Я скосил голову и спросил:
— А как вы себе это представляете?
— Я летал, летал на Пе-2 на Калининском фронте, вот… — он покопался в толстой командирской сумке, и достал снимки, сделанные из кабины стрелка. Потом нарыл фото с места штурмана. — Вот, видите.
— А вот это что такое?
— Не знаю, маска какая‑то, противогаз?
— Нет, это кислородная маска КМ-1, и их в самолете всего три.
— Ну, я полечу вместо кого‑нибудь.
— Вместо меня? Пожалуйста.
— Нет, водить самолет я не умею. Вместо стрелка, стрелять я умею.
— Ань, открой люк. — Аня посмотрела на меня и на него, как на двух идиотов. Я подтолкнул его к самолету.
— Ну, что стоите, покажите, что вы можете стрелять из кормовой нижней установки. — тот поднырнул под фюзеляж, и сунул голову в люк. Глухой голос, искаженный дюралем:
— А где тут пулемет?
— Вылезайте! Прежде, чем выполнить подобное задание Вам необходимо окончить школу младших авиационных специалистов по специальности воздушный стрелок — радист высотного истребителя — разведчика Пе-3ВИР, знать в совершенстве немецкий язык и немецкий авиационный сленг. Пройти высотную медицинскую комиссию на допуск к высотным полетам. Пройти тренировочные высотные полеты, научиться правильно вести себя в момент боя и перегрузок. Научиться ночью вести наблюдение за воздухом, бороться с холодом на тех высотах, и не получать обморожений, получить свидетельство оператора РЛС. Ну, а после этого, Вам расхочется быть корреспондентом в 'Правде', так как служба в легендарных ВВС РККА более почетна и уважаема.
Подбежал красноармеец, зовет в штаб. Сейчас будут мозг выносить, чтобы корреспондент, обязательно, полетел. Заранее набычился, готовясь дать отпор. Нет, это Красовский, он получил сводку за утро.
— В Копанищи направил Земцова и Ромазанова, разберутся. Молодец, что отметила в донесении. Давай вечером 'двести тринадцатый' посети, посмотри, что и как, учти, командира там нет, погиб в конце мая, а исполняющий обязанности командира полка там старший лейтенант Кофейников, после налета на Изюм там целых машин почти нет, надери им там уши, и посмотри, что делается, чтобы полк восстановить. Считай, что от моего лица действуешь. Косенку с собой прихвати, это его епархия, хоть и молод еще.
— А я что, старая? Я еще моложе.
— Ты — это ты! Не путай божий дар с… — он сделал вид, что закашлялся, потом серьезным голосом продолжил:
— Ты — личность в армии известная, к тому же женщина, и пристыдить можешь, и личный пример показать. Время тяжелое, потери, большие потери. Истребителей как‑то еще восстанавливаем, а с бомберами — труба полная. И толковых командиров нет. Косенко со своими ссориться не хочет, прикрывает и покрывает. Допрыгается у меня.
— Да ничего мужик. Два боевых за день сделал.
— Он бы лучше в дивизии порядок навел, а не лично в пекло голову совал. Летчик он хороший, а командир никакой. Так что, Сашенька, не взыщи, что еще и этим нагружаю, присмотри за полками. Днями придет еще один полк, десятый, вместо 213–го, надо посмотреть, что там можно себе оставить, и кого.
— Когда?
— Скоро, уже вылетели.
Косенко сидел рядом и все слышал, вряд ли он радовался такому отношению начальства. Прыжок: из замкомандира полка на дивизию, после расформирования неудачно действовавшей и понесшей большие потери в майских боях 7–й ударной группы, когда он оказался самым старшим по званию в дивизии, и принял командование над ней, оказался выше его организаторских способностей.
— Вот так вот, Александра Петровна. Слышал я, слышал, съездим, тут рядом. А что делать: ПАРМа нет, его разбомбили еще в феврале, ремонтировать машины нечем. Нас подняли 27–го мая, а прикрытие не смогло вылететь, топлива не подвезли. Вот и запаниковали все. А было… было три полка Пе-2–х.
— В кучу их собрать удастся?
— 213 и 723 стоят вместе, отдельно только 138, но вы же сами видели, что там творится.
— Видела, запросите сто тридцать восьмой о готовности машин.
— Смеетесь? Там топливо, опять, где‑то застряло. Майор Соколов под арестом. Сегодня дивизия не сможет сделать еще одного вылета. Только Артамонов, ближе к вечеру.
— Ну, тогда летим в Хренище. По машинам.
Аэродром там прижат к лесочку, в котором замаскирована вся техника. Село, вытянутое вдоль дороги буквой 'Г', небольшой кирпичный заводик. Мужиков в селе практически нет, старики да немного пацанят старшего возраста, остальное: бабы да дети малые. Самолетов было много, но в таком виде, что казалось, что это самолетное кладбище. Исправных машин две, у остальных пробоины, снятые двигатели, но, бросилось в глаза, что шасси у всех целые. То, что нужно! Построили полки. В строю 44 летчика, и почти сотня штурманов и стрелков. Обратил внимание, что младших командиров очень мало, все, в основном, имеют звания от лейтенанта до капитана. Выступил Косенко, рассказал о том, чем сегодня занималась дивизия. 'Голос из зала':
— Когда будут запчасти или новые машины? — высказывающегося я заметил. Тут Сашка в моей, пардон, нашей голове как заверещит:
— Акопыч!
— Толком объясни!
— Это Петросян Марик Акопович, мой ведущий из 41–й эскадрильи.
И приоткрылась еще одна история из прошлой жизни Саши. В этом человеке она души не чаяла. Я вышел вперед, и, основываясь и на приказе Красовского, и на том, что успела приоткрыть Саша, сказал:
— Я получила приказ командующего армией: в кратчайшие сроки восстановить боеспособность 223–й БАД. Именно поэтому я и нахожусь здесь. Существует приказ о расформировании 213–го полка, как потерявшего матчасть, а сейчас в Копанищах работает Особый Отдел армии и Политотдел, по факту умышленного выведения из строя большого количества боеспособных самолетов. Я прошу командиров экипажей, готовых держать в руках штурвал, выйти из строя. Остальные пойдут под расформирование и на переформировку в тыл. Капитан Петросян назначается исполняющим обязанности командира 213 полка. Выйти из строя!
Прихрамывающий капитан сделал два шага вперед и развернулся лицом к строю.
— Мне требуется 20 экипажей, чтобы сменить проявивших малодушие и трусость экипажи 138–го полка. Вы получите их машины. Товарищ капитан, принимайте командование. — продолжил я.
Он прошел к левому флангу, и подал команду.
— Полк, равняйсь. Смирно. Желающие продолжить службу в полку — выйти из строя.
Шестеро вышли сразу, затем еще и еще. Двадцать экипажей мы не набрали, девять. Три командира из строя не вышли, больше в полку летчиков не оставалось. Но, зашумел второй полк, 723–й.
— А нам? А мы?
