Сара.
— Здесь, да. Но что будет в Фивах?
— Там нас ждут опасности, Сара.
— И дочь Дагона. Ты ведь не забыл о финикиянке?
— Что она теперь значит для меня, Сара? Это ты спасла меня, а она подставила под удар.
— Но сила чар финикиянки велика. Храм Иштар, богини любви, славится своими жрицами. Они способны пленять мужчин. Это их главное оружие.
Глава 2
«Тот, кто видит впереди»
Город Но-Амон столица нома Уасет (Фивы)
Первый год царствования фараона Яхмоса.
Месяц Фаменот.
1552 год до н. э.
Винный погребок в священном городе Фивы.
В месяц Фаменот 14 в столице Верхнего Египта 15 были большие гуляния. Солдаты армии фараона, которые вернулись с северных границ, получили возможность отдохнуть перед новыми походами.
Между Яхмосом 16 и царем Хамуду 17 заключено перемирие и фараон, наконец, смог вернуться в священный город Фивы. По случаю возвращения повелителя были объявлены праздники для народа. Люди смогли отдохнуть и вволю насладиться пивом и вином, даром фараона Яхмоса верному своему городу.
В погребке богини веселья и радости вовсю гуляли воины, и пили вино. Рядом с ними крутились продажные женщины. Они садились воинам на колени и те прижимали их к себе, поили вином, и целовали. Иногда кто-то, не выдержав, брал девку и уводил в укромное место, под веселые шутки товарищей.
Воины хвастались победами и боевой добычей.
— Я был при штурме Гнезда Азиатов 18 и был среди тех, кто первым вошел в город! — кричал рослый воин со шрамом на щеке.
— И много ты взял там добычи?
— Много! После того как гиксы сдались фараону Камосу, мы принялись грабить город! Я нахватал столько добра, что не мог унести.
— И где это добро? — спросили воина. — Сейчас ты совсем нищий.
— Я продал все захваченные вещи за бесценок купцам, что шли за войском фараона. А потом нас ждало поражение.
— Значит, твоей добычи нет? — спросил его молодой воин городской стражи.
— Воину в походе достаются удары мечами и копьями, а добычу собирают купцы. После боя тебе нужно вино, а за что его купить? Вот и отдаем все вещи, что захватили этим торгашам.
— Я бы ни за что не отдал! — вскричал молодой.
Старики захохотали.
Рассказчик ответил:
— Много ли унесешь на себе в походе? Ты же не военачальник, чтобы иметь свой обоз и своих рабов!
— Но фараон обещал воинам отдавать захваченных ими пленников! Разве нет?
— Так-то оно так, но куда их девать сразу? Они весь не станут услужливыми после того, как ты лишил их свободы и надел петлю на шею. Приходится гнать их к обшей толпе пленных, а оттуда тебе уже ничего не достанется.
— Но тогда зачем быть воином? — спросил молодой.
— Воин всегда носит меч! Он не раб и не крестьянин! Тебе этого мало, молокосос? Или ты в знатные вельможи метишь? Слыхали друзья?
Все захохотали…
* * *
В дальнем конце погребка у самой стены, слабо освещенной светильниками, сидел человек, закутанный в накидку. Его лица не было видно. Он ждал кого-то, и вскоре в погребок явился еще один человек в одежде воина. Но судя по его манерам и ухоженным рукам, это был ученый писец, или жрец одного из храмов.
Он подсел к человеку в темной накидке и сказал:
— Привет тебе, брат мой. Никак не ждал тебя в священном граде Амона.
— Давно не виделись, Ити. Я вернулся в Фивы после путешествия в земли Дельты. Я выбрал нужное место для встречи?
— Да. Лучше винного погребка места нет. Здесь нас никто не станет подслушивать. Это просто невозможно сделать. Вокруг так шумно, что для того, чтобы разобрать мои слова шпиону стоит подойти к нам вплотную. Но что привело тебя сюда?
— Я вспомнил о своем долге перед Чёрной страной, брат мой Ити.
— Стоит кому-то узнать тебя, и ты предстанешь перед палачом.
— Кто помнит простого воина фараона Камоса в столице, брат мой?
— Ты ошибаешься, брат. Здесь есть много тех, кто помнит, что это ты привез отравленную корону фараону Камосу. Не могу сказать, что это сильно огорчило царицу-мать Яхх или её сына, ставшего новым фараоном. Они, скорее всего, даже благодарны тебе. Но теперь, когда путь расчищен, зачем нужен тот, кто его расчистил?
— Я ничего не расчищал, брат мой. Я лишь доставил корону царю.
— Знаю, брат мой Эбана. Но сейчас я не в силах тебя защитить. Слишком много влиятельных лиц при дворе желают видеть виновным именно тебя.
— Я пришел сказать тебе, брат, о странных вещах, что произошли со мной в оазисе Сехмет.
— Кроме тебя и Атлы из этого места никто не вернулся. Из тех, что пошли туда с вами. Ни один воин и ни одна рабыня из сопровождавших Атлу.
— Еще Сара, вырвалась оттуда.
— Сара? Дочь Якубхера?
— Она. Это проклятое место, Ити. Я совершенно потерял там счет дням и не отличал сон от яви. Дни и ночи пролетали, и я уже не знал, в каком месте проснусь. Или в доме госпожи, или в хижине рядом с воинами.
— Заклятие «тысячи грез», — прошептал Ити и спросил брата. — Это же происходило и с другими? Или только с тобой?
— Еще несколько воинов переживали подобное. Но точно я ничего о них не знаю, брат. Перед тем, как покинуть оазис, я проснулся рядом с финикиянкой Атлой, и она дала мне выпить какого-то отвара. Только после этого я пришел в себя. И Атла помогла мне покинуть оазис Сехмет.
— Я говорил с одной женщиной, тоже прибывшей из Финикии и знающей храм Иштар, богини любви в городе Тир. Она рассказала мне о напитке «тысячи грез». Благодаря заклятию, особому наговору, приготовлять его умеют только высшие посвященные жрицы богини.
— Значит Атла высшая жрица? — удивился Эбана.
— Возможно, что она одна из тайных посвящённых Иштар.
— И что это значит, брат?
— Иштар богиня любви, брат. И в её храме есть те, кто владеют этим оружием в совершенстве. И Атла одна из них. Я часто стал задумываться, а случайно ли тогда мы встретили Атлу? Случайно ли она спасла нас от Якубхера на корабле своего отца?
— И ты что-то выяснил, брат?
— Она владеет тайной «тысячи грез». А подобная сила дана не каждому высшему жрецу Кемета! Она выполняет миссию. И она ничего не делает просто так, брат мой Эбана.
Эбана удивился тому, как изменился его брат. Лицо его округлилось и приобрело властность и значительность. Это был уже совсем не тот работящий
