— А нам? А мы?
— Приказа на расформирование Вашего полка нет.
— Нам что, так и бегать безлошадными?
— В сводную группу пойдете?
Без приказа начали переходить люди и становиться в строй. Все, укомплектовали. Перестроили, вызвали из строя технарей.
— А теперь задача: на большинстве машин 138 полка подломлена левая стойка шасси и поврежден винт, на некоторых требуется замена радиатора. Инженерам полков организовать установку машин на козлы, снимать шасси. Начальнику материально — технической службы немедленно выехать в Копанищи и начать оформление передачи материальной части. Командиру БАО организовать переезд технического состава к новым машинам. У меня все. Вольно, разойдись.
Нас с комдивом окружили люди, куча вопросов, в том числе и ко мне. Отбрехиваюсь, так как не на все вопросы могу пока ответить, бо самодурствую, власть почуял! Подошел Петросян и молча меня обнял и приподнял.
— Гляди‑ка, как выросла! Майор, Герой, Сашенька, да ты ли это!
— Видели бы Вы, как она немцев бьет! — ответил за меня Косенко.
— Все, ребята, все вопросы потом, надо срочно ставить на крыло самолеты!
Баошники выделили транспорт, и часть техников выехала на место, остальные, включая и экипажи, ходили по этому кладбищу машин и выбирали из них те, которые станут 'донорами' для новых. Акопыч рассказал, что был сбит в Белоруссии, повредил ногу при приземлении, выходил более двух месяцев, и вышел на колонну техников этого полка под Смоленском. В нем проходил проверку, в нем и остался, так как, из‑за ноги, теперь летал только на У-2 в звене связи и управления, и был его командиром.
Ближе к вечеру выполнили еще один вылет с полком Су-2, безрезультатный для нас. Немецких самолетов в воздухе не оказалось. Отбрехивались только зенитками. Мы выполнили рейд до Копейска, после этого вернулись. Сняли Копейск для Тамары. Мостик там есть интересный. Немцы его уже восстановили. Ночью эскадрилья нанесла туда визит, и мостик сломала. Бяки девочки! Потерь нет, и это радует! Тамара может водить группу самостоятельно!
В Копанищах ближе к ночи начал приземляться 10–й бап, шестерых сержантов, вылетавших утром на задание, перевели в 213–й, техники трех полков восстанавливают поломанные самолеты, восстановив шасси, перетаскивают машины, снимая крылья, в Хреновищи, освобождая стоянки для действующего полка. Бывшего майора Соколова уже расстреляли, как и замполита. Майор ГБ Земцов и прокурор армии Авдеенко не нашли смягчающих вину обстоятельств.
Вечером, после вылета, пили чай на КП дивизии в Круглом, перебрасываясь шуточками о том, что сделано за день. Открылась дверь, и появился майор Земцов. У него были черные круги вокруг глаз, видно печень барахлит. Одет в довоенный кожаный реглан, мечту летчиков — истребителей, на боку маузер, фуражка сбита на затылок. Вид уставший и недобрый.
— Кто из вас подполковник Косенко? — на КП было довольно много людей.
— Я — Косенко. — ответил, одетый в комбинезон после вылета, комдив.
— Сдайте оружие, вы арестованы! Я — начальник Особого Отдела 2–й воздушной армии майор Госбезопасности Земцов. — Косенко побледнел и обвел всех присутствующих взглядом, видимо, прощаясь.
— Товарищ майор! — обратился я к НачОО.
Тот повернулся ко мне, и улыбнулся устало.
— Здравствуйте, товарищ Метлицкая.
— Подполковник Косенко, сейчас, должен пойти спать, он с утра выполнил три вылета: один — ведущим эскадрильи, и два — ведущим полка.
На КП стояла мертвая тишина. Было слышно, что майор скрипит зубами от злости и усталости.
— Вы в курсе, что произошло в 138–м полку? За эти безобразия отвечает командир дивизии.
— Я в курсе событий, и это я сообщила в штаб армии о том, что увидела в 138–м полку.
— Что это меняет? Командир дивизии отвечает за состояние его полков!
— Его нет, он погиб шесть дней назад. Подполковник Косенко принял дивизию в том состоянии, в котором она была. И кто поведет ее завтра в бой? Вы?
