- Иттриево-бариевый купрат, - отчеканил я, - таллиево-бариево-кальциевый и ртутно-бариево-кальциевый!
- Действуйте! – с удовольствием повторил научрук.
- Есть! – бойко ответил я.
Суббота, 8 июля. Утро
Афганистан, Кабул
Название президентского дворца – Арг – переводится просто: «цитадель». Резиденция и впрямь прикрыта мощными крепостными стенами с башнями, а вот за ними и прячутся палаты, мечеть, дворики и сады. Персональный парадиз.
Закинув «калаш» за спину, Зенков облокотился о выщербленный парапет. Двух месяцев хватило, чтобы исходить афганскую столицу вдоль и поперек. В центре, где на Чикен-стрит толпятся туристы и хиппи, и на базарных улочках вдоль Кабул-дарьи, «речки-говнотечки», по грубому, но меткому определению «Квадрата». И в глинобитных трущобах на склонах гор Асмэи и Алиабад.
Но даже в кварталах, выстроенных «шурави»[3] на выезде из Кабула в Джелалабад, ощущается восточная дремучесть. Прошедшие века держат афганцев цепко, не отпускают в будущее.
Прищурившись, Жека разглядел с высоты купчика, ведущего за собой гордо выступавших верблюдов. На голове у торгаша пакуль – значит, пуштун. Узбеки местные или таджики носят круглые тюбетейки без узоров, а хазарейцы напяливают чалмы…
- Товарищ старший сержант! – грянул «Кузя», будто подкравшись.
- Отставить, - лениво молвил Зенков, поправляя голубой берет. – Стой, да высматривай нарушителей.
- А уже… - растерялся Кузьмин.
Женька в это время поглядывал на зеленые газоны внутреннего дворика, замкнутого двухэтажной галереей. На травке резвились дети сардара, а кто постарше, прятались в тени аркады.
- Что, не понял? – рассеянно переспросил Зенков.
- Во-оздух! – протяжно заорал «Кузя».
Жека развернулся, как ужаленный, лишь сейчас различив слабый громыхающий гул. С востока, прячась в сверкании солнца, налетали истребители «МиГ-21». За треугольные крылья летуны прозвали их «балалайками», но бренчать на них умели неплохо.
С ревом, сотрясая крыши и души, «мигари» пронеслись над Аргом, расходясь на виражах. Взвыла сирена, на позиции бросались русские солдаты и местные аскеры. Президентскую охрану по-прежнему возглавлял майор Зия, но Дауд-Хан больше доверял «шурави» - помнил, как в апреле на Арг перли танки, и как вся улица перед дворцом, от колонны независимости до самых ворот, была забита коптящей бронетехникой. Десантура выбила тогда всю 4-ю танковую бригаду!
- «Квадра-ат»! – заорал Жека, подхватывая каску. – Где ходишь?
- Ле-чу… - пропыхтел негабаритный «дед», взбираясь по крутым ступеням. Под мышками он тащил два ПЗРК «Стрела-3», а догонял его капитан Марьин.
- Готовы? – рявкнул командир.
- Так точно! – отчеканил Зенков, подхватывая «трубу».
На дальней башне задолбила спаренная зенитка, но толку от нее было мало. Истребители вышли из разворота и неслись на малой высоте, опасаясь ПВО. Было видно, как бешеные вихри турбулентности закручивают пыль и мусор, ломают навесы и дуканы, треплют редкие деревья…
Жека аккуратно пристроил комплекс на плече, навел… То ли летчик струхнул, то ли что, а только самолет с подвешенными блоками НУРСов отвалил в сторону, ложась на крыло. С громовым шипением толкнулась ракетка, покидая тесную трубу, аки злобный джинн – потертую лампу. Мгновенно распушив дымный хвост, «Стрела-3» вонзилась в брюхо «мигарю», пропарывая металл.
Истребитель лопнул, распадаясь, и полетел мимо дворца, вытягивая клубящееся облако пламени.
У пилота второго истребителя нервы были покрепче – стробоскопически мерцали огни авиапушек; мелкие, но зловредные снарядики крошили стены цитадели.
«Квадрат» эффектно присел на колено, цепким хватом удерживая ПЗРК. Пуск!
«МиГу» лететь было – пара секунд. Он пронесся поверху, расшвыривая десантников – под тугим и горячим накатом воздуха не устоишь.
