— С расчетом тебе, Иван Михеевич, придется подождать. Вы с молодым барином останетесь здесь, а я схожу, посмотрю, где этот дом. Если все в порядке, тогда и разочтемся.
Староста согласно кивнул и с опаской осмотрелся по сторонам:
— Только ты, барин, не долго ходи, а то мне расчета тут ждать нету.
Я передал поводья Матильде и пошел напрямик к дубу. Пробравшись сквозь густой орешник, я и оказался на чистой от кустарника поляне. Место здесь было красивое. Сразу за дубом начинался пологий склон, образующий небольшую лощину, укрытую от ветров. В ее глубине действительно виднелось строение теремного типа, окруженное невысоким частоколом.
Чтобы не испытывать терпение Матильды, я сразу же пошел назад, только теперь в обход кустарника, через который было не провести лошадей. Оказалось, что сюда можно пройти и чистым лесом. Мои спутники ждали на прежнем месте и очень обрадовались, увидев меня живым.
— Где ты столько времени ходишь! — набросилась на меня Матильда. — Мы уже думали, что с тобой что-то случилось!
— Дом внизу, — сказал я, рассчитываясь со старостой. — Дыма нет, людей тоже не видно.
— Зря ты, барин, в такое место идешь, — сказал на прощанье Иван Михеевич, пряча за пазуху монету, — люди даром говорить не будут, плохое это место!
— Ничего, как-нибудь с молитвой прорвемся, — пообещал я. — Спасибо тебе за помощь.
Староста поклонился и быстро, не оглядываясь, ушел. Мы остались вдвоем.
— Ты, правда, не боишься туда идти? — спросила Матильда.
— Не боюсь, — ответил я, забирая у нее повод. — Для людей нет ничего страшнее человека, а с нечистой силой, если она там есть, мы постараемся поладить.
Миновав рощицу, мы вышли на склон лощины. Теперь, когда спешить было некуда, я подробнее рассмотрел «охотничий домик». Был он сравнительно невелик, метров двенадцать на двенадцать в два этажа с парой островерхих башенок, делающих его похожим на сказочный терем. Довольно красивый образчик русского деревянного зодчества. Днем, при свете ничего таинственного в нем не было. Дом как дом.
Мы спустились вниз по пружинящему под ногами дерну и подошли к воротам. Они оказались запертыми снаружи, но не на замок, а чекой, вставленной в воротный пробой. Это могло говорить о том, что в доме никого нет, и хозяева не опасаются незваных гостей, если не запирают ворота более надежно.
Я отворил ворота, и мы ввели лошадей внутрь. Судя по заросшему травой двору, здесь давно никого не было. Пожелтелый бурьян еще не полег, напоминая о недавнем лете. Мы подошли к дому. Первый его этаж был довольно высок, с узкими стрельчатыми окнами, второй, похоже, спальный, с небольшими окошками, напоминавшими бойницы. Высокое крыльцо опиралось на резные столбы. Судя по цвету дерева, дом был не старый, срублен не более десяти лет назад, что никак не вязалось с его дурной славой. Приведения больше любят селиться в старинных строениях. Однако входить в него без оглядки, я не рискнул и попросил Матильду:
— Я пойду, посмотрю, что там внутри, а ты оставайся здесь, если что, будь наготове.
Матильда согласно кивнула и я начал медленно подниматься по скрипучим ступеням. Крыльцо было обычное, разве что слегка украшенное навесом с резными досками. Так, ничего особенного, обычная топорная плотничья резьба, способная произвести впечатление только на невзыскательного ценителя примитивного народного творчества.
— Дом заперт? — спросил француженка, зорко оглядываясь по сторонам.
— Тоже только на чеку, — ответил я, распахивая входные двери.
Изнутри пахнуло сыростью и, почему-то, пылью. Обнажив на всякий случай саблю, я осторожно вошел в сени. Там было пусто, не оказалось даже обычной в избах лавки, бочки для воды и ведер. Оставив входную дверь открытой, я подошел к внутренней двери и осторожно в нее заглянул. За ней оказалась большая комната, занимающая, скорее всего, весь первый этаж дома. От дверей был виден большой стол посередине залы, на котором стояло несколько винных бутылок и металлические кубки. Там никого не было, и никто не отозвался на жалобный визг несмазанных дверных петель. Пока никаких следов обитателей дома заметно не было.
Оставив излишнюю осторожность, я прошел в зал. При дневном свете он выглядел обычной большой комнатой украшенной охотничьими трофеями. На стенах висели пара чучел кабаньих голов, оленьи рога, распятая шкура большого бурого медведя. Я подошел к столу. В кубках оказалось вино, уже частично высохшее, о чем можно было судить по следам на стенках.
Кроме недопитого вина, на столе больше ничего не оказалось. Было, похоже, что что-то внезапно прервало трапезу, и люди все бросив, срочно отсюда ушли. Еще в зале оказался старинный сундук, я его открыл, но в нем оказались только бутылки с вином. Больше здесь смотреть было нечего, и я поднялся по лестнице наверх. Тут находилось несколько спален, как принято в эту эпоху с низкими потолками и маленьким окнами, для лучшего сохранения тепла. Все было чисто убрано и никаких следов недавнего пребывания людей. Больше не задерживаясь, я вернулся к Матильде.
— Никого нет, — сказал я. — Если кто-то и был, то несколько недель назад. Давай устроим лошадей и будем обживаться.
В отдалении от дома, виднелось несколько бревенчатых служб, туда и мы направились. В одной из них оказался сенной сарай, с приличным запасом сена, во втором конюшня примерно на десять голов. Здесь же нашелся ларь с овсом, что было в самый раз нашим усталым, полуголодным лошадям. Я их разнуздал, отер сухим сеном и задал овса, после чего мы с Матильдой пошли смотреть баню, стоящую в самом дальнем углу двора.
Судя по всему, хозяева охотничьего домика были людьми запасливыми и предусмотрительными. Все здесь оказалось подготовлено к их неожиданному приезду, сено, запас дров, вода в бочках.
— Ну, что, ты еще боишься нечистую силу? — спросил я Матильду.
Она не ответила, сердито на меня посмотрела и перекрестилась по православному. Я не стал к ней приставать с шутками и, прихватив охапку дров, понес в дом. Пока я возился с печью, кстати, хорошей конструкции, так называемой «голландкой», Матильда прибралась в зале. Когда мы кончили заниматься хозяйством, было решено пообедать. В корзинах нашелся печеный хлеб, масло, мед, и мы сели за стол.
— Ты не хочешь выпить вина? — спросила француженка, указывая на початые бутылки, которые зачем-то оставила на столе.
— Нет, спасибо, — отказался я, — откуда ты знаешь, сколько времени они тут стоят, мало ли что в них может быть намешано.
— Вон там полно запечатанных бутылок, — сказал она, указывая на сундук, который я оставил открытым.
