- И вам того же, Виталий Родионович. - Чуть улыбнулась Смольянина, преградившая мне путь к экипажу.
- Замерзнете же, хозяюшка. - Покосился я на непривычный мне предмет одежды. - Почто в такую погоду так холодно оделись?
- Не успею, Виталий Родионович. Я ж только проводить вас вышла. Негоже по таким делам с пустого двора уезжать. Плохая примета. - Усмехнулась Смольянина и кивнула на коляску. - Вот, как и просили, экипаж в вашем распоряжении.
- Благодарю вас, Заряна Святославна. Лейф уж доложил.
- Как же, видела я, как ваш паренек коляску исследовал да упряжь. А уж лошадям только что в глотку не залез, осматривая. - Хозяйка махнула рукой в сторону застывшего каменным изваянием Лейфа, уже устроившегося на месте возницы. - Справный парень.
- Это точно. - Согласился я, с тоской вспоминая, что сегодня остался без привычных утренних булочек, мастерски приготавливаемых "справным парнем". Невелик завтрак конечно, но выходить в круг с набитым брюхом - полный абсурд. Антибиотиков здесь нет, а местным эскулапам с их магией я пока не особо доверяю. Вроде бы и сам начал потихоньку "колдовать", а доверия к подобным способам лечения, как в том мире не было, так и сейчас нет... Может просто не успел привыкнуть, а может из-за той пары дел в моей практике, когда приходилось сталкиваться с "целителями"-шарлатанами, черт его знает. Но раз уж так получается, то следует самому поберечься..
- Вы уж берегите себя Виталий Родионович. - В унисон моим мыслям проговорила Смольянина, отступая в сторону и давая мне возможность забраться в коляску. Едва я оказался внутри, хозяйка дома уже виденным недавно жестом перекрестила меня и хлопнула ближайшую к ней лошадь по крупу. - С Богом. Трогай!
От командного голоса, вдруг прорезавшегося у Заряны Святославны, лошади дернулись и тут же рванули со двора крупной рысью. По-моему, Лейф даже кнутом взмахнуть не успел.
Мы промчались по полупустым улицам Загородского конца к центру города, свернули у Детинца на Людин конец и, миновав вокзальную площадь, выехали к небольшому парку, тихо поскрипывающему голыми ветвями облетевших многовековых деревьев. Коляска сбавила ход и медленно покатилась по расчищенным от палой листвы, посыпанным мелким песком дорожкам. Скорый ход в парке запрещен, как пояснил Лейф, склонившись к небольшому окошку, прорезанному в тенте коляски. Ну и ладно! Времени у меня еще навалом, а вокруг вон какая красота... Пусть осень, пусть холодно, зато как горит багрянцем и золотом кленовая листва, усыпавшая землю под могучими стволами деревьев, как светит солнце, чертя на земле абстрактные рисунки угольно-черными тенями от ветвей все тех же дубов и кленов... и масляно блестят листья какого-то вечнозеленого кустарника, живой изгородью вьющегося вдоль дорожек. А вокруг никого. Пусто поутру в парке. Будний день, как-никак. Только слышен мягкий топот копыт по песчаным дорожкам, да скрип рессор моего экипажа... Ну да, и Лейф матерится. Блин, такую идиллию испоганил, сын ушкуйника!
До меня донеслась очередная рулада моего возницеповара, и лошади встали.
- Что там, Лейф? - Спросил я, пытаясь рассмотреть что-либо в окошке дверцы коляски. Бесполезняк, конечно.
- Да кто ж его знает, Виталий Родионович. - Прогудел парень, но в голосе мелькнули настороженные нотки. - Вышли вон двое каких-то на дорожку, и с места не сходят. Пойти что ль узнать, чего им надобно?
- Нет. Сиди на месте. И, Лейф... у тебя там, найдется что-нибудь для самозащиты?
- А тож. - Я вполне отчетливо представил себе ухмылку ушкуйника. - Ежели правильно вожжами-то пройтись, то нападавший на том свете очутится, и глазом моргнуть не успеет. О! Идут сюда, Виталий Родионович.
- Понял. - Проговорил я. - Сиди не дергайся. Как только выстрелю, падай на пол. Да не вздумай лезть под выстрелы!
Ну не нравятся мне такие шутки. Здесь, конечно, просвещенное девятнадцатое столетие, да только думается, что и тут найдутся любители легкой наживы. А уж на заказ они действуют, или наобум, это другой вопрос.
Я чуть напрягся, формируя сеть познания и, спустя мгновение, уже точно знал, что вокруг нашей коляски собралось пять человек. Двое преградили дорогу, а еще трое подошли к остановившемуся экипажу сзади, так что Лейф их увидеть не мог.
- Сзади трое. - Тихо проговорил я для возницы.
- Эй, в тарантасе, вылазь давай, барчук! - Голос одного из преградивших нам путь придурков, был хрипл и простужен.
