— А, ясно… Долго они вас осаждали?
— Всю прошлую ночь, — вздохнул Рено. — Всю ночь пытались сюда залезть: то с одной стороны, то с другой. То с одной стороны, то с другой… Еле-еле от них отбились. Так из братии не спал никто. А еще до того, как на монастырь напасть, — деревню разорили нашу. Видели?
Родриго покачал головой:
— Нет, в деревню мы не заезжали.
Аббат снова вздохнул.
— Что же это за люди такие… Чуть ли не половину скота в деревне перерезали. Ну скажите: куда им столько? Все равно ведь не съедят… Вырезали лучшие части, зажарили, а остальное крестьянам оставили — мол, живите теперь как хотите. А что до девок… — Рено тяжело махнул рукой. — Тут и говорить нечего.
— Ничего, не умрут. Деревенская девка — она многое может выдержать.
Я с любопытством посмотрел на Родриго. А где же рыцарственное отношение к дамам?.. Ах да. Пардон. Дамы это дамы. А девки — это… Это другое.
— Могут-то могут, — с некоторым сомнением согласился аббат. — Но двоих и вовсе покалечили. А вы, я слышал, с Раулем на войну ездили?
— Именно. Роберт снова на Эгиллем накинулся. Пришлось Бернарду помочь. Но теперь с Робертом все. Благодаря Андрэ. — Родриго кивнул в мою сторону.
Аббат посмотрел на меня. Я изобразил на своем лице злобную разбойничью ухмылку.
— Нашли тоже, кому помогать… — недовольно поморщился Рено.
— Ну не Роберту же было помогать! — воскликнул барон. — Да он бы и без нашей помощи справился.
— И пускай! Два волка грызутся — нечего встревать.
— Вообще-то там был только один волк, — хмыкнул я. — И то — на птицу похожий.
Рено несколько секунд молча рассматривал меня, а потом сказал:
— Это вы… простите, я запамятовал ваше имя…
— Андрэ де Монгель.
— Это вы, эн Андрэ, — вполголоса сказал аббат, — по внешности судите. А по духовным свойствам этот Бернард еще худший волк, чем Роберт.
— А я-то грешным делом полагал, что вы их в равной степени ненавидеть должны. Эгиллемцы свою церковь сожгли, только ведь и Роберт был не лучше.
— Оба разбойники, — твердо сказал аббат. — Но Бернард — разбойник много худший. Я ведь говорю: вы по внешности судите, а не по духовным свойствам. Что Роберт из Вигуэ убийца и прелюбодей — это всем известно. Но ведь, по сути, это грехи обычные, земные… Кто из нас не без греха? Даже и разорение церкви ему простить можно было бы, если б он покаялся, потому что только из жадности он так поступил. Но Бернард — не таков. Нет, не таков… Это истинно волк в овечьей шкуре. И не суета земная ему глаза на истинную веру затмевает, а он сам, сатане уподобляясь, во злобе своей против Церкви и Господа восстает, чудесами дьявольскими кичась и многих за собой в погибельное пекло увлекая…
Я скептически посмотрел на аббата, но промолчал.
— …Или вот взять тех разбойников, которые сегодня еще утром под нашими стенами стояли, — продолжал аббат. — Вы полагаете, я ненавижу их? Посылаю им проклятья? Напротив, я скорблю об их прегрешениях и молюсь, чтобы Господь направил их на путь истинный. На совести Луи, конечно, много грехов, и даже смертельных, но…
— Что?!! — заорал Родриго, вскакивая из-за стола и опрокидывая кувшин с вином. — Ты сказал — Луи?!! Это был Луи из Каора?!!
Аббат недоуменно посмотрел на барона:
— Да…
— Куда он двинулся дальше, Рено? Ты знаешь?
Аббат кивнул:
— Я послал его на юг…
Молчание. В воздухе повисла очень неприятная пауза.
— Что ты сказал? — тихим голосом переспросил Родриго. — ТЫ послал его на юг?!!
— Успокойся, Родриго…
— Какого дьявола ты меня успокаиваешь?!! Луи, может быть, уже шурует в моих собственных землях!!!
— Остынь, я сказал! Сядь и послушай меня.
Родриго сел, кое-как сдержав клокотавшую в нем ярость. Я с любопытством рассматривал аббата, гадая, в чем кроется причина его собственного спокойствия.
— До Луи ты еще успеешь добраться, — порадовал Рено барона. — Пусть он сначала единственный раз в своей жизни сделает доброе дело.
— И какое же это он доброе дело намеревается сделать? — проворчал Родриго. — Повеситься?
— Так вот и слушай. Пока вы там, — обстоятельно начал аббат, посмотрев при этом почему-то на меня, — защищали этого дьяволопоклонника Бернарда и зло от зла уберегали зачем-то, мы со смирением и молитвой, напротив, из зла добро извлечь постарались — и с Божьей помощью достигли в том успеха. Ибо истинно — сколько ни злобствует сатана, все равно окажутся все его козни только к славе Божьей… Так вот… Пока Луи ломился в двери дома Господнего, позарившись на какие-то выдуманные монастырские сокровища, которых, как известно, у нас нет и не было, мы не раз и не два смиренно призывали его перестать чинить разбой и с миром уйти восвояси. Луи, однако, слушать нас не желал, а только усиливал натиск. Впрочем, и братия, стоявшая за святое дело, не отступала. Когда же был спрошен Луи, отчего он, позабыв о страхе Божием, не боится и гнева светских господ, под покровительством которых находится монастырь, он нам на это ответил так: «Не опасаюсь я их, потому что солдат у Бертрана мало и нападать он на меня не осмелится, а что до барона Родриго и виконта Рауля, то в отъезде они, и это-то мне хорошо известно. А вернутся они не скоро, потому что обязательно пропьянствуют не менее недели на робертовских поминках. А потому время у меня есть и торопиться мне некуда».
Услышав это, братия приуныла, ибо ворота уже начали потихоньку поддаваться под ударами тарана… И стрелами их, окаянных, не взять никак — ибо ломились они в монастырь под покровом ночной темноты.
— Негодяи! — воскликнул Родриго. — Нападать ночью!..
— Рутьеры, что с них взять, — пожал плечами аббат. — Однако я продолжаю. Как только стало нам ясно, что помощи ждать неоткуда, начали подумывать о том, чтобы от Луи откупиться. Кое-какие средства у нас имелись, но… очень уж не хотелось нам эти деньги разбойникам отдавать. Ведь мы сколько времени их собирали… Не для себя собирали! Нет! Ради святого дела старались — хотели золотом Пресвятую Деву украсить, чтобы сердца людей, кои смотреть на нее станут, смягчались и умилялись и чтобы проступала на них роса истинной веры… И вот тогда брат Максимилиан говорит: «А давайте, братья, иначе поступим. Дадим им немного денег и займем каким-нибудь делом, обещав по исполнении его — вторую половину. Сами же пошлем гонца в Монпелье… А там, глядишь, и Родриго с виконтом вернутся». Мысль эта пришлась всем по душе. Поторговавшись с Луи, заключили мы с ним соглашение…
— С этим разбойником!
Рено успокаивающе похлопал барона по руке:
