7. Но если на Афоне национализм проявлялся в соперничестве христианских народов, то вне его он был направлен против турецких угнетателей. Греки в провинциях не понимали тонкой политики патриархата в отношениях с Верховной Портой. Они смотрели на своего сельского священника, местного игумена или епископа как на защитника от турецких властей и поддерживали любого, кто мог ему реально предоставить поддержку. В дни расцвета Оттоманской империи, когда администрация была эффективной и имело смысл добиваться справедливости, греческий национализм можно было контролировать. Но в XVIII в. начался распад империи. Провинциальные паши (губернаторы) один за другим восставали против султана – и почти всегда они могли рассчитывать на поддержку греков. Многие беглецы от турецких властей нашли себе убежище в горах. В славянских землях они получили турецкое название гайдуки, а в греческих – клефты. Эти современные Робин Гуды грабили в основном турок, но не брезговали поживиться и богатым христианином. Обычно они могли рассчитывать на поддержку местного сельского населения и найти убежище в одном из местных монастырей.
В то же самое время дух восстания начал распространяться и на образованные греческие круги. Ионические острова, бывшие под властью Венеции, в конце XVIII в. перешли под власть Франции. Так как между ними и основной частью Греции было интенсивное движение, французские революционные идеи начали распространяться среди греков. Благодаря растущему интересу к греческой античности путешественники всех национальностей приезжали в Грецию и также привозили с собой новомодные идеи. В румынских княжествах греки поддерживали постоянные контакты с Австрией и Россией.
Во всей Европе это был век тайных обществ, особенное распространение получило франкмасонство. Греки не могли остаться в стороне. Похоже, в самой Оттоманской империи не имелось ни одной ложи, но многие фанариоты и другие богатые греки стали масонами во время своих поездок на Запад. В 1811 г. ложа была основана на о. Корфу (тогда находившемся под властью Франции). Масонство XVIII в. было резко враждебно к традиционным церквам. В Греции ситуация несколько отличалась от обычной: среди членов лож обреталось даже несколько греческих клириков, но в целом это движение ослабило влияние Православной Церкви на общество.
Вдохновленные масонскими идеями, греческие энциклопедисты и поэты-романтики строили схемы освобождения своего народа и возрождения великой Империи. Многие молодые фанариоты увлекались этими романтическими мечтами, уходя в то же самое время от Церкви и чрезвычайно критически относясь к иерархии. В конце XVIII – начале XIX в. за границами Оттоманской империи было опубликовано несколько книг, резко атакующих иерархов Церкви за продажность и сервилизм по отношению к туркам, а низших клириков – за обскурантизм и невежество.
8. Патриархия с беспокойством следила за этими тенденциями. Подобные книги убедили многих членов патриаршего двора, что, возможно, турецкое правление было полезнее для религиозной жизни, чем новомодный дух вольнодумства и восстания. В 1798 г. в Константинополе был опубликован документ под названием "Отцовское увещевание". Автор его неизвестен до сегодняшнего дня. Подозревается, что им был патриарх Григорий V (1797-1798; 1806-1808; 1818-1821), в то время в первый раз возглавлявший Константинопольскую кафедру. Документ начинается выражением благодарности Богу за основание Оттоманской империи в то время, когда Византия начала сползать в ересь. Победа турок и их терпимость к христианам были способом сохранения Православия. Следовательно, добрые христиане должны быть вполне удовлетворены, оставаясь под турецким правлением. Автор обличает иллюзорное стремление к политической свободе как "диавольский соблазн и смертоносный яд, предназначенный для того, чтобы втянуть народ в беспорядки и саморазрушение", и завершает свой трактат стихотворением, в котором призывает народ почитать султана, поставленного Богом для власти над ним.
Документ был, конечно, не совсем тактичен, но он стоял на твердом богословском основании. Церковь не могла и не должна была заниматься подрывной националистической деятельностью. Сам Спаситель отличал Богово от кесарева. Св. Павел приказывал христианам повиноваться царю, хотя царь этот был языческим римским императором. Ранняя Церковь отказывалась повиноваться властям, только если они отказывали ей в свободе богослужения или заставляли ее членов совершать поступки, противоречащие совести христианина. Турки не выдвигали таких требований. Послушные члены Церкви должны быть добрыми гражданами, а не революционными заговорщиками.
С практической точки зрения "Увещевание" также имело смысл. Турецкая империя была в упадке – но тем не менее ей до сих пор удавалось подавлять все восстания против ее власти. Карательные меры, всегда предпринимаемые после разгрома восстания, лишь ухудшали положение христиан. Возможно, автору "Увещевания" не стоило столь уж расшаркиваться перед султаном, – но высказанная в документе точка зрения весьма понятна для благочестивого пастыря, искренне верующего в то, что Церковь должна быть свободна от политики, стремящегося быть верным данной им султану присяге и желающего уберечь свою паству от худшей доли.
Однако призыв автора "Отцовского увещевания" не был услышан. В ответ ему было немедленно опубликовано "Братское увещевание", в котором объявлялось, что первый документ не выражает мнения греческого народа, а его автор – "либо глупец, либо пастырь, который превратился в лютого волка". Фанариоты стояли на распутье. Молодое поколение бредило немедленной революцией. Они возлагали свои надежды на нового русского царя – просвещенного Александра I, который, как им казалось, не может не поддержать их начинаний. Старики считали, что нужно ждать. Время работало на них, думали они: рано или поздно прогнившая, но сохранившая все свои территории Оттоманская империя сама упадет им в руки, и тогда они преобразуют ее в возрожденную Византию.
9. Но, несмотря на революционный энтузиазм молодых фанариотов, сам Фанар не пользовался популярностью среди новой греческой интеллигенции. Для нее все, что было связано с официальной Церковью, отдавало сервилизмом перед турками, предательством и атмосферой "растленной Византии", сменившей героический дух древней Эллады. Поэтому, когда Фанар, повинуясь приказу султана, издал указ с угрозой отлучения от Церкви всех – мирян или клириков, – кто окажет помощь клефтам, даже простые деревенские жители и провинциальное духовенство восприняли его с негодованием. Наконец стало ясно, что, когда вспыхнет восстание, патриархия ни за что не возглавит его.
