о подчинении его корпуса 4-й армии.
— Когда они поступили? — осведомился Филатов.
— Пять дней назад, утром, когда я прибыл в корпус, у нас побывал представитель штаба 4-й армии.
Петр Михайлович сообщил командиру десантников о смене командования фронта и о содержании своего разговора с новым командующим генералом Еременко, а также довел ему приказ комфронта обеспечить надежную оборону Березино и переправы в этом районе через реку, силами 2-го стрелкового и 4-го воздушно-десантного корпусов
— Слава богу, — с огромным облегчением и совершенно не по-уставному отозвался на эту весть Алексей Семенович Жидов.
Из дальнейшего разговора с Алексеем Семеновичем Жидовым выяснилось, что он прибыл из Среднеазиатского военного округа, где командовал 21-й Туркестанской горно кавалерийской дивизией. Вся его более чем двадцатилетняя предшествующая служба прошла в кавалерии, поэтому о десантных войсках он знал лишь понаслышке и даже с парашютом никогда не прыгал.
— А с действиями пехоты в обороне вы знакомы? — тут же последовал вопрос Филатова.
— Конечно,- заверил комкор.
— Тогда все в порядке, вы меня немного успокоили — сказал Петр Михайлович, — прыгать с парашютом нам с вами в ближайшее время не придется, самолетов-то практически нет.
— А куда же мне тогда девать парашюты? Ведь я их принял несколько тысяч, и они стоят громадных денег, — озабоченно осведомился наш собеседник.
— Найдите возможность отправить их фронтовым интендантам, они на станции Чаусы, близ Могилева.
Эта часть разговора заметно приободрила Алексея Семеновича.
— А то сидим, не получая никакой информации, как в стеклянной банке.
— Что вообще никакой?
— Абсолютно! В плане обстановки имею только сведения о своем корпусе: 214-й бригаде полковника Левашова приказали нанести удар в сторону от полосы наших действий, по бобруйской группировке немцев, и в последующем воевать в тылу врага как партизанскому соединению.
— Я считаю это ошибочное решение, — мгновенно, ответил командарм, и тут же осведомился:
— Где 214-я в данный момент?
— Мы вынуждены были сразу же отправить ее на автомашинах в район местечка Старые Дороги для совместных действий с мехкорпусом генерала Никитина. На текущий момент, она уже в соприкосновении с противником, но с ней по радио поддерживается постоянная и устойчивая связь
— Полностью отменить этот приказ, — сказал Филатов, — я не могу. Но вы немедленно радируйте комбригу, чтобы в случае, если окажется в окружении, пробивался к главным силам.
Далее Жидов четко доложил, что направление Березино — Могилев прикрывается 7-й воздушно-десантной бригадой полковника Тихонова, один батальон которой выдвинут на западный берег Березины и закрепился по обе стороны шоссе Минск — Могилев.
— 8-й воздушно-десантной бригаде подполковника Онуфриева, — продолжал командир корпуса,
— мной приказано закрепиться в устье реки Свислочь, и удерживать там переправу, а заодно и одноименный поселок, чтобы не допустить прорыва противника к Могилеву с этого направления.
Буквально за несколько минут до вашего прибытия поступили, от ее командира поступили свежие сведения.
— Какие? — спросил командарм.
— К расположению бригады уже выходят отдельные группы вражеских танков.
Услышав это, Филатов тут же решил ехать в Свислочь, а командиру корпуса приказал принять самые решительные меры для обороны Березино. Тут же было решено подготовить мост через реку к взрыву, но не взрывать его до последней возможности.
Филатов принял решение добираться до Свислочи на нашем самолете. Пока летели меня не покидало стойкое ощущение, что мне предстоит с ним скоро расстаться. Уж больно заинтересовано он его осматривал. Но только сам самолет не передашь, с ним уйдет много чего — авиатехники, запчасти, пилот бензовоз, разборный ангар… Многим имуществом именно для «Шторьха» мы успели обзавестись.
Когда мы прилетели в Свислочь, то практически сразу убедились в том, что десантники подполковника Онуфриева действовали грамотно и уверенно. Согласно доклада командира бригады, после быстрого броска они развернулись, и сразу взяли всю переправу под перекрестный огонь пулеметов и 45-миллиметровых орудий, благо боеприпасов к ним было в достатке. Несколько дней велись вялые боевые действия. Противник небольшими группами нащупывал стыки и слабые места в нашей обороне.
