Через неделю, после двух новых плавок, парни, которых за зиму ковать научили вполне прилично, принесли мне на проверку две сотни бердышей.
По последнему морозцу я со стрельцами на шести санях ранним утром отправился в Москву. Санный обоз двигался споро, но без фанатизма, так что в Кремль мы въехали часов около пяти вечера. Меня, в отличие от Шумского в прошлый раз, в царский терем не пустили, но один из стрельцов отправился к царю сообщить о нашем приезде.
Царь моему приезду удивился, но еще больше он удивился двум сотням бердышей, точнее, их качеству. На первой же проверке "мой" бердыш попросту перерубил пополам "старый", кого-то из стрельцов царской охраны. После подобного испытания десятого подряд моего изделия - и практически с тем же результатом - царь наконец выдал мне свой указ о выделении мне всех просимых ранее земель, денежек отсыпал талеров сто (примерно, ни он, ни я их не считали), и отправил обратно с просьбой-приказом изготовить таких же еще восемьсот штук, на всю "московскую" стрелецкую тысячу для начала. По возможности - до конца года, а там уж как получится.
Назначил мне "в кормление" вёску вместе со всем населением, направил еще два десятка стрельцов для охраны нового промышленного центра, да выделил полста своих "заложников" (этим словом назывались людишки, которые себя сами продали "в залог" кому-нибудь богатенькому). Так что в обратный путь мы отправились не только с тремя дюжинами закупленных коняшек, загруженных зерном и всякими семенами для весенних полевых работ, но и в сопровождении пока ещё четырех стрельцов и с десятком мужичков. Все прочие "подарки" должны были прибыть позднее, когда мужички построят какое-никакое жилье для всей этой толпы народу. Толпы - потому что почти все "приданные" люди были семейными, ну а в это время баб и детей за людей пока еще не считали.
Царь хитрый - сообразил, что из-под палки продукцию качественную вряд ли получить удастся. Но и свою выгоду он не забыл - обложил меня "непомерным" оброком. Типа, платой за охрану. Потребовал с меня предоставлять в год пятьсот бердышей или пятьсот мечей такого же качества. Но оно и понятно - мыслил-то он современными категориями. А у меня Сойка весь годовой оброк на механическом молоте за неделю откует. Ну не за неделю, за месяц. Но я, понятное дело, спорить не стал. Только попросил, ссылаясь на ограниченность сырьевой базы, выделить мне и еще одну площадку, мне про нее старый кузнец говорил.
Верст на пятьдесят выше по Упе впадает в нее речка Дубненка, а уже по ней, верстах в пяти выше по течению хорошей руды болотной много. Та, что я рыл на прежнем месте, тоже неплохая, но "рудная полянка" всего площадью гектара в три-четыре, и руды на ней не ахти как много. То есть если всерьез копать, то слой с полметра обеспечит от силы десять тысяч тонн сырья, то есть всего на пару тысяч тонн приличной стали. Маловато! А на Дубненке, кузнец говорил, слой руды метров до трех, и чуть ли не в две квадратных версты.
Я, правда, уже выяснил, что в окрестности вёски где ни копни - на глубине метров пяти - восьми пять-десять-пятнадцать сантиметров ржавчины всегда найдешь. Но не срывать же из-за этого весь лес в округе! Так что после того, как в деревне, получившей официальное название Супрутье (по названию мелкой речки), заложники построили двадцать пять новых изб, я их отправил строить новые дома на Дубненку.
С новыми лошадками и со стальными плугами мужики распахали и засеяли пшеницей гектаров сто. Больше просто не было: всю остальную территорию занимал лес. Поскольку я теперь официально боярином был поставлен "хозяином" вёски, то распоряжения мои крестьяне выполняли уже не особо задумываясь. А я распорядился, кроме прочего всего, всю распаханную землю удобрить чем только можно (накопившейся золой, навозом, которого тоже немало набралось, торфом, нарытым с рудной поляны…), и засеяв, дважды поля проборонить. С лошадями-то это оказалось довольно быстро и просто.
Распахали и огороды, посеяв изрядно репы, морковки и капусты. Так что у меня закралось подозрение, что год будет сытный. Вдобавок на лесопилке мужики распустили на доски с дюжину крупных осин и, закончив посевную, наладили массовый выпуск бочек. С железными обручами! Было в чем грибов насолить - благо леса вокруг дачниками не вытоптаны. Вот только насчет соли туговато, с последнего торга привезли килограмм пять, и это считалось очень много.
