Петербурга не упредили. Своих людей везде расставлять нужно.
— Я ему блестящую аттестацию дам, и лишь после этого передам командование — действительно, мне стоит обратить пристальное внимание на дела области, и на весь Ляодун, который мне вверен со всем гражданским управлением. Нет-нет, на твои прерогативы я не покушаюсь, — Стессель шутливо поднял ладони.
— Наоборот, я вроде как в твоем полном распоряжении, ты ведь командующий армией.
— Вот и хорошо, Анатоль, — Фок чуть снизил голос, встав рядом с приятелем. — Тут риса огромная прорва — я тебе большую часть передам. Там еще какие-то приправы, от которых солдаты только плюются. Все это нужно сбыть китайцам — одну часть за полновесную монету, другую за те припасы, что армии моей потребны. Делиться я не намерен, потому перепись делать мои интенданты не станут. В конечном итоге и акт составить можно, что все эти припасы дождем испорчены. Ты меня понимаешь?!
— Вполне, — по напряженному голосу Стесселя стало понятно, что тот моментально оценил перспективы возможного дела. А оно сулило, если не ошеломительные, но весьма вдохновляющие перспективы.
— Доход нужно пустить на повышение довольствия войск, на обмундирование и обувь. Выкручиваться ведь как-то надо. А еще достроить в Дальнем офицерский санаторий, потратить на обустройство больниц и госпиталей. Сам понимать должен — раненых и больных везти по сибирским городам накладно, да и помрут многие в дороге. Нужны еще санитарные поезда, причем хорошо оборудованные.
Фок говорил напористо — к его нескрываемому удивлению, война с японцами в санитарном отношении стояла на высочайшем уровне. Из России прибыло множество врачей добровольцами, записалось множество сестер милосердия. Прибывали прекрасно оборудованные санитарные поезда, с красными крестами на желтых и зеленых вагонах.
— И лекарства с перевязочными средствами нужны — их можно закупить в Шанхае, да напрямую заказать еще в европейских концессиях. Запасы должны быть под рукою. Дороговато выйдет, но поверь, намного дешевле, если мы это через Петербург делать будут — там и концов не найдем, ни медикаментов не получим!
— Еще бы — им сидеть рядом с колодцем и не испить?! Да скорее Нева вспять повернет!
Стессель зло ощерился — генерал не любил откровенного казнокрадства и воровства. Нет, многие «запускали руку» в «суммы экономии», но только к откровенному мздоимству не прибегали — все же понятие о чести имели. Такие уважением не пользовались — а сам Анатолий Михайлович с подобной публикой не церемонился, в два счета вышибал из Квантуна.
— Займись этим делом плотно, Анатоль — по ведомству Марии Федоровны твои труды живо оценят! И вот еще что — поставь жандармов смотреть, чтобы в борделях пьянства не было, ни карточных игр. Все мы люди, и не лишены недостатков — но с такими зловониями нужно бороться решительно и жестко. Высылай всех на Дагушань, я этим мизераблям найду занятие — вон, сколько трупов лежит.
Фок ощерился — вповалку лежащих убитых японцев и китайцев хоронили не мешкая, опасаясь эпидемий. Ведь стояла жара, и трупы начали попахивать. Картины везде неприглядные, но с подобными зрелищами на полях сражений быстро свыкаются. На то она и война, что на ней все время кого-то убивают, тут следует ожесточиться сердцем!
Генералы насупились, ведь картина была действительно тягостной, тут нужно полностью очерстветь сердцем. Александр Викторович засопел, посматривая на море с надеждой. Ведь скоро должен подойти адмирал Матусевич со своими броненосцами, и тогда можно будет сбить поставленные японцами заслоны, что преграждали путь, и не позволяли преследовать отходящую на восток армию Оку…
— Головным «Касуга», за ним «Сикисима», замыкает «Фудзи»! Откуда они тут взялись на мою голову?!
Вопрос завис в воздухе и тут же был сброшен ветром за борт, в величавые пологие волны, что простирались во всю ширину Желтого моря, необычайно спокойного в этот пригожий июньский день. Причем последний в жизни, как броненосца «Севастополь», так и всех членов его команды. Наскоро отремонтированный перед выходом «калека» мог дать не больше 11-ти узлов, а с «уполовиненной» артиллерией главного калибра шансов в предстоящем сражении не имелось от слова совсем — это контр-адмирал Матусевич осознал сразу, с пронзительной ясностью. И о том, что наступили последние часы его земной жизни, старый моряк не думал, наоборот, был обрадован, что не уступил уговорам и не перенес свой флаг на «Полтаву». Ведь находясь на том броненосце, он бы не смог отдать приказ, которого уже настоятельно требовала сама ситуация.
— Передать на «Гремящий» и «Отважный» — уходить к побережью! Прорываться в Дальний по мелководью на полном ходу!
Сигнальщики тут же стали подбирать наборы флагов, чтобы поднять их вверх, и можно было не сомневаться, что немедленно уйдет и соответствующая радиограмма. Теперь требовалось отдать приказ «Полтаве», прекрасно понимая, как его может воспринять капитан 1-го ранга Успенский, офицеры и команда броненосца.
— Передать на «Полтаву», — негромко произнес Матусевич, и его голос чуточку завибрировал:
— Немедленно идти в Дальний на полном ходу! Это категорический приказ! Следовать незамедлительно! Выполнять!
Николай Александрович постоял минуту молча, внимательно рассматривая выползающие из о-за острова корабли, и прекрасно понимая, почему его миноносцы, посланные на разведку, «прошляпили» японцев — там были и транспорты, потому разглядеть боевые корабли было невозможно, тем более, что сильно мешали обзору и сами острова.
— Ложимся на обратный курс! Следовать в Дальний!
«Севастополь» стал медленно ложиться в циркуляцию, делая разворот, но Матусевич успел увидеть, что так же медленно и величаво ложится на обратный курс «Полтава». Николай Александрович стиснул зубы — Успенский явно показывал демонстративное недовольство полученным приказом. За такую демонстрацию следовало тут же выдать «фитиль», но адмирал сдержался, понимая, что иначе поступить Иван Петрович не мог, чтобы не подвергнуться обструкции со стороны офицеров и команды, ведь все помнили случай с «Решительным», когда он точно в такой ситуации оставил «Стерегущий». Потому «Полтаву» нужно было «взбодрить».
— Смотрите, Николай Иванович, в какое фрондерство они там играют? И не понимают, что вдвоем мы точно погибнем, из-за японских броненосцев миноносцы вываливают, добрый десяток, да еще два крейсера. На наших кораблях противоминная артиллерия слабая, заменить ее на 75 мм пушки не успели. Ходу до Дальнего «Севастополю» четыре часа, даже если узел другой прибавим. Но бой начнется через час — нас быстро нагоняют. А вот «Полтаву» смогут догнать только за час, а то и полчаса хода до Дальнего, если Успенский прекратит играть в ненужное рыцарство, и действительно прибавит! В этом для нашего «Севастополя» спасение!
— Но разве так может быть?
Старший офицер капитан 2-го ранга Бахметьев, пока исполняющий обязанности командира