— Генерал — лейтенант Красовский в курсе?
— О состоянии дел я докладывала лично. О реорганизациях в дивизии — тоже. Никаких указаний о смене руководства дивизии мне не поступало.
Земцов молчал, и неотрывно смотрел на меня. Требовалось выдержать его взгляд. Я улыбнулся.
— Под Вашу ответственность, товарищ Метлицкая. О Вашем решении я сообщу командующему. Отставить, товарищ подполковник, до особого распоряжения исполняйте свои обязанности.
Земсков приложил руку к козырьку, развернулся и, не попрощавшись, вышел. Тишина стояла на КП абсолютная.
— А что это никто чай не пьет, и пирожных мне не предлагает? Я бы и от конфетки бы не отказалась! — подсказала мне Саша выход из ситуации.
Шесть часов, якобы, сна. Рядом с землянкой, для маскировки, кто‑то стожок прошлогодний поставил, девчонки всю ночь визжали. Море полевок жило в землянке, скорее всего, наши мужички так 'шуткуют', а в три часа подъем, выпроводил всех спать в сам стог, немного вздремнул. И подъем. Взлетаем парой затемно, не случайно вчера немцы вечером не летали. Мы, конечно, их полк ополовинили, это на всех действует, но, какую‑то хитрость готовят, как пить дать! Подвесили с Лилей ПТБ, забрались на 13000, осматриваем все вокруг и у нас, и у немцев. А на земле, по написанному вчера плану, готовят к вылету четыре 'девятки': три — нового полка, и вчерашнюю. Заразы, громко готовят: фукают в микрофоны, проверяя станции, сыпят позывными, настраивая связь между машинами. Вернусь — убью! Всех 'дятлов' отымею. Есть! Появляется парочка гостей и лезет на высоту. Экран локатора не рябит, немцы лезут 'на дурака'! Мы их аккуратно, по темной стороне неба обошли, сбросили танки с топливом, и аккуратно спланировали. Пары не стало. Четырнадцать!
Так, у немцев от Чугуева на малой высоте идет большая группа истребителей, вытянувшихся колонной, направление: к Купянску. Заходят на Гороховатку. Через полчаса появилось солнышко, начали взлетать 'пешки'. Косенко опять ведущий, терять ему уже нечего, поэтому оттягивается, в последний раз, как он считает, командуя крупным соединением. От Рыбного и Криниц взлетают две группы истребителей: одну ведет командир 31–го ИАП майор Онуфриенко, ГСС, шесть машин ЛаГГ-3, вторую: одинадцать Як-1 и Як-7б 12–го ИАП, почти свеженьких, две недели как с переформирования, ведет старлей Кочуев, у комполка Баранова 'мотор засбоил'. Идут туда, где ночью 'бабки — ёжки' мои хохотали. Там скопление на железных дорогах. А немцы уже обеспокоились, услышав, как наши 'дятлы' готовят машины. Взлетело шесть пар от Кошаровки, идут в набор. Я пасусь у Морозовки в тылу у немцев. Пока немцы дозаправляют машины в Гороховатке, надо быть северо — западнее их. Тут облака, нас не видно. Сделали несколько кругов. Навели Майю и Андрея на верхние пары немцев. Восемь машин у них идут на одной высоте с нашими, а четыре набирают 7–8 тысяч. Рекомендую Майе и Андрею разделиться и бить ведущих. Они так и сделали, а теперь идут в набор. Из Гороховатки поднимается 12 пар! Полная группе! И мы, скрывшись за облачком, начинаем полого пикировать на них. Им пока не до нас, они ревут моторами и лезут на высоту, выстраиваясь шестью четверками. Держу 820, и быстро, очень быстро сближаюсь. Успеваем обстрелять по две машины, каждая, и уходим наверх, и с боевым разворотом опять в облако. Кошки — мышки. Несмотря на то, что сбит ведущий, и строй немцев распался на пары, кто‑то подхватил управление боем, и сыпет команды, собирая своих 'пердунов'. Настя аккуратно запеленговала 'борзого', мы вываливаемся из облака, и пикируем на него. Его предупреждают об атаке, тот ответил: вижу, и помахал крыльями. На втором качке крылышки сложились, мы ждать не стали и ударили с 10 стволов по нему. И вновь в облако, идем в набор.
