– Послушай, я понимаю, что ты и Горный старец, совершенно разные по значимости фигуры, ты еще только начал организацию своей службы теней, а у него она самая большая в известной ойкумене. Честно говоря, когда ты рассказывал о организации тайной службы в первый раз, мне просто захотелось развлечься. Я совершенно не ожидал, что от тебя будет хоть какая- то польза. Но сейчас – ты, пожалуй единственный кому по плечу будет тайная война с федаинами. Константин, я всегда старался не ссориться с этим фанатиком- исмаилитом. Но почему-то он поссорился со мной. А ведь, по сути, мы союзники. Нам обоим мешают сельджуки. Надо, чтобы ты донес до него эту мысль.
Моя награда будет истинной наградой Василевса.
– Ага, подумал я, – золотые гвоздики в крышку гроба, если останется, что хоронить.
– А сейчас,- продолжил Василевс,- с тобой очень хочет повидаться женская половина моей семьи.
Он позвонил в колокольчик и вскоре в комнату вошли две женщины. Жена Комнина, Ирина Дукиня высокая женщина с мрачным, сердитым выражением лица, и моя красавица Варвара, стеснительно спрятавшаяся за мать.
Я вскочил со стула и со словами:
– приветствую вас Августы,- склонился в низком поклоне. А затем, ловко взяв холодную ладонь Ирины, прикоснулся к ней губами. Неожиданно мрачность исчезла с лица Василессы.
– Алексей, а он точно варвар?- спросила она, повернувшись к мужу,- эти вонючие франки – рыцари крестоносцы, по сравнению с ним, просто быдло.
Комнин улыбнулся:
– Ты знаешь дорогая, я сам вот уже, сколько времени мучаюсь над этой загадкой, и все никак не могу ее разгадать. Константин просто кладезь неожиданных знаний и талантов.
– Тут из-за спины Дукини вышла Варвара и, запинаясь, начала говорить мне слова благодарности, все больше и больше заливаясь румянцем. Ее мать, сначала с улыбкой встретившая слова дочери, начала смотреть на нее все более задумчиво, иногда кидая взгляды на меня. Отец через пару минут тоже заподозрил что-то неладное и после окончанию ее речи, Варвара была отправлена восвояси.
Сразу после ее ухода Ирина подошла почти вплотную ко мне и, задрав голову вверх, сказала:
– Только рядом с тобой можно понять, какой ты огромный. Константин, мне не нравится, как Варвара смотрела на тебя, но еще больше не понравилось, как смотрел на нее ты. Надеюсь, ты понимаешь свое место.
– Ирина,- вступился за меня Василевс,- Константин мужчина, он не может по-другому смотреть на красивую девушку, даже если она Августа. А место свое он прекрасно понимает,- и подмигнул мне
С прозрачного неба с синеватым оттенком, который бывает только в горах, палило ослепительное солнце, в лучах которого сверкали ярко белым цветом вечные снега отрогов центрального Эльбруса. По пыльной дороге, поднимающейся к крепости Аламут, ползли нагруженные арбы, изредка, на конях проносились воины, закованные в железо, и шло множество прочего люда, направляясь в крепость исмаилитов.
Среди этой толпы, резко выделялся огромный истощенный дервиш, его хирка (одежда), была грязная и вся в дырках, лицо, заросшее нечесаной бородой, практически было не разглядеть, настолько оно было грязным. Он шел босиком, шепча слова молитвы.
Идущие навстречу уважительно кланялись суфию, он же погруженный в свои размышления, почти не обращал внимания на окружающих. Когда он подошел к караван-сараю, и у входа требовательно раскрыл свою сумку, откуда остро завоняло перепревшим овечьим сыром, хозяин с поклонами, быстро подбежал и сунул в эту сумку пару лепешек и кусок свежей брынзы, с которой еще капал солевой раствор. Дервиш с королевским видом благословил хозяина и отошел в сторону. Собравшиеся у караван-сарая с почтением наблюдали, как дервиш, саморучно достав из глубокого колодца немного воды, уселся прямо на землю, прошептал слова молитвы и принялся за трапезу, неторопливо откусывая лепешку с брынзой, запивая небольшими глотками воды. Наблюдавшим хорошо были видны его ступни совершенно черные и заскорузлые, несколько человек тихо заспорили, может ли святой также ходить по снегу и углям, но после нескольких косых взглядов, резко заткнулись.
Сам дервиш, между тем, поев, расстелил небольшую грязную кошму и, повернувшись в сторону Мекки, опустился на колени, и начал возносить неурочную молитву, окружающие не посмели стоять просто так и, все присоединились к этому. Молился дервиш долго, слова молитвы становились все громче и громче. В какой-то момент он вскочил и начал припрыгивая, выкрикивать невнятные слова, которые постепенно переходи в бессвязные выкрики, рев,
Неожиданно он закрутился юлой, складки его одежды поднялись, распространяя зловоние давно не мытого тела, из его рта разлетались пена. Наконец он остановился и, выкрикнув хвалу Аллаху, упал на свою кошму.
Пока дервиш молился, быстро потемнело, на безоблачном небе высыпали яркие звезды. Прочувствовавшиеся нечастым здесь зрелищем, зрители медленно расходились. Среди них было два молодых парня по виду местные крестьяне, приехали они сюда на верблюдах, таких молодых парней, живущие здесь, каждый год встречали сотнями. Эти сотни молодых исмаилитов шли в крепость Аламут, и каждый надеялся, что взгляд Хасана ибн Саббаха упадет на него, и ему суждено стать мечом пророка и умереть за веру и потом в раю нежиться среди прекрасных гурий. Парни, ни с кем не общались, их скуластые лица ничего не выражали, и когда привычный ко всему хозяин караван сарая хотел прикрикнуть на них, от взгляда одного из них у него по спине поползли мурашки.
– Да ну их,- подумал он про себя,- с такими свяжись, зарежут, не моргнув. Очень хороший материал. Надо будет завтра же сообщить святому, чтобы эту парочку проверили без очереди.
Вскоре караван сарай задремал, вокруг царила тишина, прерываемая верблюдами, которые жевали жвачку, и редким ржанием лошадей. Со стен крепости доносилась перекличка часовых.
Около полуночи гости караван сарая были разбужены диким воплем, когда, полусонные, они выскочили на улицу, то при тусклом свете фонаря, который вынес хозяин, увидели, как очнувшийся дервиш громко произносит слова ночной молитвы Иши.
Проклиная про себя набожного суфия, все приступили к этой же молитве. После нее все поторопились зайти вовнутрь и заснуть, улегшись на блохастые подстилки. Вот только двух парней, в караван-сарае уже не было. Они, убедившись, что все спят, лихорадочно распаковывали тюк, который был у них с собой. Дервиш, тем временем быстро раздевался, взяв чистую тряпицу, которую ему кинули парни, обтирал свое тело, использую воду, которую он вечером достал из колодца. Парни извлекли из тюка, черную одежду, мягкую кожаную обувь и небольшую заплечную сумку, перевязи с метательными ножами и сюрикенами. Когда дервиш тихо подал им знак, они подскочили к нему и начали помогать надеть всю эту сбрую на себя. Спустя пять минут рядом с парнями возвышалась черная фигура, ее голова была также закрыта черным колпаком, лишь из небольшой прорези неясно поблескивали глаза. А еще через пару минут она исчезла во тьме. Парни аккуратно придали оставшемуся хламу вид спящего человека и бесшумно зашли в караван сарай.
