на редкий экспонат.
— Да вы и правда не отстанете, — сказала. Негромко так, будто про себя.
Я тоже стою, смотрю на неё. Она помолчала, подумала ещё и говорит:
— Хорошо. Я выполню одну вашу просьбу, господин Найдёнов. То, что вам нужно для вашего дела. Только не просите выдать Рыбака.
Вижу, Рыбака она мне и правда не выдаст. Ладно. Подумал, говорю:
— Мне сейчас узнать надо, кто динамит украл. Кто его в поезд подложил. Мне бы средство такое...
Хотел я сказать — прибор такой, вроде волшебной палочки или детектора лжи. Чтобы наверняка. Побегал, всех просветил, как рентгеном, и опа — разгадка! Но слов никак не подберу подходящих.
Она помогла:
— Вы думаете, как бы найти такое средство, которое за вас всё сделает? — эльвийка покачала головой. — Хорошо. Это я могу.
Что? Как это? Не успел я удивиться, эльвийка нос сморщила, приказала:
— Ведите сюда вашего гоблина. Которого вы с собой притащили. Да побыстрее. Пока я не передумала.
Мелкий гоблин Микки оказался храбрым парнем. Испугался сначала, когда я его в дом эльвийский затащил. На лице написано: «погибель моя пришла». Но подрожал малец, подрожал, потом выпрямился во весь свой рост метр без кепки. Встал ровно, кулачки зелёные сжал, типа — нате, подавитесь!
Эльвийка подошла к нему, ладонью по голове провела. Говорит:
— Ты хочешь помочь своему хозяину, маленький гоб?
Микки закивал. Пищит:
— Кушайте меня, госпожа! Мой хозяин Дмитрий невкусный. Микки вкуснее!
Она засмеялась. Говорит:
— Верный маленький гоб. Молодец.
Повернулась ко мне:
— Дмитрий, у вас на руке под рубашкой есть амулет. Достаньте его.
Ничего себе. Как она узнала? Рентген в глазах, что ли?
Вытащил я из рукава амулет, что подарила Альвиния. Цепочка золотая, камешек — кошачий глаз. Эх, Альвиния...
Прекрасная эльвийка взяла амулет, покачала в воздухе:
— Да, это подойдёт.
Наклонилась к Микки, повесила амулет ему на шею, застегнула цепочку. Положила ладонь гоблину на лоб. Велела:
— Закрой глаза.
Микки послушно зажмурился.
Да, это тебе не стряпчий, пускай даже мэтр. Колданула эльвийка так быстро, что я даже не заметил. Никаких бумажек, договоров, даже заклинаний никаких. Раз — и всё. Я глазом моргнуть не успел. Смотрю: только что был гоблин мелкий, а уже нет его. Исчез. На полу сидит птица. Крупная, размером больше ворона. Или грача. Только не ворон и не грач. Попугай! Красивый такой, перья тёмно-синие, живот красный. На голове полоска белая, клюв чёрный, лапы когтистые, тоже чёрные.
Я глаза вытаращил, слова сказать не могу, так удивился.
А эльвийка присела, провела пальцем птице по голове, пёрышки пригладила. Говорит:
— Вот, Дмитрий, ваше устройство. Мой вам подарок.
— В смысле? — говорю. — Вы мне гоблина испортили!
Она засмеялась. Покачала головой:
— Я заметила — у вашего гоблина есть дар. Ещё в машине заметила. Он умеет видеть скрытое. Ещё я знаю, что вы его прячете от людских глаз. Теперь его никто не узнает.
Ёлки зелёные! Ну да, теперь уж точно никто не узнает. Был гоблин, стал попугай... И что мне с ним делать?
Я протянул руку. Позвал:
— Микки, Микки. Иди сюда.
Попугай повертел головой. Затрепыхался, запрыгал. Перьями по полу чиркает, коготками скребёт. Видно, неудобно ему в новом теле.
Потом как-то собрался, крыльями взмахнул, вжих — и на руку мне запрыгнул. Смотрит на меня, глазами блестит — боится.
Прекрасная эльвийка говорит:
— Собаки или кошки из него не вышло. Змею или ящерицу вы носить при себе не станете, неудобно. Попугай лучше всего. Забирайте и уходите, Дмитрий. Я сделала всё, что могла.
— Погодите, он хотя бы разговаривает?
— Прощайте, Дмитрий! — и на дверь показывает.
Вижу, всё — приём окончен. Пришлось уйти.
***
Вышел я из ворот, поймал извозчика — они тут всё время пасутся, место рыбное. Поехал в участок. Когда мимо дома чокнутого эльва проезжали, глянул, что там. Ничего, двор пустой. Коляски и кареты все разъехались. Всё тихо, спокойно. Как эльвийка и сказала.
Надо было бы в дом зайти, убедиться. Но страшно стало. Как представил, что там голодный брат Левикус сидит, зубы точит... Не-не-не.
Еду, и думаю: что сказать-то? Начальство спросит: чем ты занимался, офицер Найдёнов? Кого поймал, какие улики нашёл, докладывай! Узнал, кто динамит в паровоз бросил, на лучших людей города покушался? Кто графа Бобруйского на кусочки разметал? Кто высшего эльва по ветру развеял, даже клочка не осталось?
Не говорить же, что я теперь на крючке у папика своей любовницы бегаю, как пёс розыскной. Что по театрам рассекаю, с мажорами стреляюсь на дуэли. Во фраке, весь такой красивый.
А что крючок на мне только для вида, не докажешь ничем. Об этом только я знаю, да котик Талисман, что внутри меня живёт. Что я скажу? Что печать мне поставили при рождении — магическую, потому что я полукровка. Чтобы магией не занимался. Да вот блин — занимаюсь! Заклятья гашу, кота призрачного использую как хочу. Да, ещё сказать забыл: внутри меня эльв живёт, котом прикидывается. Он из прошлого дела взялся, за которое невинных людей повязали. Одного в дурку, другого — на каторгу. Эльв этот от зверски убитой эльвийки благородных кровей не родился. Ну, той, что в морге лежит, вся раскромсанная...
Ага. Как только я такое скажу, тут же и конец Димке Найдёнову. В лучшем случае в дурку отправят, за компанию с чокнутой женой Филинова.
Вот и думай, как отчёт писать. Что начальству докладывать.
Прикатили в участок. Я попугая Микки на плечо посадил, и на крыльцо. Полицейский у входа на попугая глаза вытаращил, но не сказал ничего. Может, решил, что я конфисковал птичку.
Прошёл я к себе в кабинет, Микки посадил на спинку стула. Стал в ящике рыться, карандаш на стол бросил, листок ищу.
Тут Микки как каркнет. Я аж подпрыгнул. Смотрю, тот клюв свой попугайский разевает, сказать что-то хочет. А не получается. Кар-кар — и всё.
— Микки, — говорю. — Ты же попугай. Ты говорящий должен быть.
Мой бывший гоблин башкой покрутил, крыльями замахал. На стол перепрыгнул. Карандаш клювом подцепил.
— Ты что, грамотный? — спрашиваю. Сейчас, думаю, он мне напишет...
Он клювом щёлкнул — тресь! Карандаш пополам.
Да, грамотный — неграмотный, толку нету. Обманула меня эльвийка. Посмеялась надо мной. Был гоблин, стала птица дурацкая. Микки можно было хотя бы в мешке
