На хуторе замолкли очереди пулемётов, иногда хлопали выстрелы винтовок, но всё показывало, что бой закончился.
- Ты мне лучше скажи, Адам, за что ты убил Стасю? - Голос из темноты стал наливаться сталью.
Ничего другого от него Пшегота и не ожидал. Дядя всегда отличался излишней педантичностью, и даже, отчитывая их, в своё время, за изломанные кусты малины, неизменно старался выбрать максимально тяжёлое наказание. А уж тем более не должен был "подставлять левую щёку" за убийство родной дочери. Капитан мысленно перекрестился, прощаясь со своей грешной жизнью, вдохнул полную грудь воздуха и предпринял последнюю попытку оправдаться.
- Пан подполковник! Дядя! Это не моя инициатива! Майор Качинский приказал. - Капитан выдохнул воздух. - Вы же его знаете?
- Я его прекрасно знаю! - Подполковник усмехнулся. - Но майор Качинский уже два дня отчитывается перед Сатаной. А перед смертью он так старательно рассказывал обо всех своих делах!
Капитан, в очередной раз, судорожно вздохнул.
- Ты что, недоумок, всерьёз думаешь, что я пойду по оставленному вами следу? - Подполковник подтащил к себе своего пленника. - Ты забыл, что я полтора десятка лет служил в армейской контрразведке?
- Дядя Анджей, майор Качинский приказал! - Предпринял последнюю попытку капитан Витковский, окончательно отбросивший свой псевдоним.
- Я тебе сказал, что майора уже нет. - Подполковник старался сохранить спокойный вид. - Пришло время отвечать и всем остальным! Чем ты оправдаешь себя?
Подполковник с трудом сдерживался. С тех пор, как он обнаружил в придорожном лесу "распяленное" между соседними берёзами тело своей шестнадцатилетней дочери, подполковник "тронулся умом", ожидая только одного - наказания убийц своей любимой Стаси. Чего бы ему это не стоило! И кто бы это не сделал!
А на всё остальное ему наплевать!
Пришлось отбросить красноармейские звездочки, которые ему подбросили в качестве "улики". Закрыть глаза на вырезанные на спине и грудях пленницы "красные звёзды". Достоверные сведения указывали, что большевики не балуются такими знаками своего присутствия, предпочитая сожжённые танки и разгромленные рубежи обороны.
А в последнее время добавили повешенных любителей позверствовать, прикрываясь именем советских солдат. Причём, вешали этих тварей со всеми нужными комментариями, поясняя на табличке - кто повешен, кого, когда и каким образом убил. Эффект был просто потрясающий!
Пытались там визжать, оскорблённые в своей "непредвзятости" свободные средства массовой информации англоязычных стран, но мерзкие русские опять-таки обнародовали "грубую бухгалтерию" этих действий, вызывая у цивилизованных европейцев пренебрежение и непонимание своей "тупой славянской наивностью".
Всё это подполковнику Вилку было прекрасно известно. Приходилось вынимать из, вполне заслуженной, петли всяких деятелей "сопротивления". Причём, некоторых из них подполковник, с превеликой радостью, повесил бы сам. Главной интригой этого действа было то, что "рукой божьей", в данном случае, выступали безбожные большевики.
Подполковник отвернулся от пленника. Всё, что его непутёвый племянник пытался привести в своё оправдание, было подполковнику прекрасно известно. Он сам, в аналогичном случае, привёл бы более убедительные оправдания. Подполковник кивнул своему помощнику. Хорунжий извлёк из своего бездонного вещмешка веревку и кинулся искать ближайшее подходящее дерево.
Не стоило нарушать традицию, взятую на вооружение большевиками.
Пленник дёрнулся, но понимая, что для него всё уже закончилось, смирился.
Вскоре вернулся хорунжий, молча кивнул, поясняя, что задание выполнено.
- Что писать, пан подполковник? - Спросил он, протягивая своему командиру заранее заготовленную "табличку висельника".
- Пиши, что "казнён убийца и вор Адам Пшегота". - Ответил подполковник.
- Что, дядя, боитесь опозорить своё благородное имя? - Попытался подать голос пленник.
- Заткнись идиот! - Мрачно бросил подполковник Вилк. - Я пытаюсь позаботиться о твоей матери, которой неприятно будет слышать, что сына повесили за убийство троюродной сестры. И спасаю от общего презрения и ненависти твоих братьев, не виноватых в том, что старший брат оказался убийцей и садистом.
- А если мы одержим победу? - Привёл последний повод капитан Витковский.
- Идиот, ты что не видел реакцию местных хуторян на нападение большевиков?
- А причём тут их реакция? - В свою очередь удивился капитан.
- Ты видел кого-нибудь, кто бы вас поддержал? - Начал пояснения подполковник. - И давно уже никого не видел! - Продолжил он вдалбливать своё мнение племяннику. - Везде вас только терпят. Подобострастно кланяются и плюют в спину, стоит только отвернуться.
- Хлопы всегда такими были! - Ответил ему капитан Пшегота.
- Значит нужно делать выводы из этого, кретин. - Вспыхнул вдруг подполковник. - А вы начали их зверски резать, выставляя виноватыми русских. Вы что, действительно, поверили, что они не узнают, кто это сделал на самом деле?
- А кто собирается спрашивать их мнение? - Бросил капитан Пшегота.
- Ну всё! Хватит! - Решился, наконец-таки подполковник. - Хорунжий, найдите для него подходящее дерево и не забудьте повесить табличку!
Подполковник отвернулся и пошёл вдаль от места казни, страшась поменять своё мнение.
Старший лейтенант Аникушин прикидывал потери своей роты после этого боя. Погибло не так уж и много, учитывая внезапность нападения. Ранено, конечно, было больше, но вполне терпимо. По крайней мере, он ожидал от исхода этого боя намного более худших результатов. Но пронесло!
Всех "своих" решено было вынести с поля боя, чтобы похоронить в отдельном месте, в том числе и одного поляка. Польского подполковника больше всего поразила "странная логика" красноармейцев, согласно которой погибшие в одном бою считаются союзниками и должны быть похоронены в одном месте.
- Матка Бозска. - Шептал поляк. - А может так и должно быть?
Спешили по ночному лесу русские бойцы и польские жолнежи, кричали команды сержанты и капралы. Наконец, выскочили к тому месту, где русские бойцы, получив пароль, разрешивший им расслабиться, решили оторваться, но возникли новые проблемы и всем, без исключения, командирам пришлось бежать к командному пункту русских. Оказывается, немцы решили устроить очередную проверку своим польским союзникам.
Ждала их впереди полноценная засада, пройти которую могли только отряды Армии Крайовой.
