- У Польши сейчас нет денег на содержание этих лагерей. - Отмёл его предложение генерал.
- Но тогда просто расстрелять. - Окончательно потерялся поручик. - Зачем же так зверствовать?
- А затем, что по-другому эти скоты не умеют! - Генерал начал терять терпение. - А искать других исполнителей поздно! Вот вы, поручик, пойдёте в расстрельную команду?
- Господин генерал, я офицер и шляхтич древнего рода. - Вытянулся в возмущении поручик.
- Я тоже! - Взмахнул рукой генерал. - И точно так же не желаю мараться! Оттого и велел набрать по тюрьмам этих скотов, которых после выполнения задачи можно будет расстрелять "за зверства".
- А меня, господин генерал. - Очнулся поручик. - Меня тоже можно будет расстрелять за зверства?
- А кто требует называться своим именем? - Генерал пожал плечами, достал из коробки чёрного дерева сигару, неторопливо раскурил её. - Возьмите себе другой псевдоним, и не забывайте почаще менять его. А чтобы не было так противно смотреть на своих подчинённых, найдите коньяка или водки. Постарайтесь не сойти с ума, через месяц вас заменят.
"Если я сумею прожить этот месяц", - дополнил его слова поручик, выходя из генеральского кабинета.
А вероятность выжить с каждым днём все меньше. Если не пристрелят русские, то могут прикончить и свои подчинённые. Хотя поначалу и удавалось сохранять нейтрально-враждебные отношения. Поручик тихо презирал "этих скотов", те посмеивались за его спиной над "господинчиком". Всеми делами в отряде заправлял бывший вор Пшегота, числившийся заместителем поручика. Отребье все его команды выполняло беспрекословно. Попытки возражать пресекались быстро и жестоко. Пшегота выслушивал приказы поручика, молча кивал и отправлялся выполнять их по-своему.
Вечером картина была обратной. Пшегота докладывал о проделанной работе, поручик молча кивал и отправлялся пить водку, пока она ещё была. Когда закончилась водка, стараниями Пшеготы появился самогон. Идиллия, устраивавшая всех. Бандиты зверствовали по своему усмотрению, поручик старался не замараться об их дела и считал дни до окончания месяца. Скорее всего, генерал давно забыл своё обещание, но поручик собирался напомнить о нём при первой же возможности.
Но четыре дня назад случилось непоправимое. Эти ублюдки из своего рейда по окрестностям притащили автомобиль - польский автомобиль. С поручика мгновенно слетел хмель.
- Ты что творишь Пшегота? - Вскипел поручик. - Поляков уже резать начал?
- А какая разница! - Отмахнулся тот. - Свалим на русских. Мы там несколько предметов оставили в качестве доказательства зверства красноармейцев над польскими гражданами.
- Ты, что совсем озверел? - Попытался поставить его на место командир отряда.
- Слушай поручик! - Выдохнул ему в лицо его заместитель. - Если тебе об этом не сказали, оберегая твою хлипкую дворянскую душонку, то у меня есть прямое указание на проведение подобных дел.
- А ты знаешь, чья это машина? - Поручик разглядел автомобиль пристальней и похолодел. - Это машина подполковника Вилка!
- Да хоть маршала Рыдза. - Отрезал Пшегота.
- Да ты скот, что о себе вообразил? - Поручик размахнулся "примерно наказать хама", но обнаружил, что его рука зажата в лапище заместителя, а в живот ему уперся нож.
- Ещё, что-нибудь вякнешь, - прошипел ему в ухо Пшегота, - и я разрешу своим хлопцам поразвлечься с тобой, а они давно этого ждут.
Поручик обмяк. Пшегота решил отбросить условности и показать, кто в отряде настоящий командир. С боков тихо появились два головореза, сопровождавшие заместителя всегда, в бок поручику уперся ствол пистолета. И он всё понял.
Понял, зачем он в этом отряде, зачем был нужен откровенный разговор с генералом. Почему его терпели и старательно поили водкой. Кто сказал, что за зверства нужно расстреливать всех скотов? Достаточно одного - главного! А главный у этих мразей - он, поручик "Крысак". Вод ведь и кличку себе подобрал соответствующую. Поручик рассмеялся.
- Только истерики нам не хватало! - Высказал Пшегота своим дружкам. - Тащите его в дом, влейте самогона побольше, пока не заснёт. Да поставьте охрану. Кажется, наш дурачок всё понял и постарается сбежать.
Поручика уволокли в дом. К Пшеготе подошёл ещё один человек в цивильном городском костюме.
- Что случилось, капитан?
- Наш "жертвенный баран" наконец-таки понял, зачем он здесь. - Усмехнулся Пшегота.
- Я вообще не понимаю, зачем вам такие сложности, капитан?
- Я, господин майор, не хочу отправиться на виселицу за выполнение ваших приказов. - Отрезал Пшегота. - Пусть болтается на ней этот спесивый дурак. А бывший вор Пшегота погибнет в бою. И никому не придёт в голову отожествлять его с капитаном Витковским.
- Вы хотите сказать, что вы мне не доверяете? - Проворчал майор.
- Я никому не верю! - Капитан покачал головой. - А вам я не верю вдвойне! Особенно после сегодняшнего дела. Вам не жалко было эту девочку? Ведь она дочь вашего друга? За что вы так наказали подполковника Вилка?
- Он стал излишне самостоятелен. - Майор улыбнулся. - А это великий грех! И не только для подполковников, но и для капитанов. Кстати он ведь вам родственник? Не жалко было девочку, капитан?
- Не надо меня пугать, господин майор. - Капитан покачал головой. - На тот свет я без вас не отправлюсь. Мне там скучно будет без вашей милой рожи.
Майор зло дёрнул головой, отвернулся и направился к машине.
Поручик налил себе ещё один стакан. Так что он хотел вспомнить? Что-то очень важное. И о чём?
Самогон, конечно, дрянь. Местных "хлопов" за такой самогон пороть надо! Пороли его предки этих скотов, да видно мало!
А зачем он хотел выйти? И что за наглая харя всё время торчит в его комнате?
Поручик встал из-за стола, пошатываясь направился к двери. Приподнялся и охранник. Тихо ругаясь, поручик два раза промахивался мимо дверного проёма, наконец, ухватился за стену, прошёл по ней и вышел в коридор. В коридоре он опрокинул ведро с водой, поскользнулся на разлитой жидкости, но сумел сохранить равновесие и добраться до входной двери. Охранник со скучающей физиономией шёл позади. За эти трое суток он насмотрелся подобного зрелища. Поручик то впадал в буйство и грозил высокопоставленными родственниками, которых у него не было никогда. То начинал рассказывать историю своего несуществующего древнего шляхетского рода. На самом деле происходил он из семьи разбогатевших мелких лавочников, сумевших в годы становления Республики примазаться, по сходству фамилий, к древнему, но захиревшему роду.
