‑ Да, милые дамы, дела наши плохи.
Мостовская встрепенулась и посмотрела туда, куда указывал Шухов. Да, тут действительно не добавить и не убавить, дела их действительно плохи. Собственно, ниже их вообще не было никакой лестницы. Лишь местами сохранилось нечто искореженное и торчащее во все стороны опасными обломками. Нечего было и думать о том, чтобы спуститься вниз без сторонней помощи. Впрочем, и путь вверх был фактически отрезан, поскольку метров на двадцать вверх лестница так же отсутствовала.
‑ И как так могло получиться, чтобы нас не зацепило при обрушении? Ведь месиво! Сплошное месиво!
Шухов покосился на Галанчикову.
‑ Соглашусь с вашей оценкой, уважаемая Любовь Александровна. Не имею возможности оценить повреждения выше облачного слоя, но то, что доступно нашему взору, действительно свидетельствует о редком везении. Обрушившаяся секция в процессе падения явно ударялась о внутренние стены башни. Основным конструкциям, судя по всему, особого ущерба нанесено не было, но вот легкие элементы в виде лестниц и лифта, были серьезно повреждены. Наше счастье, что круговая обзорная площадка относится к капитальным элементам второй секции башни, а мы, во время катастрофы, оказались именно на этой стороне площадки. Как вы можете видеть, той стороне не слишком‑то повезло.
Дамы кивнули, оглядев покореженную часть смотровой площадки, которая теперь ясно была видна в полусотне метров от них.
Мостовская поглядела вниз, рассматривая искореженные останки рухнувшей вниз секции и того, что еще совсем недавно было лифтом и лестницами.
‑ Да, парашют бы тут тоже не помог. К тому же ветер почти наверняка отнес бы стене башни.
Инженер покачал головой.
‑ Нет, нам сейчас следует уповать лишь на помощь с земли. Как вы можете видеть, о нас не забыли. Целый лагерь уже развернули. И, я уверен, что нас уже заметили.
В этот момент со стороны лагеря что‑то начало сверкать.
Галанчикова встрепенулась.
‑ Оленька, мне кажется, что это по твоей части.
Мостовская кивнула:
‑ Да, это семафор. Видно не очень ясно, но я постараюсь разобрать.
Помолчав пару минут, она сообщила притихшим в ожидании спутникам:
‑ В общем, если двумя словами, то нас просят держаться и подождать. Помощь скоро прибудет.
Тут ее голос дрогнул, но она все же закончила:
‑ Сам… Государь во главе операции по спасению.
Галанчикова отвела взгляд от бегущих по щекам подруги слез.
* * *
ИМПЕРИЯ ЕДИНСТВА. РОССИЯ. МОСКВА. ИМПЕРАТОРСКИЙ ПОЕЗД. 5 октября 1918 года.
…Беатриса Эфрусси де Ротшильд вновь склонила голову в светском поклоне.
‑ Вы очень добры, Ваше Величество.
Император промокнул белоснежной салфеткой бледные губы и вопросительно посмотрел на собеседницу:
‑ Итак, баронесса, вы испросили аудиенции…
‑ Именно так, Ваше Величество. Великий Дом Ротшильдов и банкирский дом Эфрусси уполномочили меня прояснить некоторые вопросы между нашими Домами, а также обсудить проблемное будущее Австро‑Венгрии.
Царь Михаил кивнул.
‑ С чего предпочитаете начать? С предстоящего разгрома вашего Дома в Австро‑Венгрии?
Милая улыбка.
‑ Нижайше прошу простить, но, Ваше Императорское Величество, нашему Дому в Австро‑Венгрии как раз ничего не угрожает.
Заинтересованный взгляд.
‑ Вот как? Тогда почему вы здесь?
Улыбка стала просто очаровательной.
‑ Некоторые изменения в политическом устройстве Австро‑Венгрии, заставляют нас изучать различные варианты, в том числе и варианты, связанные с Единством.
Усмешка.
‑ Что ж так?
Более светская улыбка.
‑ Наши оценки дают не очень хороший прогноз относительно итогов референдумов. К сожалению, Австро‑Венгрия явно доживает последние дни.
