Кому-то приходилось напяливать резиновый костюм аквалангиста, брать фонарик, пистолет, иногда дыхательную систему и гранаты со слезоточивым газом и идти вниз. Короткий автомат, а чаше пистолет, специально изготовленные для таких случаев гранаты с уменьшенным зарядом. А если нет ничего этого — только пистолет, нож и дьявольское умение предвидеть и предчувствовать. Больше никак…
— Манро — принять командование! Томбс, Сноуи, Макени — за мной!
Если кто-то думает, что бригадир оставил свой отряд наверху, а сам спрятался под землю от пуль — он ошибается. И для того, чтобы понять всю глубину этой ошибки — нужно хоть раз самому побывать в кяризах. Бригадир брал на себя самую опасную часть задания, он и те кого он выбрал, уходили в неизвестность. В темноту…
Фонарь в зубы. Так делать нельзя, Немой сколько раз предупреждал. В темное время нельзя держать фонарь перед собой, тем более зажимать его в зубах. Если в тебя будут стрелять — то противник положит пули именно по источнику света. Но здесь, в тесноте кяриза свободных рук для фонаря — нет. В одной руке нож — против змей и для ощупывания того, что перед тобой. В левой — пистолет, он здесь менее ценен, но все-же нужен. Винтовка, груз — волочатся за тобой на ремне. Места нет — иногда тоннель таков, что невысокому человеку можно идти, не пригибаясь, иногда он низок как лаз для собаки в двери. Но всегда он — темен, холоден, сыр и узок как крысиная нора. Низкий потолок в некоторых местах подпирают толстые чурбаки — это при том, что дерево в Афганистане буквально на вес золота. В некоторых — он держится сам. Скальная порода…
Под ногами — точнее под коленями, сочился ледяная вода. Лаз сыр и промозгл, но иного пути нет. Где то лаз поднимается, так что можно просто идти пешком, где-то — едва протискиваешься.
Афганцы-кяризники — умные люди. В земной тверди есть слабые места, есть и пещеры, есть и промоины в грунте. Каким то сверхъестественным чутьем они выискивают такие места и соединяют их друг с другом, получая кяриз. Поэтому лаз извилист и разной высоты…
Злобное шипение раздалось из темноты, Араб остановился. Резко, так что идущий следом Брат буквально ткнулся в него носом сзади. Повел фонарем, высвечивая стены и…
Змея атаковала. Атаковала на свет фонаря, как только увидела свет — так и атаковала. Это была гюрза — змеиный спецназ одна из самых злобных рептилий в мире. Обычная змея атакует только в критических ситуациях, если ситуация не критическая она предпочитает уползти. Кобра, оберегая зубы, перед тем как ужалить, делает угрожающую стойку и обычно пару раз делает ложный выпад — бьет головой, не открывая рот. Только потом, если этого так и недостаточно, жалит. Гюрза атакует сразу, даже если есть возможность уйти…
Что-то серое, упругое ударилось в камень совсем рядом с рукой, только спецназовская выучка позволила Арабу среагировать. Отдернув руку с линии атаки, он выстрелил из пистолета — раз другой, третий, стрелял, пока не опустел магазин. Удушливый, резкий запах сгоревшего пороха заполнил кяриз, грохот выстрелов больно ударил по ушам. Теперь все, кто есть в кяризах, знают, что они здесь, что они идут. Но другого выхода нет — на повторную атаку змее нужно несколько секунд. Хорошо, что не автомат — иначе рикошетами с такого расстояния покрошило бы всех.
Продышавшись и прокашлявшись, Араб посветив на то место куда он стрелял. Ничего — лишь ошметки змеиного мяса и черная блестящая кровь на камнях…
— Араб…
— Норма. Двигаемся дальше — подрагивающими руками Араб вставил новый магазин в пистолет — передай дальше, пусть Бес ловушку поставит…
— Стоять!
Бригадир проговорил команду шепотом, но услышали все. Замерли — черные тени в непроглядном мраке…
Выстрелы… Они что охренели? И вправду ведь выстрелы…
— Сэр…
— Тихо! — вкладывая в голос максимум ярости, проговорил Феттерляйн.
Где… Не поймешь, звук в таких местах очень обманчив. Интересно, они правильно идут? Кяризы ведь — система сложная, ветвящаяся. Это русским все равно куда идти, лишь бы подальше от места боя. А вот им надо пройти точно по следу русских.
И какого черта они стреляют?
Здесь ширина кяриза позволяла, поэтому бригадир полез в карман и достал большой, черный цилиндр, зажал его в левой руке. Затем молча пополз дальше…
Влево или вправо…
Им надо было уходить. Подальше от места боя, как можно дальше. Забиться в нору как крысам, дождаться вертолетов эвакуации. Но как понять, куда ведет кяриз? Под землей невозможно ориентироваться, можно лишь сворачивать по системе — если прошлый раз свернул вправо — значит сейчас надо влево. И идти — как можно дальше уходить от места боя. Идти по этой подземной тропе в никуда — может быть она выведет их прямиком к водам Стикса [Стикс — легендарная река мертвых в древней мифологии] и им нечем будет заплатить Харону [Харон — перевозчик через реку мертвых. Отсюда пошла традиция кидать в гроб монеты — чтобы было чем заплатить Харону за перевоз через реку мертвых] за перевоз…
Внезапно, Араб почувствовал, что впереди кто-то есть — не увидел, а именно почувствовал. Дальнейшие его действия были на инстинкте — упав прямо в ледяной ручеек, струящийся по полу, он открыл огонь из пистолета, сам не зная по кому…
Феттерляйн сместился влево, тоже на инстинкте — в темноте кяриза инстинкты важны как нигде ты не видишь, не слышишь — ты чувствуешь. За спиной кто-то упал на пол, сдавленно выругался…
Где стреляют? Черт, где стреляют?
В темноте, где-то впереди оглушительно застучал пулемет…
— Свет! — сказал уже в голос Араб и даже испугался. В кяризах нельзя говорить, тот кто впереди сразу выстрелит на голос…
Но впереди уже никого не было. Живых. Только вода вдруг превратилась во что-то кисловатое. И потеплела…
Получилось так, что несколько афганцев вышли на них — и как назло для афганцев и на удачу для русских этот участок кяриза оказался прямым как стрела. Прежде чем афганцы успели опомниться — их скосил огонь Араба и длинная пулеметная очередь вовремя сообразившего, что делать Беса. Они так и легли — ввосьмером, друг за другом.
Не доверяя — за поворотом мог быть кто-то еще, Араб достал РГД, выдернул чеку, с пистолетом наготове пошел вперед. Когда достиг намеченной им самим точки — размахнулся, бросил гранату вперед, снова упал…
Громыхнуло, острые как бритва осколки прошелестели по стенам…
Ничего…
Араб поднял голову, включил фонарик — и столкнулся с полным безумной муки взглядом умирающего афганца, первого из тех, кого они попластовали в этом проклятом кяризе. Он не мог подняться — но он был еще жив. И он смотрел на Араба — а Араб смотрел на него…
