Был поляк уже немолод, но худощав и строен. Ростом даже превосходил Ивана, но в плечах поуже. Когда-то соломенная шевелюра была изрядно побита сединой. Лицо с двумя косыми шрамами на лбу могло принадлежать только военному. Но вот руки... Длинные холёные пальцы могли обозначать музыканта, художника, писателя, но никак не "портупейную лошадь" провинциальных гарнизонов. Был пан не так прост, как могло показаться с первого взгляда.
При приближении советского майора поляк вскинул два пальца к козырьку своей конфедератки. Иван ответил аналогичным приветствием.
- С кем имею честь? - Спросил поляк на чистейшем русском.
- Майор Смирнов, командир батальона Красной Армии. - Представился Иван.
- Подполковник Вилк, командир местного "обвода" Армии Крайовой. - Сделал то же самое поляк.
- Любите вы клички. - Съязвил Иван.
- Что поделаешь, пан майор. - Философски отреагировал на его замечания поляк. - Тот, кто ленится придумать себе другое имя, а то и два, в нынешней Польше долго не живёт. Это раньше я мог раздуваться от гордости, произнося славное имя своих предков, а теперь это смертельно опасно.
- Так вы ж теперь с немцами заодно? - Удивился Иван.
- Идти рядом не означает думать одинаково. - Продолжал философствовать польский подполковник. - К тому же, у немецкой контрразведки к моей скромной персоне очень много неприятных вопросов. И я не думаю, что они забыли моё имя за столь короткое время.
- Почему же? Ваших генералов торжественно принимали в Берлине.
- Генералы только отдают приказы. - Подполковник усмехнулся. - И, как чрезвычайно занятые люди, не всегда успевают написать их. А, когда дело доходит до суда, принимают только бумажные документы. А если их нет...
Подполковник развёл руками. Достал из кармана пачку немецких сигарет, протянул русскому майору. Иван с благодарностью кивнул, взял одну. Хоть и тянуло курить так, что "пухли уши", но не хотелось показывать противнику, что батальон в чём-нибудь нуждается.
Неторопливо закурили, каждый от своей зажигалки, с наслаждением втянули дым, посмотрели ещё раз друг на друга и рассмеялись.
- Может, скажете прямо, о чём хотели со мной поговорить? - Решился Иван.
- Вы правы, пан майор. - Поляк посмотрел по сторонам. - Давайте отойдём вон к тем пням. Сидеть там удобнее. А чтобы вы не считали, что они заминированы, я пойду первым.
Вскоре они расположились чуть в стороне от места встречи на двух пнях, причем Иван постарался сесть так, чтобы прикрыться поляком от возможного обстрела. Тот только кивнул на эти предосторожности. Извлёк из кармана металлическую фляжку.
- Пан майор не откажется от коньяка? - Подполковник отвинтил пробку, сделал глоток, протянул фляжку Ивану.
Иван усмехнулся, взял предложенный коньяк, отхлебнул, по русскому обычаю, пару солидных глотков, с жалостью посмотрел на фляжку и вернул хозяину.
- Браво, пан майор. - Поляк оприходовал остатки хмельной жидкости. - Но в своей гвардейской молодости, я бы посчитал столь малую дозу смертельным оскорблением.
- Служили в царской армии? - Иван старательно изображал абсолютно трезвого человека, хотя в голове начинало изрядно шуметь. Всё-таки не ёл он уже больше десяти часов.
- Подпоручик лейб-гвардии Измайловского полка, честь имею. - Польский подполковник вдруг стал серьёзен и сосредоточен.
Иван с интересом посмотрел на поляка. Принадлежность к русской гвардии обозначала бои в болотах польской Мазовии, в которых эта гвардия и осталась практически полностью. А следовательно исключала "любовь" к любым немцам, живущим, хоть в "Германии", хоть в "Австро-Венгрии". Впрочем, неизвестно как должен был отреагировать данный "пан" и на войсковые соединения Красной Армии. Наверняка, отметился в Советско-польской войне двадцатого года.
- Воевали в двадцатом году? - Поинтересовался майор.
- Конечно, как и любой польский офицер. - Польский подполковник только усмехнулся. - Торжественно входил в Киев и также торжественно драпал из него до самой Варшавы. Если бы ваши командармы в то время умели оглядываться по сторонам, то "чудо на Висле" просто не случилось бы.
Иван ждал продолжения, но поляк замолчал, не желая тревожить старые обиды. Вдруг русскому неприятно слышать, как была разгромлена их армия, пусть и двадцать лет назад. Впрочем, они поквитались за тот разгром в тридцать девятом, вернув все потерянные территории.
- А как же вы, пан подполковник, с таким послужным списком в генералы не вышли? - Поддел поляка Иван.
- Генеральских должностей в армиях не так уж и много. - Вновь принялся философствовать подполковник Вилк. - А желающих на них оказаться намного больше. Кому-то повезло, а кому-то нет.
Подполковник замолчал, перевёл взгляд вдаль, оценивая положение только ему известных объектов.
- Так о чём вы хотели поговорить? - Вновь спросил Иван.
- У меня к вам, пан майор, деловое предложение. - Поляк стал абсолютно серьёзен. - Я могу провести ваш батальон до самого фронта так, что никто вам не помешает.
- Почему? - Удивился русский.
- Мне не нравится то, что здесь происходит сейчас. И я в ужасе от всего того, что в стране начнётся вскоре. - Подполковник сделал паузу. - В качестве ответной услуги вы проведёте нас на ту сторону фронта.
- Вас?
- Да, со мной более пятидесяти человек, которые думают так же, как и я.
- А зачем вам за нашу линию фронта? - Иван был в нерешительности. - Вас там просто арестуют и отправят в лагерь для военнопленных.
- Лучше быть военнопленным, чем трупом. - Отозвался поляк. - К тому же у вас там есть польский корпус генерала Берлинга. Когда-то я неплохо знал полковника Берлинга, надеюсь, что и он меня не забыл.
- Это всё? - Спросил русский комбат.
- Нет. - Подполковник замотал головой в знак отрицания. - Я могу показать вам место, где ночует одна из групп, уничтожающих пленных русских солдат.
- И в чём ваш интерес? - Иван уже уяснил, что поляк ничего не делает просто так, везде выискивая свою выгоду.
- Мне нужна жизнь одного человека из этой группы. Живого или мертвого вы отдадите его мне. Он мне слишком много должен.
- Денег? - Удивился комбат.
- Что такое деньги? Прах! - Поляка снова потянуло философствовать. - Он мне должен много крови! Столько, что его паршивой жизни не хватит для расплаты. Даже если я буду убивать его несколько раз.
На подполковника было страшно смотреть. Лицо мгновенно осунулось, глаза приобрели хищное выражение, пальцы сжались в кулак с такой силой, что побелели ногти. Он прошептал что-то по-польски. Но тут же мгновенно взял себя в руки.
