вражеская пехота начнет наступление, ее станут избивать и продвижение сразу же застопориться. У японцев нет батальонных пушек, которые сопровождают штурмовые группы пехоты на поле боя, и могут попасть фугасом в амбразуру, и огнеметов тоже нет — та еще зараза. Да и о самих штурмовиках в мире услышат только через двенадцать лет, под Верденом — немцы об этот французский «швер-пункт» сломают себе зубы. А уж когда доты, то есть бетонированные «долговременные огневые точки» будут готовы, то японцы здесь могут куковать хоть до полного троянского цикла.
— Они подтянут осадную артиллерию, установят ее за Цзиньчжоу, и раздолбают в пух и прах гору Наньшань из 11-ти дюймовых мортир! И двинут на штурм пехоту…
— Инфантерия тут же попадет под перекрестный огонь наших дальнобойных батарей от Тифаншинских и Талиенваньских высот — их позиции закрытые, на обратных скатах сопок. Потери будут чудовищные, так что отойдут японцы не солоно нахлебавшись, — Фок усмехнулся, и, посмотрев на Алексеева, лукаво улыбнулся. Негромко произнес:
— Хорошо, взяли они гору Наньшань — их положение улучшилось или ухудшилось? Посмотри, сколько кругов гору накрывает и все окрестности к ней — и это наши мортиры в девять дюймом, с дальностью стрельбы у них не очень, но тут все великолепно.
Алексеев попробовал подсчитать кружки и стрелки, что накрывали гору Наньшань и весь перешеек, но сбился. Удивленно посмотрел на Фока, а тот пояснил, усмехнувшись.
— Генерал Белый, как только уяснил в чем суть концентрации артиллерийского огня, сам возглавил все работы по установке артиллерии, которые ведутся днем и ночью. Примерно половина орудий сухопутного фронта из Порт-Артура будет забрана — больше нет смысла, тут и так будет все плотно забито. И главное — семь верст чистого поля со стороны наступающих японцев губительны для них. Любую попытку установить осадную артиллерию пересечем в зародыше, если будет воздухоплавательный парк для наблюдения. А он есть у Куропаткина, но нужен здесь.
— Вытребуем, — произнес Алексеев, а Фок добавил:
— И броненосцы! Если они будут в Талиенваньском заливе, то любая попытка японцев атаковать как с суши, так и с моря будет встречена огнем крепостной и береговой артиллерии, поддержанных броненосцами. Так что держаться можно сколько угодно, хватило бы людей, боеприпасов и продовольствия. Если мы успеем протянуть хотя бы дней двадцать, и перевести сюда броненосцы — то оборону перешейка японцы не проломят, у них просто нет тех орудий, которые бы смогли это сделать. Будь на их месте немцы, я бы отказался от замысла — против изделий Круппа вроде «Толстой Берты» нам сейчас не выстоять!
Первый раз в своей жизни Александр Викторович находился на мостике боевого корабля, да еще какого — эскадренного броненосца «Севастополь». Не смог устоять перед искушением, ведь это было мечтой с юности. Вечером наместник предложил ему отправиться с ним в Порт-Артур. А там с утра выйти в море, и попробовать на вкус «морской жизни».
— Да, все правильно — именно этой парочки не хватает в Талиенваньском заливе. Но пока не вступят в строй поврежденные корабли, на такой подарок судьбы не стоит рассчитывать.
Фок бормотал себе под нос, внимательно наблюдая с высокого мостика за идущими впереди броненосцами «Полтава» и флагманским «Пересветом», где находился Алексеев со своим штабом. Сегодня наместник решил выйти в море подальше, произвести маневры и при появлении японских кораблей, вернутся обратно, под защиту береговых батарей и минных заграждений. И постараться этим хитрым маневром, если японцы бросятся в преследование, заманить их на выставленные «Амуром» мины.
Вместе с броненосцами вышли крейсера — «Баян» под флагом контр-адмирала Рейценштейна, за ним следовали обе «богини» — отремонтированная после нападения японцев в январе «Паллада» и вполне исправная «Диана». На крейсерах за неделю были проведены работы по модернизации, не такие и долгие, как оказалось — их удалось выполнить силами самих команд. Чуть в стороне и впереди шли «Аскольд», за ним в кильватере «Новик» и пять миноносцев — маленькие кораблики, дымя дымом из четырех труб, выглядели щепками в сравнении с броненосцами.
Фок подставлял лицо соленому ветру, держась за поручни ограждения левого крыла мостика — бог весть как они именуются моряками. А сам искоса наблюдал за командиром «Севастополя» капитаном 1-го ранга Эссеном. Николай Оттович имел репутацию опытного моряка и отчаянного храбреца, одним из первых получивших георгиевскую саблю с надписью «за храбрость». Крейсер «Новик» под его командованием не раз выходил в море, атакуя не только японские миноносцы, но и вступая в схватки с крейсерами. Отвагу Эссена отмечал погибший адмирал Макаров, который его представил к очередному чину и перевел командиром на «Севастополь». Однако вряд ли этот остзейский немец был доволен назначением на неуклюжий и тихоходный броненосец. Фок мысленно отмечал каждый раз те моменты, когда Николай Оттович пристально смотрел на «Новик», идущий в отдалении. Видимо, до сих пор жалел о переходе.
— Ему бы крейсерами командовать, — пробормотал Фок себе под нос. Впрочем, Алексеев уже принял решение о переводе Эссена командиром второго отряда быстроходных крейсеров. Но вот будет он создан только в июне, когда Владивостокский отряд нанесет «визит вежливости» в Цусимский пролив, чтобы потрепать там японские транспорты, что пока без страха ходили в Корею, без всякого охранения, что немаловажно. Если, конечно, то «безумное» предложение, сделанное им наместнику, получит реализацию.
— Да, положительно эти броненосцы крайне необходимы в Дальнем. В Порт-Артуре они как в луже, из которой можно выплывать в строго определенное время, а не тогда, когда это необходимо.
Фок внимательно посмотрел на броненосцы — бронированные монстры в серой окраске медленно шли по морской зыби, раздвигая ее форштевнями, густо дымя трубами. Наглядные символы морской мощи любой уважающей себя державы, что заставляет считаться с собою соседей.
С их базированием на Дальний снимается множество вопросов — можно укрепить передовую позицию на Даугушаньском полуострове, что с севера прикрывает вход в Талиенваньский залив, и зажат между ним и бухтой Керр. Конечно, японцы попробуют выбить оттуда русский гарнизон, в этом стремлении им не откажешь. Только вот незадача — основание шириной в две с половиной версты, и открытая местность перед ней, своего рода предполье. И насквозь простреливается отсечным огнем как батарей с Талиенвани, так и огнем броненосцев с залива. Обстрел из тяжелых орудий, любую пехоту, даже фанатично настроенную, обратит в бегство — ведь все хотят жить, или, по крайней мере умереть с пользой для дела. А тут
