Проиграв сражение при Тондиби, Исхак II решил уйти за Нигер и приказал жителям Гао и Томбукту поступить так же. Некоторые попытались выполнить вполне разумное распоряжение царя, так как у марокканцев не было лодок. Но горожан охватила паника, и переправа через реку превратилась в хаос; многие погибли или потеряли те жалкие пожитки, которые успели прихватить.
Джудар-паша вошел в Гао, где местные мусульманские ученые приняли его дружелюбно. Одни историки объясняют это тем, что Исхак II не сумел привлечь на свою сторону верхушку мусульман. Другие полагают, что гнев мусульманских ученых зародился во время междоусобных войн, когда они стояли на стороне баламы Садика.
Джудар удивлялся бедности Гао. Записаны его слова разочарования в реляции султану Марокко: «Дом начальника погонщиков ослов в Марракеше роскошнее, чем дворец властелина Гао». Не следует понимать эти слова слишком буквально, хотя, конечно, Джудар был и впрямь разочарован видом столицы могущественной державы Западного Судана. Разочарован тем более, что жители Гао, убегая, взяли с собой столько ценных вещей, сколько смогли. Таким образом, военная добыча марокканцев была не так обильна, как они предвкушали, — а ведь Сонгай славилось золотом. Тем не менее, возможно, сообщение Джудара имело целью ввести султана в заблуждение: преувеличивая бедность Сонгай, Джудар рассчитывал, что султан назначит дань для Марокко поменьше, а это означало, что добыча самого Джудара будет побольше. Сравнение дворца с домом начальника погонщиков ослов сомнительно и по тому соглашению о дани, которую Исхак II обязался платить султану.
Когда Исхак понял, что сражаться против ружей и мортир марокканцев — дело безнадежное, он объявил, что согласен [ежегодно] платить дань султану Марокко в знак подданничества в размере 100 тысяч золотых пластин и 1000 рабов. Джудар, армия которого поредела как от сражений, так и от тропических болезней, счел предложение Исхака приемлемым и поспешил сообщить об этом султану. Джудар хотел вернуться в Марокко прежде, чем его армия окончательно растает. Он начал с того, что перевел свои войска из Гао в Томбукту, где, как он полагал, климат был здоровее. Опасения Джудара были обоснованы: он потерял за несколько недель 400 человек от болезней, пало также много лошадей.
Жители Томбукту, те, кто остался в городе, поначалу приняли Джудара дружелюбно. Однако его жестокое правление и безжалостность, с которой марокканский военачальник превратил квартал богатейших купцов из Гадамеса в опорный пункт своей армии, вызвали в городе затаенное недовольство. А когда он начал строго облагать торговцев Томбукту налогами и не смог удержать своих солдат от насилий над простыми горожанами, город созрел для возмущения. За несколько недель было убито 76 марокканцев.
Марокканский султан, который находился далеко от Западного Судана и театра военных действий, не поверил донесениям Джудара о предложениях аскии Исхака. Он почел это «за обман всех его надежд». Он сразу послал в Сонгай нового главнокомандующего, пашу Махмуда бен Зергуна. Тот взял с собой лишь небольшой отряд, очевидно потому, что марш из Феса в Томбукту рассчитывал совершить как можно быстрее. И действительно, несмотря на все трудности, отряд пересек Сахару всего за семь недель и прибыл в Томбукту в августе 1591 г.
Исхак, который со своими сторонниками ожидал в Гурме ответа на свое предложение, был ошеломлен приходом Махмуда бен Зергуна и особенно военными действиями, к которым тот перешел, не медля ни часу. Рассказывают, будто Махмуд срубил все росшие близ Томбукту деревья, сорвал с домов двери и соорудил из этих материалов два корабля, на которых пустился в погоню за Исхаком. Приказ султана был прост и ясен: Сонгай должно быть полностью покорено, и Махмуд бен Зергун должен, кроме того, овладеть всеми прославленными золотыми россыпями Западного Судана.
Хотя основная часть сонгайского войска была рассеяна, у Исхака еще оставалось 1200 всадников, с которыми он попытался разбить марокканцев. Но, проиграв в борьбе с агрессором две битвы, он утратил доверие своих подданных, и прежде всего всадников. Морально уничтоженный, он был готов отречься от престола в пользу своего брата Мухаммеда-Гао. «Тарих ал-Фатташ» пишет о трагическом прощании низложенного царя. Прежде чем удалиться в изгнание, Исхак должен был отдать все свои царские регалии и символы власти, от него требовали даже, чтобы он расстался с сыном Албаркой.
