— Шилка, Завидов…
— Нет уже Завидова, это Шубин.
— Шубин? Какой Шубин?
Подполковник все не понимал, с кем разговаривает.
— Простой Шубин, подполковник. А я с кем говорю?
— Сазонтьев. Маршал.
В это время Фролов громким шепотом доложил Главковерху:
— Подполковник Шубин строил этот форт, потом по собственному желанию остался его защищать. Мною назначен заместителем Завидова.
— Ах, вот как. Молодец.
После этого Главковерх уже обратился непосредственно к строителю:
— Шубин, как у вас дела?
— Говорите громче, я плохо слышу.
— Как у вас дела?! Доложите обстановку!
— Из семи дотов осталось три, командный центр разбит, хуже всего то, что к концу подходит боезапас. Сейчас, правда, они стрелять стали реже.
— Это мы пустили в ход авиацию. Сколько можете еще продержаться?
— Сколько сможем, столько и продержимся. Когда последний солдат умрет, тогда и все. Кончится «Шилка».
— Нужно продержаться еще час.
— Час так час. Продержимся.
— Я на вас надеюсь.
Шубин переключил рацию на внутреннюю связь.
— Мужики, начальство просит продержаться еще час. Лично маршал звонил.
— Продержимся.
— Все равно сдаваться же не будем.
Вскоре Корнеев доложил:
— Осталось три снаряда.
Шубин кивнул головой. Вскоре не обрадовал Смолин.
— Последняя коробка патронов.
Вскоре перестал извергать пламя автоматический огнемет.
— Все, горючка кончилась.
Смолин сам нашел себе работу.
— Все парни, патроны кончились. Попробую пробраться к пулеметному гнезду, оттуда вас поддержу.
Он ушел, а вскоре ниже и левей по склону заработал станковый пулемет.
— О, Антошка палит! — обрадовался Корнеев, досылая в казенник последний снаряд. — Все, дискотека кончилась.
Соснин в этот раз целился дольше обычного, потом выстрелил, и обернулся к Шубину. Он ничего не спросил, но и так было ясно.
— Уходим в танк, — приказал тот. — Берем автоматы и как можно больше патронов.
— О, все хоть на свежий воздух, — обрадовался Мишка. — Я тут уже угорел, в этой чертовой бане по черному.
Они пробрались к нужной двери, с трудом ее открыли — снаружи ее сильно засыпало землей. Танк находился в тридцати метрах от входа, и когда Шубин строил форт, ему казалось, что это нормально. Но сейчас он сам оценил то, что тридцать метров под обстрелом из всех стволов — слишком круто! Перебежками, падая на землю, а временами и по-пластунски они добрались до вкопанного в землю танка, забрались вовнутрь. Соснин тут же приник к окуляру пушечного прицела, и потребовал:
— Бронебойный!
— По просьбам трудящихся, дискотека продолжиться до утра, — крикнул Мишка. — Ну-ка, получите подарок, господа китаензы! Поди, соскучились по хорошей музыке?!
Этим выстрелом они подбили выдвинутую прямой наводкой пушку.
— Ага, не понравилось! — Одобрил Шубин. — Отличный выстрел!
— О, Антон палит, слышите?! — Восхитился Корнеев.
Действительно, ниже и левее их басовито стучал старенький ДШК.
— Молодец!
— Вася, левей двести метров еще одна пушка, — подсказал Шубин.
— Где она? Сейчас и от нее колеса полетят.
Эту пушку им так же удалось подбить, теперь по ним стреляли исключительно танки, причем с дальней дистанции. Но попасть в закопанный танк, сильно сливающийся с местностью, было не так просто. Так что снаряды рвались рядом, в такой близи, что вскоре все трое уже почти не слышали друг друга, а Шубин еще и сорвал голос. Несмотря на это все трое прекрасно понимали друг друга. Они продолжали стрелять, башня танка поворачивалась то вправо, то влево, успевая отбивать атаки едва ли не по всему фронту сопки. Шубин слышал взрывы левей себя и где-то на другой стороне сопки, а это значило, что мужики еще были живы, еще воевали.
Больше они не комментировали свои выстрелы и победы. Вода кончилась, и в раскаленном, загазованном танке им хотелось только двух вещей — воды и тишины.
В это время командующему третьей ударной армией Сю Гуожи доложили:
— Мы подавили все очаги сопротивления кроме одного.
Генерал-полковник разозлился:
— И что вы мне об этом докладывает?! Вы подавите все, чтобы мои танки могли пойти в прорыв!
— Это дело десяти минут.
— Я засекаю время, полковник Мин Донгэй.
А в танке все шло своим чередом. Мишка, который слышал лучше своих товарищей по экипажу, во время очередной паузы сообщил:
— Семерка и Мишин больше не стреляют. Антон тоже замолк.
— Плохо, — сказал Шубин, и все поняли его. Теперь китайцы могли зайти к ним с тыла, спустившись с вершины сопки. Взяв в руки автомат и сумку с запасными магазинами, Шубин сообщил: — Пойду, прикрою вас, а вы продолжайте дискотеку.
Они ударили по рукам, прощаясь. Шубин хотел еще сказать, что гордиться тем, что воевал рядом с ними, что провел с ними последние часы своей жизни, но тяжелый язык в пересохшей глотке не смог вымолвить эти слова, только предательская слеза скатилась из уголка глаза подполковника.
Вскоре Корнеев и Соснин услышали, как заработал автомат Шубина. Они переглянулись.
— Сколько там у нас зарядов осталось?
— Шесть. Может, вылезем, поможем?
— Давай, Мишка, заряжай. Подполковник велел стрелять до последнего.
У них остался один снаряд, и китайцы уже цепью бежали вверх, когда произошло что-то странное. Нападавшие остановились, их командир крикнул что-то, махнул рукой, и все побежали назад, к подножью сопки. С не меньшим изумлением за этим наблюдал Шубин. У него оставалось всего несколько патронов, и китайцы, атакующие сверху, уже бросили в его сторону пару гранат, которые по счастью, прокатились дальше вниз и разорвались, не причинив подполковнику вреда, а наоборот, отогнав поднимавшихся снизу солдат. И тут китайцы начали отходить, как сверху, так и снизу. Поднявшийся во весь рост, Шубин наблюдал, как солдаты садились в грузовые машины и те в спешке отбывали куда-то в тыл.
За пять минут до этого в штабе третьей ударной армии генерал-полковник Сю Гуожи выговаривал полковнику Мин Донгэю:
— Прошло уже пятнадцать минут, майор Мин, а пушки форта все еще стреляют. Вы слышите это, капитан Мин Донгэй? Что вы молчите, лейтенант…
Речь генерала прервал дежурный по штабу.
— Товарищ командир, срочное сообщение от генерала Ли Вэйчанга.
Взял трубку, Сю Гуожи выслушал сообщение и изменился в лице.
— Это точно?
Ему подтвердили.
— Быстро разворачивайте все силы, мы идем назад! — Приказал Сю Гуожи.
