сверкать уставными трусами там не положено.
Покупаем сразу же пару тошнотиков на вокзале с лотка и быстренько перекусываем, чтобы первый голод утолить. Пирожки из местного привокзального ресторана и, в принципе, вполне ничего такие, когда горячие, однако, легенды, кто там что в них нашел, ходят очень страшные.
Потом идем в знакомую булочную на углу Обводного канала, там уже объедаемся сдобой и выпиваем по два стакана горячего кофе с молоком, пока ждем электричку в нашу сторону. Я для себя снова вспоминаю цену в двадцать две копейки за такой вкусный напиток, ведь забыл уже.
— А, тут же еще котлетная есть на Шкапина, за баней, — вспоминаю я.
Ладно, потом как-нибудь навестим аутентичное советское заведение из моей курсантской молодости.
С новыми монетами возвращаемся в камеру хранения, раскладываем по ячейкам сумки по отдельности, две я ставлю на свой день рождения, одну на Стасов.
— Что теперь делаем? Вообще, зачем ты сумки скомандовал сюда везти? Почему не в ту кафешку при универсаме, про которую мужик сказал? — наконец то у приятеля прорезались законные вопросы.
— Пойдем на электричку. Вон уже сейчас первая отойдет и там поговорим.
Мы снова сидим в вагоне, отправляющемся даже в Краснофлотск, я опять сушу носки, забиваю в сапоги смятые газеты в большом количестве, сидя по-турецки на деревянном сиденье, чтобы согреть ноги.
— Давай, рассказывай свой план, — требует приятель, так же усевшись, как я.
Рядом с нами никого нет, мы заняли места в третьем, дребезжащем вагоне, где приличные люди стараются не ездить по возможности. Когда вылезем на станции, сначала присмотримся, что вокруг творится и тогда скорректируем свои планы.
— Почему я не пошел в кафешку, про которую мужик сказал? Когда его отпустят — одному богу известно, может, только к ночи и что мы там делать будем столько времени. Придется в подъезде его дожидаться, где-нибудь на чердачной площадке в холоде, зачем вообще нам такое счастье? Как мы потом в город вернемся?
— Да, это не вариант, меня матушка съест за такое опоздание, — согласен Стас.
— Однако, основная проблема не в том, когда он появится и даже не в том, не прихватят ли нас менты в том районе…
— А в чем же? — не понимает приятель, глядя на меня через очки.
— Одно дело, когда он подошел к нам в кафе, где мы сидим с сумками рядом. Тут все от него зависит, как нас наградить, может дать по десятке или похлопать по плечу. Это его район и его книги, как он скажет, так и получится в итоге.
— А в камере хранения он ничего нам сделать не может, тут все от нас зависит, только мы знаем номера ячеек и коды на открытие. То есть, ситуация полностью меняется в нашу пользу и никакая пара бойцов, если он прихватит таких с собой, нам ничего не предъявят, когда рядом постоянно бродят менты.
Что-то я много про бандитов думаю, не те времена еще, как мне кажется.
— Верно. А сколько ты хочешь попросить у этого спекуля?
— Сейчас прикинем. Сорок четыре книги, возьмем в среднем цену по пятнадцать рублей на продаже, итого, шестьсот пятьдесят — семьсот рублей, скорее, немного больше. Многие книги я не опознал, а они могут и по сотке рублей стоить, та же Цветаева или Мандельштам, например. Так что, вполне возможно, наш груз стоит больше тысячи рублей. Но, я хочу попросить у спекуля четверть, как положено при нахождении кладов или немного поменьше. Сам понимаешь, проделать такой трюк в камере хранения можно без проблем. Рублей сто-сто двадцать за наши услуги, минимум, еще смотря на его поведение.
— А если оставить книги себе? — вопрос у Стаса злободневный, конечно.
— Оставить и кинуть мужика? Тоже можно, сами распродадим книги не спеша, — я до сих пор помню одну подворотню на Литейном, где сдал перекупам несколько книг из нашей семейной коллекции первой супруги.
— Рядовые книги можно сдать быстро, дорогие уже потом, когда более-менее разберемся в таких делах. Сейчас у нас есть возможность подумать до завтрашнего утра, а вот в кафешке при универсаме ее точно бы не оказалось.
— Да, мудро ты придумал с камерой хранения! — Стас с восторгом смотрит на своего умного подельника.
Знал бы он еще, какой я опытный в таких делах, смотрел бы с еще большим восторгом, впрочем, пора надевать сапоги, скоро станция Ульянка.
— Стас, собирайся, мы выходим, — говорю я приятелю.
— Снова на это поле вылезать? — с некоторым ужасом пугается он.
— Клада без этого поля Дураков не найдешь! Ты же хочешь найти клад? И пять сольдо? — вопрос, конечно, риторический.
Электричка со свистом не спеша разогналась и улетела вдаль, мы посмотрели по сторонам с перрона и спустились за платформу, чтобы лишнего не светиться перед чужими взглядами.
Вышедшие с нами несколько человек перешли дорогу и скрылись в микрорайоне, в сторону рынка никто не двинулся, да и нет там никого.
Думаю, даже в торговый день все к двум часам заканчивается в такую зимнюю пору, а сейчас уже три часа.
Тем более, после облавы и выписываемых на конвейере протоколов и постановлений все активные торговцы сейчас получают свои приговоры. Счастливчики же, которым удалось скрыться, радостно отмечают свою удачу и пока не собираются больше рисковать. Пока не собираются, но, к следующей субботе соскучатся по острым ощущениям и хорошей прибыли.
Так что, мы в гордом одиночестве перебираемся через трубу и пока ждем, не притаились ли в засаде какие-нибудь менты. Не ждут ли в припаркованной машине без спецрасцветки?
Хотя, что им теперь тут делать? Около пустого поля?
Заодно переговариваясь между собой насчет того, не слишком ли сильно мы рискуем и подставляемся, в гордом одиночестве гуляя по истоптанному полю.
— Мы здесь как на ладони окажемся, когда полезем в эту канаву? Если расскажут этому мужику? — сомневается Стас.
— Ну и что, кто нас рассмотрит так, чтобы описать в подробностях и расскажет тому же спекулю? Никто, да и никому дела нет, что тут ищут двое неприметных пареньков, тем более, после такого шухера есть возможность что-то отыскать среди брошенных ящиков и картонок. Кассету там для магнитофона или еще какую мелочовку, интересную для мальчишек. Хорошо бы, конечно, дождаться первых сумерек через пару часов, однако, нас поджимает время.
— Почему поджимает? — опять не понимает Стас.
— Потому что фонарика у нас нет с собой, а спекуль не вечно же будет в околотке сидеть, рано или поздно составят на него протокол, и он первым