Посовещавшись со стрельцами, я, отдав все распоряжения, занялся строительством большой лодки. Действительно большой: длиной в двенадцать метров и шириной в два, она выше ватерлинии была обита дюймовыми дубовыми досками. Сверху лодка была закрыта дубовой же палубой, а на двух мачтах можно было поставить одновременно до четырех косых парусов. Для остойчивости киль был (частично) отлит из чугуна, так что осадка у лодки получилась больше полуметра. Для того, чтобы было удобнее плыть по течению против ветра, для нее были сделаны четыре "водяных паруса" - погружающиеся в воду деревянные щиты. А для защиты лодки от посягательств со стороны нехороших граждан я отлил четыре небольших (по два пуда каждая) пушечки. Два бочонка пороха стрельцы с собой принесли, так что было чем пушки заряжать. Со свинцом конечно проблемы были, но уж железной-то картечи я наготовил достаточно.
Так что в конце мая десять мужиков и четверо стрельцов, оттолкнув лодочку от пристани, отправились в дальний путь. Аж в полторы тысячи верст! Правда и я, и стрельцы считали, что особых проблем не возникнет: с татарами сейчас войны не было, а у татарского купца в Туле мы еще в прошлый раз получили большую бляху "гостя", с которой имели право ходить по Волге аж до Каспия - купец жил где-то в районе Астрахани. Как мне стрельцы объяснили, даже в случае войны "гостя" не тронут, а просто не пустят плыть дальше. Конечно, все довольно относительно, но для этого и пушки запасены.
Я для экспедиции нарисовал (по памяти, как мог конечно) довольно подробную карту. И, после ее отплытия, вернулся к своим повседневным делам. А дел было конечно невпроворот. На глубине шестидесяти двух метров мои шахтеры наконец достали угольный пласт толщиной метра в два и на гора стало поступать тонны две уголька в сутки. Что позволило начать массовый обжиг кирпича. Народ, обозрев поля, быстро сообразил, что в этом году голода уже не будет и радостно стал тратить много времени на улучшение моих жилищный условий. Своих, впрочем, тоже - я не то чтобы не запрещал, в просто приказал им это делать. Так что "все, кто может держать в руках оружие" в форме лопаты, копали глину, лепили кирпичи, и строили фундаменты будущих изб.
Я и тут оказал посильное "положительное воздействие". Глина тут, как я уже говорил, хорошая, известняка тоже немало было. Всякие "хитрые" печи народ уже наловчился строить очень быстро, так что шахтную цементную печь соорудили быстро и качественно. А шаровую мельницу Сойка отковала и собрала дней за десять, не больше. Конечно, пришлось посадить народ на сортировку клинкера вручную, но в неделю тонны полторы портленд-цемента я получал. А крестьяне, увидев скорость строительства на цементном растворе, решили что и на церковь у них сил хватит. Ну что, я не против, пусть строят конечно, лишь бы не в ущерб плану.
Планы же народ не только выполнял, но и перевыполнял. Я поначалу не понял, как это у них получается, но где-то в середине июля староста поставил меня в известность о том, что на Дубненке и в Супрутье строительством занимаются вовсе даже разные люди. Которые неизвестно откуда пришли и здесь решили навеки поселиться. То есть в принципе было известно откуда они пришли. Шесть семей были татары, которые переселились в Супрутье из-за засеки. На вид-то они были от славян неотличимы, да и веры христианской. "Местные" татары почти все христианами были, так что и не удивительно это. Как мне объяснили, "отсюда и до Елецкого погоста и дальше на восход до Волги все татары - христиане ". Еще примерно три дюжины семей прибыли из разных мест севернее, но староста предложил для "простоты" считать их тоже "пришлыми из татарских мест" дабы прежние бояре не возникали не по делу на предмет возврата людишек.
Мне-то что? Пусть будут "беженцами от татар" - лишь бы работали. Они и работали: рабочий поселок с названием "Дубна" был уже почти полностью отстроен и народ приступил там к строительству первой домны. Причем там уже нарыли и приступили к обогащению (перебирая руками и выкидывая всякий "мусор") уже тонн с полсотни руды. Глины и там было много, так что к холодам должны были и пару конвертеров поставить. Что же до кузницы…
Ветряк чем хорош? Бесплатной энергией. Но она, энергия эта, только при ветре есть. А без ветра ее нет. Поэтому в Дубне было решено построить уже водяной двигатель. Для чего речку перегородили плотиной. То есть еще не перегородили, но процесс был близок к завершению. Невысока была запруда, метров семь всего. И, чтобы энергию из нее взять по максимуму, пришлось мне срочно придумывать обыкновенную поворотно-лопастную турбину. Не стальную, конечно же - заржавеет быстро, а дубовую. Ее успели сделать как раз к тому моменту, когда пруд за плотиной почти наполнился, так что к осени "привод" на три сотни лошадиных сил обеспечивал с избытком текущие потребности заводика.
