет значение только полезность, а у России с ее восточными проблемами опыта было в избытке.
Один из аппаратов затрещал, когда Уайт уже собрал две стопки бумаг — одну он положил в портфель для работы вечером, дома, вторую он сдаст под расписку офицеру безопасности Белого Дома для последующего уничтожения. Он уже закрыл кейс, подхватил подмышку стопку бумаг для уничтожения и искал в кармане ключи от кабинета, когда зазвонил телефон. Нахмурившись, Уайт бросил взгляд на стол. Звонил правительственный, защищенная линия.
— Уайт — коротко отрекомендовался бывший посол, сняв трубку.
— Сэр, это линия два-ноль, оперативный дежурный. У нас ситуация по коду три-один, приказано доложить вам.
— Так и докладывайте без этих цифр.
— Сэр, задержаны четверо наших людей. Им разрешили позвонить.
— Где именно?
Дежурный назвал место, которое Уайту ничего не говорило.
— Где это?
— Это севернее Нью-Йорка, сэр. На самой канадской границе.
— Какого черта они делали в этой глуши? — Уайт все еще ничего не понимал.
— Сэр, это группа слежения. Объект слежения — сорок один — сорок, подозревается в продаже оружия из конфиската террористическим группировкам. На папке с делом красный ярлык и ваш телефон, сэр.
Уайт выпрямился. Это дело заводил он сам. Лейтенант Мантино, о котором докладывали утром, умудрившийся сунуть нос в самое дерьмо. Поскольку, работу по делу надо было как то оправдать — в папку лег поддельный меморандум, содержащий информацию о том, что один из полицейских офицеров снабжает анархистов оружием из числа конфискованного и подлежащего уничтожению. Это и стало основанием для оперативной разработки — Уайт надеялся за счет слежки понять, на кого этот козел работает, а потом возможно и накопать что-нибудь против него. Любой полицейский офицер думает о своей пенсии и предпринимает все меры к ее увеличению, кто-то знается с дамами легкого поведения, кто-то крышует незаконный бизнес на своей территории — в общем чистых нет. А если у тебя есть хорошее, по настоящему хорошее досье на своего противника — договариваться с ним намного проще. Теперь получалось — что он своими действиями загнал ситуацию в еще большее дерьмо. Наблюдатели арестованы местными правоохранительными службами.
— Найдите им адвоката, пусть немедленно едет туда и посмотрит, в чем там дело. Хорошего адвоката. Выясните, кто там шериф, кто и по какому основанию их задержал, организуйте туда звонок. Через час позвоните мне и доложите.
— Да, сэр…
Уайт сел на стул, угрожающе заскрипевший под его весом, немного подумал. Дело начинает выходить из-под контроля и что-то надо предпринимать. Но Уайт думал не о том, как вытащить своих людей — а о том, как прикрыть свою задницу. Альфа и омега бюрократической игры — ПСЗ, прикрой свою задницу, главный закон Вашингтона, округ Колумбия. И как это сделать — он почти сразу придумал…
Только бы успеть… В Вашингтоне сейчас ужасные пробки…
Офис вице-президента Североамериканских соединенных штатов находится на территории Военно-морской обсерватории, так называемой «Old Naval», что расположена на берегу Потомака, чуть ниже отеля Уотергейт, напротив острова имени Теодора Рузвельта. По вашингтонским меркам эта резиденция была расположена очень удобно — с одной стороны Арлингтон, где наряду с Джорджтауном живет значительная часть чиновничества, с другой — здание Капитолия и Белый дом. Вице-президент со своей семьей и частью аппарата занимал выстроенный для них в тысяча девятьсот семьдесят четвертом году двухэтажный особняк с мансардой, белый, с крышей из черепицы светло-шоколадного цвета. До того, как вице-президентом стал Джек Мисли, дом этот устраивал всех вице-президентов, которые избирались в стране на этот пост. Джека Мисли он не устраивал, для него он был тесен — оно и понятно, потому что Мисли фактически управлял страной, по крайней мере он полностью держал под контролем военные, противоповстанческие и противотеррористические операции, а также внешнеполитический курс. После событий 9/10 он намного реже стал наведываться в Белый Дом. Кроме того — сейчас, прямо рядом с домом вице-президента строительные части армии САСШ строили укрепленный подземный бункер, способный выдержать ядерный удар. И падение самолета тоже.