— Сегодня, рано утром моя разведка донесла, что к переправе движется крупная танковая часть. Захваченные ей пленные, рассказали о том, что это был один из танковых батальонов 6-го танкового полка 3-й танковой дивизии группы Гудериана.
Вскоре, мы все смогли наблюдать как противник при поддержке авиации начал массированную атаку. Оценив количество задействованных пикировщиков отметил про себя, что немцы перекинули сюда резервные части Ю-87 или просто сняли с других участков фронта. Бомбежка была адская. Мощь бомбовых ударов стервятников Рихтгофена, которым противодействовали лишь отдельные зенитные средства нарастала. Это вынудило командира бригады начать отвод передового охранения с правого берега. Мост взорвать не удалось, уловив выгодный момент, на слуцкую переправу, на предельных скоростях выскочили фашистские танки. Они порвали гусеницами шнуры для дистанционного подрыва, уничтожили саперов-подрывников и оказались на левом берегу Березины. Несмотря на плотный и хорошо организованный огонь десантного батальона, противник понеся большие потери, тем не менее сумел, потеснить наше подразделение, овладеть восточным берегом на протяжении двух километров, закрепиться и создать таким образом плацдарм.
После краткого обмена мнениями командарм разрешил подполковнику Онуфриеву отход на два километра вдоль шоссе в сторону деревни Вирков. Там был небольшой мост, подорвав который, можно было сдерживать превосходящие силы противника, так как с обеих сторон были топкие болота. Генерал Филатов внял наконец моим настойчивым доводам о том, что в создавшейся обстановке он рискует остаться без связи и потерять управление армией, и принял решение вернуться в Березино.
Именно здесь мне с Нечаевым довелось встретиться с комфронта генералом Еременко. Как выяснилось позже, он прибыл в район боев восточное Свислочи, получив донесение о том, что на восточном берегу Березены противником захвачен плацдарм и переправа. Мы с командармом находились в этот момент на КП бригады на северо-восточной окраине деревни Вирков.
Произошло это так: мы уже собирались идти к самолету, как неожиданно по ее единственной улице, поднимая клубы пыли, на большой скорости промчалась мимо нас новенькая эмка в сопровождении броневика со спаренной зенитно-пулеметной установкой.
Проскочив мимо КП метров на двести, этот кортеж круто развернулся и подъехал к нам. Из эмки вышел генерал-лейтенант. С виду это был поистине богатырь, хотя и не отличавшийся особенно высоким ростом. Он был в буквальном смысле квадратным.
Когда-то меня супруга затащила на пинках и со скандалом в Русский музей в Питере. Из всего что там было, мне запомнилось только одно полотно. На картине Врубеля, богатырь показался мне тогда чрезмерно утрированным, особенно шириной своих плеч. Но сравнивая теперь образ, созданный воображением художника и казавшийся мне тогда фантастическим, даже карикатурным, сейчас глядя на комфронта, я подумал: видно, и Врубелю встречался в жизни богатырь-крестьянин с подобным торсом…
Командующий неожиданно легко для своей плотной комплекции зашагал к нам, прямо-таки спортивной походкой. По властному взгляду его небольших стального оттенка глаз, мы безошибочно поняли, что это тот самый Еременко, о суровости которого многие из здесь присутствующих были немало наслышаны.
Командарм, я и Онуфриев представились. Неторопливо здороваясь с нами тремя, пожимая мне руку посмотрел на меня изучающе, и сказал довольно высоким голосом: — Хвалили тебя полковник, интересно было на тебя взглянуть.
В ответ я невольно улыбнулся. Все наши сопровождающие постарались ретироваться, однако комфронта заметил это, и молча, одним только резким движением руки вернул всех назад, и задал мне вопрос:
— Что смешного мной было сказано, полковник?
— Как прикажите отвечать товарищ генерал-лейтенант, правильно или честно?
От такой наглости скороспелого полковника Еременко немного подзавис, но быстро справился и ожидаемо ответил:
— Мне нужен правдивый ответ.
— Меня удивило неожиданное сочетание вашей фигуры и голоса…
— Что же теперь можно поделать, если таким мамка родила. Ладно это все лирика, лучше скажите голубчики, как вы умудрились сдать переправу и позволить захватить плацдарм? Я смотрю успокоились? Или что-нибудь собираетесь предпринять?
— Приложим все силы, чтобы восстановить положение, — быстро нашелся комбриг.
— Поперед батьки