Падая, Жека заметил, как страшно надувается фюзеляж самолета, тут же прорываясь выхлопами мятущегося огня. Горящие обломки, кувыркаясь по касательной, пропахали землю за стенами дворца.
- Попал! – торжествующе взвыл «Квадрат». – Га-га-га!
- Их было четыре! – возбужденно закричал «Кузя», поднимаясь на коленки. – Один смылся, гад!
- А другой и разворачиваться постеснялся, - фыркнул Зенков, отряхивая берет.
- Всё еще круче, - воздвигшись, Марьин быстро оглядел горизонты. – Сюда шли пять «восьмерок»[4] с десантом. Их «опустили» на подходе, а связались поздно… Ладно. Отбили, и хрен с ними, со всеми!
Жека потряс головой. Оглох, что ли? Да нет, вроде… Просто обычные звуки, даже гогот «Квадрата», кажутся безмолвием после авианалета.
«На ля гер, как на ля гер!» - ухмыльнулся Зенков, глядя на женщин, опасливо выглядывавших из-за тонких колонн галереи. За крепостной стеной возносились в небо чадные шлейфы. Ветер с гор клонил их, унося запах гари.
«В Кабуле всё спокойно…»
Понедельник, 10 июля. Утро
Зеленоград, 1-й Западный проезд
Настя упругим шагом дошла от остановки до проходной, и взбежала по ступеням. Автобусы ходят каждые три-четыре минуты, и надо быть разгильдяем-извращенцем, чтобы опоздать на работу.
За бликовавшей стеклянной дверью виднелся турникет и будка охраны – всё очень продуманно и строго. И серьезно – первый отдел тут бдел изо всех сил, блюдя государственные тайны.
Сколько она всяких пугающих бумаг подписала… Ужас!
Конечно, неделя рабочего стажа – это меньше, чем ничего, но ведь в отделе кадров на нее завели настоящую трудовую книжку. Работница!
Войдя, девушка мельком заметила Олега из «чистого цеха», но сделала вид, что он не попал в ее поле зрения. И, как всегда, проснулся страх: не забыт ли номер?!
«Двадцать три, двадцать три, - твердила про себя Настя. – Моя цифра – двадцать три!»
Подойдя в «полосатой» панели, усеянной белыми и черными кнопками, она решительно вдавила кругляшок с четким клеймом «23» - и привела в действие хитрую механику. С другой стороны панели упал пропуск, и лента-конвейер мигом донесла его охраннику.
Смену высиживал седоусый Михалыч - вечно в круглых очках и неизменной кепке. Девчонки рассказывали, что он еще в НКВД служил – им Берия специально ледяной взгляд вырабатывал. Чтобы так – глянул на подозреваемого, и тот сразу в слезы: «Пиши, начальник!»
Поглядывая на «Анастасию Гарину, стажера», Михалыч сверил «подлинник» с фото, и сунул пропуск девушке. Пользуйся, мол.
Настя церемонно кивнула, толкая турникет, но спешить не стала. Времени и так с запасом, лучше маму дождаться, она обещала «только туда – и обратно!»
Кивая полузнакомым коллегам и даже тем, кого не знала, но встречала в цеху, девушка прождала ровно минуту. Ее губы невольно дрогнули, складываясь в улыбку, стоило услышать знакомый цокот каблучков, стремительный и суматошный.
Щелкнул турникет, блеснув нержавейкой, и мама улыбнулась, завидев «дочечку».
- Давно ждешь? – оживленно заговорила она, мимоходом притиснув дитятко.
- Шестьдесят секунд! Что вы́ходила?
Они зашагали длинным подземным переходом, и родительница повела рукой, придавая словам больше значимости.
- Филипп опять куда-то умотал, а Марк сказал, что в лаборанты тебя только через месяц переведут.
- Так, это нормально! – порадовалась Настя. – Я, вообще, думала, что через полгода!
- Ну, тогда ладно…
- Здрасте, Лидия Васильевна! – скороговоркой поздоровался баскетбольной вышины парень с роскошным соломенным чубом.
- Здравствуй, Костя, - улыбнулась мастер химводоочистки и, наклоняясь, тихонько поинтересовалась у дочки: – Девочки со смены тебя еще не ревнуют? Смотри, как мальчики заглядываются!
- Вот еще! – фыркнула Настя, и добавила в запале: - На тебя, между прочим, тоже! Ой…