Царь кашлянул в кулак и поднял иронично брови:
‑ Помнится год с лишним назад, вы собирались остановить военные действия и обеспечить выход Австро‑Венгрии из войны. Вы утверждали, что имеете влияние на политику императора Карла. Но мы не только не увидели прекращения военных действий со стороны Австро‑Венгерской империи, но и получили долгую войну, которая переросла в откровенную возню, все признаки которой мы наблюдаем сейчас. И помнится, что ваш Дом очень хотел вернуть себе активы, которые были арестованы Россией в связи с началом войны.
Улыбка.
‑ Однако же, мы сделали щедрые пожертвования на восстановление разрушенных войной городов Ромеи, а также вложили крупные суммы в строительство в России и Ромее.
Кивок.
‑ Это правда. Однако не вся. Вы спешите вывести капиталы из Австро‑Венгрии, явно опасаясь предстоящей неразберихи и хаоса, при которых с вашим имуществом может случиться все, что угодно, не так ли?
Шикарная светская улыбка.
‑ Возможно, некоторым образом. Но разве России и Ромее не нужны серьезные капиталовложения? Или вы предпочитаете, чтобы мы вложились в экономику Аргентины и Бразилии, как это сделали наши коллеги, которые вывели капиталы из Франции?
Широкая улыбка.
‑ Помнится, кто‑то говорил, что деньги не пахнут. Но это не так. Деньги пахнут золотом. Тысячью тонн золота, которое непостижимым образом исчезло из охваченной смутой Франции. Уверен, что французское правительство весьма ищет тех, кто виновен в этом мошенничестве.
Новый обмен улыбками.
‑ Людям свойственно искать таинственные клады, Ваше Величество. И верить в разные сказки.
‑ Конечно, баронесса. Люди любят сказки.
‑ А мне, Ваше Величество больше нравятся другие сказки.
‑ Вот как? Какие же?
‑ Например, про Али‑Бабу и сорок разбойников. Прекрасная история про то, как некий благородный человек несколько раз натыкался во Франции на покинутый, якобы, караван, который был полон золота. И, конечно же, сказка гласит, что этот благородный человек поспешил отдать все найденное золото местному султану.
Улыбка‑улыбка.
‑ Такое тоже случалось в истории, баронесса.
‑ Конечно, Ваше Величество. Хотя и далеко не всегда. Равно как и не всегда парусники с владельцами сокровищ возвращались из увеселительного путешествия.
Вздох.
‑ Море – очень опасная стихия, баронесса. Иногда, по воле случая, там тонут не только яхты, но и даже линкоры.
Кивок.
‑ Да. Особенно если знать, где их искать.
Согласие.
‑ Знания стоят денег. Больших денег и больших интересов.
Нижайший кивок.
‑ Это истинная правда, Ваше Величество. Не зря говорят, что корона дарует мудрость ее носящим. Многие знания отнюдь не всегда многие печали.
‑ И предал я сердце мое тому, чтобы познать мудрость и познать безумие и глупость: узнал, что и это ‑ томление духа; потому что во многой мудрости много печали; и кто умножает познания, умножает скорбь. Царь Соломон и его мудрости.
Баронесса Эфрусси де Ротшильд улыбнулась.
‑ Среди евреев попадаются отнюдь не глупые люди.
Император кивнул.
‑ Бывает и такое.
‑ К тому же, Ваше Величество, насколько я помню, выплачивая миллиард рублей золотом, Великий Дом Ротшильдов получал гарантии того, что тема французского золота останется лишь уделом досужих домыслов и светских сплетен.
Усмешка.
‑ Изображать Императора банальным шантажистом, это, я вам скажу, совсем не комильфо. Я могу и оскорбиться.
‑ Отнюдь, Ваше Величество. Никаких намеков. Ровным счетом ничего такого, что могло бы бросить даже малейшую тень на Ваше Императорское Величество. Я лишь обращаю внимание на договоренности между нашими Домами.
Император помолчал. Судя по всему, эти словесные кружева этикета ему уже порядком надоели, и он перевел разговор в более предметное русло:
‑ Когда я истребовал с вас миллиард, я действительно говорил о том, что не буду искать пропавшее золото Банка Франции. В конце концов, это не мое дело, а дело моего царственного французского собрата. Но позволю себе напомнить, что миллиард – это сумма, которую выплатили Императорскому Дому Романовых в качестве компенсации за гибель членов Дома, включая мою Августейшую мать. И я с вами разговариваю только потому, что приказы о покушениях отдавал не глава Дома Ротшильдов, а покойный Джейкоб Шифф. Но Дом Ротшильдов знал об этом.