Аския Исхак II стяжал себе дурную славу в Гурме, так как за недолгое время правления успел послать туда несколько карательных экспедиций. В столице Гурмы — Биланге — официально его приняли соответственно его достоинству: ему предложили обильную и вкусную трапезу и отвели вместительный дом. Но рано поутру горожане, вооруженные луками и стрелами, окружили дом Исхака, вскарабкались на террасы, стреляя из луков, и обрушили одну из стен дома, которая убила Исхака и его свиту.
Мухаммед-Гао, сменив на престоле Исхака, попытался утвердить свою власть в смятенном государстве, но не смог овладеть положением. В конце концов он сообщил Махмуду, что готов принять новые требования султана и присягнуть ему на верность. Марокканский офицер, посланный Махмудом к Мухаммеду, потребовал, чтобы тот явился в марокканский лагерь и там принес клятву. Мухаммед спросил совета у своих приближенных, и все единодушно уговаривали его не ходить туда, так как видели в этом обман. Только секретарь царя, аския-альфа, посоветовал идти, и Мухаммед внял его роковому совету. Аския-альфа же был подкуплен Махмудом: едва Мухаммед-Гао прибыл в марокканский лагерь, его убили на месте.[138]
За свое мимолетное правление Мухаммед-Гао успел освободить своих братьев Мустафу и Нуха, которых Мухаммед-Бани выслал в 1486 г. в Денди. После убийства Мухаммеда-Гао войска, которые не подчинились ставленнику марокканцев, марионеточному аскии Сулейману, пожелали иметь новым царем Мустафу, старшего из братьев. Он, однако, не пожелал принять власть, и властителем оставшейся свободной части Сонгай стал аския Нух. Последний собрал армию и стал решительно сражаться с марокканцами. Паша Махмуд двинулся на армию Нуха, полагаясь на силу огнестрельного оружия. Но к тому времени сонгаи уже поняли, что сражаться с марокканцами на открытой местности невозможно, поэтому армия Нуха остановилась в Денди, на юго-востоке от Гао, где болотистая местность сама по себе трудна как поле битвы, да и нездорова для марокканцев. Используя неожиданные нападения, аския Нух сумел ослабить преимущества марокканцев в вооружении. Приспособленность сонгайской армии к местным условиям и невосприимчивость к тропическим болезням укрепляли боеспособность армии Нуха.
В то время как Махмуд начал преследовать войско Нуха в Денди, Йахья, начальник туарегов в Томбукту, бежавший из города, когда услышал о результатах битвы при Тондиби, вернулся в родной город, рассчитывая разграбить его. Этот разбойничий набег в октябре 1591 г. произвел в городе сумятицу. В конце концов горожане восстали против марокканцев, которые под командованием Мустафы ат-Турки укрылись в казармах. Получив известие об этих беспорядках, Махмуд быстро послал из Денди на помощь Мустафе 324 человека с огнестрельным оружием, которыми командовал Мами бен Беррун. Подмога подошла 27 декабря 1591 г. Проявляя терпение, Мами сумел внести успокоение и заставил жителей, бежавших из города во время сражения при Тондиби, вернуться обратно. Торговцы из Дженне и ученые принесли клятву верности Мами, а, следовательно, и марокканскому султану, и уплатили в качестве дани Мами 60 тысяч золотых пластин.
Хотя Мами вел себя с жителями Томбукту великодушно, он был очень жесток по отношению к туарегам, так как считал их зачинщиками беспорядков. Говорят, он убивал каждого попадавшегося ему туарега и продавал туарегских женщин и детей в рабство. Впрочем, туареги платили ему тем же: они уничтожили его аванпосты в Рас-эль-Ма и других местностях и вышли в поход на Томбукту. Мустафа ат-Турки, который отвечал за охрану города, попал в трудное положение, поскольку город не имел необходимых средств для обороны.
Согласно Делафоссу, у Мустафы была, например, всего-навсего одна лошадь. От окончательной гибели город спасла присланная султаном Марокко помощь — 1500 человек пехоты и 500 всадников. В это же время Махмуд-паша вернулся в Томбукту после неудачного преследования аскии Нуха в Денди. Он не смог разгромить сонгайцев и теперь вымещал злость на жителях Томбукту. Еще из Денди он послал распоряжение казнить двух начальников города, публично отрубив им руки и ноги. Это вызвало гнев населения, и положение отнюдь не улучшила та хитрость, с помощью которой Мухаммед сумел захватить для себя большую часть городских богатств. Он послал по улицам города глашатая, который кричал, что на следующий день в городе будут искать оружие и что все здания, за исключением домов, принадлежащих потомкам прежнего кади Сиди Махмуда,[139] будут тщательно обысканы.
