чтобы пожаловаться:
— Не видать нам премии, как своих ушей. Этим Уткиным что-то почудилось, а нам теперь расхлёбывай!
— Не вешай нос! Размотали дело ограбления портового склада, и батьку Махно одесского разлива сыщем! — заверил я.
Савиных недоверчиво хмыкнул, но спорить и доказывать, что я чересчур оптимистичен, не стал.
Высокую честь брать интеллигентного грабителя — художника и по совместительству ночного татя Фаворского, Кабанов доверил нам с напарником.
Творческие люди склонны к любым закидонам, нас могли встретить как хлебом с солью, так и пулемётной очередью, поэтому я был предельно осторожен.
Художник снимал комнатушке в коммуналке, в которой кроме него, ютилось ещё с полудюжину семей. Его надо было принимать тёпленьким с нахрапа, пока не дошли известия об аресте Стеклова. Однако меня напрягало чересчур большое количество народа в квартире. Ладно, мужья преимущественно отправились на работу, но ведь были ещё и женщины и дети… Не приведи господь начнётся стрельба!
Фаворского предстояло выманить на улицу и крутить уже там, где никто не пострадает.
— Давай, Гриша, рассказывай, что удумал на сей раз, — внимательно посмотрел на меня напарник.
— Скажу, что я заказчик, предложу нарисовать афишу для нового американского боевика. Какой у вас в городе самый известный синематограф?
— Не у вас, а у нас! — недовольно пробурчал Рома.
— Ну прости, — повинился я. — Никак не могу привыкнуть к тому, что стал одесситом.
Савиных помягчел.
— Большой Ришельевский театр, наверное.
— Буду знать теперь. Надо как-нибудь супругу туда сводить на хорошую фильму. Так, я пошёл, а ты, Рома, постой вон там в сторонке. Я тебя позову…
— Лады.
Рома покорно направился в указанном направлении, а я придав себе вальяжное и вместе с тем одухотворённое выражение на лице, отправился к художнику.
Звонок на дверях был один — общий, никаких табличек с надписью кому и сколько раз надо было звонить, не имелось. Что ж… Я впёр палец в «пипку» и не убирал его до тех пор, пока двери не распахнула злющая как тысяча индейцев мадам с ярко очерченной линией усиков над верхней губой.
— Ты чего растрезвонился⁈ Пьяный⁈
Я взял её пахнущую мылом ручку и, склонившись, поцеловал.
— Мадемуазель, простит за беспокойство, но мне позарез нужен деятель искусств — художник Фаворский…
Женщина явно не была избалована знаками мужского внимания, она польщённо улыбнулась и позвала кого-то из глубины квартиры:
— Игоряша! Тут к тебе…
Появился высокий и худой мужчина с серым испитым лицом, на нём были мятые брюки и большая как парус корабля ночная рубашка.
— Ну?
Меня обдало запахом винокуренного завода. Принято на душу у мужчины было порядком.
— Господин Фаворский?
— Ну! — теперь уже утвердительно ответил он.
— Меня за вами директор «Большого Ришельевского» послал. Надо срочно нарисовать афишу для новой фильмы…
— А что за фильма-то?
— Фильма… Этот, как его… «Терминатор».
— Чего-чего?
— «Терминатор», новый американский боевик про живую куклу-убийцу.
— Господи, вечно эти американцы какую-то халабуду придумают… Ладно, обожди чуток, я соберусь…
Фаворский скрылся у себя в комнате, и через ару минут вернулся совсем другим человеком: теперь на нём был вельветовый жакет с кучей карманов, парусиновые брюки, на голове чёрный берет, в руках кожаный потёртый чемоданчик.
— Что, действительно срочно?
— Очень срочно! Директор хочет уже сегодня показ устроить…
Художник покачал головой, послушно вышел со мной из квартиры, а когда мы вышли на улицу, я выкрутил ему руку и заставил выпустить портфель.
— Гражданин Фаворский, вы арестованы.
Оказать сопротивление он нам бы при всём желании не смог, так что доставили мы его в угро без какого-то напряга. Через полчасика привезли третьего подельника, и вся шайка была в сборе.
Угро я покидал практически поздним вечером в очень хорошем расположении духа. На совести этого трио оказалась ещё несколько нераскрытых дел, так что и день и жизнь были прожиты не зря.
Чёрный экипаж попал в моё поле зрения практически сразу, я заранее приготовился к любому развитию событий — если что, за доли секунды успею выхватить револьвер.
Дверца приоткрылась, в зазор выглянул мой недавний соглядатай — Рувим.
— Садись, Бодров! Разговор к тебе имеется.
Стоило принять решение — садиться мне или нет. Подумав, я всё-таки рискнул.
Напротив меня на кожаном сидении расположился Френкель. Его руки сомкнулись на набалдашнике трости.
— Григорий Олегович…
— Слушаю вас, Нафтали Аронович!
— На днях в Одессу с визитом прибывает Папа. В общем, он очень надеется, что вы — сдержите слово и найдёте его обидчика… И да, не уложитесь к его прибытию, разговора с ним не будет.
— Даже так…
— Именно так! Что ему передать?
— Передайте, чтобы пёк блины и заваривал чай. Я сдержу обещание.
Роман «Меню Одесса» часть 2 находится здесь https://author.today/reader/306464
Наградите автора лайком и донатом: https://author.today/work/280259