- А то что? - Поинтересовался я. Вытащил барабанник и тихонько опустился на пол, одновременно напрягая ноги для удара в левую дверцу коляски. То, что атаковать меня будут именно через нее, мне подсказала сеть познания, послушно передавшая ощущение живых существ, огибающих коляску слева. Двое не увиденных Лейфом разбойничков уже подобрались к дверце вплотную, оставив своего "коллегу" у задней стенки экипажа.
- А то выволокем, сам не рад будешь! - Просипел знакомый уже голос, и в ту же секунду я, со всей дури, ударил в дверь обеими ногами. Самый шустрый неудачник схлопотал удар дверцей по морде и, отлетев в сторону, затих. Второй же, не ожидавший такого поворота, и потому на секунду замешкавшийся, огреб рукоятью барабанника по черепу и кулем рухнул на землю. "Сварскольд" пару раз рявкнул в белый свет как в копеечку, заставив оставшихся на ногах бандитов шарахнуться в стороны, и я, выпав из экипажа, нырнул под коляску.
- Не дури, барчук! - Голос "переговорщика" донесся откуда-то справа, но ответа от меня не дождался. Я в этот момент как раз взял "на мушку", третьего горе-налетчика, остававшегося за задней стенкой экипажа. При звуке выстрела он, как и остальные подельники, упал наземь, так что сейчас ствол "сварскольда" упирался ему в переносицу.
- Оружие есть? Кто такие, чего нужно? - Шепотом поинтересовался я у затаившего дыхание разбойничка.
- Так с Плотни мы... - Так же шепотом ответил тот, демонстрируя пустые руки. - Атаман сказал, через парк седни богатый барин ехать будет, вот мы и...
- Понятно. Отползай. - Приказал я придурку, и тот, с готовностью закивав, не вставая на ноги, начал разворачиваться, елозя пузом по песку. Почему придурок? Потому что решил, что я поверю в его безоружность. Удар рукоятью барабанника по затылку, нанесенный горе-налетчику из неудобного положения, тем не менее вполне удался, и небритая физиономия разбойника безвольно ткнулась в песок. Вот. Трое готовы. Теперь можно и с оставшимися красавцами побеседовать.
- Ау, чего замолк, переговорщик? - Крикнул я.
- Так и не молчу я вовсе, барчук. Наоборот, это ты отвечать не хочешь, когда с тобой добрые люди разговаривают.
- Ну вот, ответил, и чего ж тебе надобно, "добрый человек"?
- Так это... ой е-ео.
Не понял! Это что такое?
- Виталий Родионович, все. Готовы тати. - Веселый голос Лейфа заставил меня выматериться. Не утерпел повар, полез в драку. Небось, пока разбойнички от моих выстрелов тихарились, парень незаметно слез с коляски и, миновав кустарник, зашел к татям в тыл. Ну я ему устрою варфоломеевскую ночь и утро стрелецкой казни, импровизатору хренову. Надеюсь он этих уродцев хоть не насмерть приголубил... А то что-то не хочется еще и с сыскарями знакомство сводить.
Я выбрался из-под экипажа и, в ожидании Лейфа, вытаскивающего тушки татей из-за деревьев, скептически глянув на свой костюм, вздохнул. Кажется, Меклен Францевич недавно учил меня воздействию, очищающему костюм от легких загрязнений, ну там, "от капнувшего на манжеты соуса, крошек галльских булочек, брызг от неумело налитого половым вина...", как следовало из его же объяснений. Хм. Песок, конечно, мало похож на соус или крошки от хрустящих булочек... но что-то же делать надо? Если я появлюсь в таком виде на круге, это могут счесть оскорблением, причем не только плесковский десятник, на чье пыхтенье мне ввиду предстоящего хольмганга, откровенно говоря, плевать, но и его поручники. А устраивать еще две дуэли, сразу после боя с боярином, мне совсем не улыбается. Что я им, д'Артаньян?
Представив себе гасконца с пехотной лопатой наперевес, я невольно усмехнулся. Добравшийся до меня со своей ношей, Лейф, приняв мою усмешку на свой счет, тут же довольно улыбнулся в ответ. Ага, наивный.
- И чему же ты так радуешься, позволь спросить? - Поинтересовался я, подпуская в голос холода. Лейф тут же потушил ухмылку и, упустив безвольные тушки бандитов, развел руками.
- Так это... вот. - Поняв, что вопрос не был риторическим, Лейф, наконец, крайне лаконично пояснил свою радость и ткнул пальцем себе под ноги, указывая на валяющихся на песке татей.
- А скажи-ка мне, друг мой, чему учил тебя твой батюшка. О дисциплине, например, он ничего не говорил?
- Как же не говорил. - Вздохнул Лейф, моментально поняв куда ветер дует. - В походе-то ушкуйном, без подчинения приказам старших, никуда. Провальный поход будет, коли дисциплину порушить.
