Он ожидал чего угодно, от предложений мелких услуг до серьезного денежного вспомоществования крестоносцам, но такое просто в голову не укладывалось: по сути, за орденом признали право третьей силы на владение Плонском, вслед за чехами и ляшскими панами.
Очень серьезное заявление, последствия от принятия которого могут принести как невероятную пользу, так и неимоверный вред. Над ним следует очень серьезно подумать, трижды, и лишь потом, нет, не принимать, но хотя бы обсудить!
— Для приращения богатств и процветания нужно сплочение земель! Но панству, за редким исключением, этого не нужно — они ведь тогда потеряют свои привилегии. Однако есть сила, которая способна накрепко связать наши земли — это орден Святого Креста!
Взглянув на удивленное лицо Андрея, купец просяще сложил на груди руки, и командор решил дать ему возможность полностью высказаться: раз начал, то пусть уж выкладывает свои размышления до донышка, чтоб все стало ясно и прозрачно.
— Так вот, — задумчиво продолжил «гость», — сейчас вы несколько ослабели, но уже почти оправились от Каталаунского несчастья. У вас хватит сил и людей, чтоб отбросить соседей магнатов, в этом все уверились, особенно после победоносного похода крестоносцев за Карпаты.
«Твои слова да Всевышнему в уши». — Андрей мысленно усмехнулся, продолжая сохранять на лице каменное выражение, а купец продолжал говорить тем же мягким бархатистым голосом:
— Пусть меня простит ваша светлость, но Белогорье ловушка для ордена. В здешних землях не прокормишь действительно большое войско, способное как приструнить панство, так и обеспечить Словакию и нанести там поражение утрам. Орден должен стать более могущественным, и вы должны, простите меня за столь неуместное для вас слово, немедленно занять Запретные земли и взять их под свою руку!
«— Борзой ты, братец! Будешь еще меня учить, что мы должны делать. И без тебя прописные истины понятны».
— Там же был мор!
Андрей решил прощупать потаенные мысли купечества, которое сделало точно такой же вывод, как и он, потому решил в подставленную ловушку не лезть.
— Сейчас нет никакого мора, он давно там кончился. Восточная часть пустует, полностью обезлюдевшая, но там велико давление панства. А вот в западной части уже проживают почти две тысячи беженцев, словаков и чехов, которые охотно признают орден своим сюзереном. Тем более на таких условиях, которые предлагаете. Пока вы не осознаете, насколько орден стал популярен у всего податного люда!
Купец бросил короткий взгляд на Андрея, но сразу же отвел глаза в сторону.
— Слух об орденской десятине уже начал будоражить умы смердов, и сейчас начинается их массовый исход в орденские земли. Но Белогорье всех не вместит. А вот Запретные земли совсем другое дело — вы легко можете занять хоть все Заречье с Подгорьем, они всего в двух днях пути отсюда, по старому Дорийскому тракту! Вы можете занять Заречье без труда, — купец продолжал свою речь, — там много брошенных деревень, несколько пустых замков. Займите их двумя сотнями воинов и можете потом спокойно оспорить все эти земли как у пана Сартского, так и Кусовского. Другие паны вмешиваться не будут, а теми силами, что у вас в разных землях находятся, вы спокойно и долго сможете там удержаться. Сейчас вы допускаете, на наш взгляд, большую ошибку, стягивая орденцев в Словакию, они нужны вам здесь. Панство не потерпит усиления крестоносцев!
«Ты еще взялся меня учить?!»
Андрей мрачно посмотрел на чересчур умного купца, а в душе ухмылялся — хоть разведка у купцов поставлена просто великолепно, настоящий план ему удалось скрыть от внимательных глаз — соглядатаи приняли задуманную отвлекающую операцию за главную.
«Но каковы эти купцы, пронюхали быстрее, чем мы начали делать первые шаги. Наверняка в окружении есть их агентура, да и в других землях ее тоже немало. Но здесь, в Притуле, похоже, пока она отсутствует… Нет, имеется, ибо слишком быстро купец узнал, где я, и теперь точно будет, уж больно постно „гость“ по сторонам смотрел!»
— Все вольные смерды, беженцы, рядовичи, холопы хлынут в Заречье, когда узнают, что ваши флаги развеваются на башнях замков, — продолжал настойчиво убеждать Андрея в его же собственных планах собеседник, — вам нужно только посадить их на землю и обеспечить на первое время зерном и инвентарем…
— Мне понятен ход мысли «гостей», — прервал речистого торговца Андрей. — Но только немедленно ответьте мне на два вопроса — в чем здесь ваша выгода, конкретная! И где мы возьмем на занятие Заречья и прочих частей Запретных земель людей и деньги?!
— Скажите, ваша светлость, если наш город признает вас своим сюзереном, конечно, это несколько абстрактная мысль, но все же интересно, каковы могли бы быть ваши условия?! — ловко ушел от поставленных вопросов собеседник и выжидающе посмотрел на Андрея.
«Ведет себя так же, как белогорские старосты, все вокруг да около ходит: и хочется, и колется, и мама не велит. Еще меня провоцирует, мерзавец этакий!»
Командор давно уже понял все хитросплетения купца, но ответил честно, как думал:
— Плата десятины ордену и служба в его войске! Взамен орден даст гарантию защиты и помощи. Все по ряду, никаких повинностей или самочинных поборов. Управление свое изберете, порядки свои, какие захотите, но все по обычаю, справедливости и закону!
— Тогда я тоже буду говорить вам всю правду!
Теперь Роштан не юлил, а смотрел прямо в глаза.
— Мы дадим ордену средства. С сентября год только начался, но мы выплатим полную десятину ибо ваши слова, господин магистр, и есть клятва! Первый взнос привез с собою — на двести полновесных марок чистого серебра. Простите за мою прямоту и не сочтите за обиду, но у города сейчас очень мало денег. Раньше из пяти слитков серебра паны забирали за добычу на их землях один слиток, а сейчас берут уже один из трех, и им мало. То же самое делает польский князь за чеканку своих монет. Да еще разорительные поборы, что идут сплошь и рядом! Мы теряем три четверти серебра! — с горькой улыбкой сказал «гость».
— Но если орден возьмет нас под свое высокое покровительство, то мы обязуемся принимать его деньги и вести в них все торговые расчеты. И серебро из рудников пойдет в уплату за чеканку одним слитком из пяти. Десятина будет выплачиваться слитками, исходя из веса орденской монеты и ее пробы. Для нас это будет хотя и тяжело, но сейчас выбора нет!
Андрей усмехнулся и мысленно за него тут же продолжил: «Утаивать вы очень боитесь, самовольная чеканка еще хуже, за нее даже лютая смерть покажется хорошей наградой».
