— Я уже докладывал, — ровным тоном произнёс он. — Нападавшие тоже понесли потери. Но убитых взяли с собой и до приезда спецназа убрались с места преступления. И убитых, и раненых. Тем не менее, мы успели их блокировать в ста километрах от Москвы. По Можайскому шоссе.
— Ага, вы их блокировали. Но они исчезли, провалились сквозь землю, испарились и растаяли, как дым! Так? Извините, полковник, мне смешно это слышать.
— Однако это действительно так. Необъяснимый феномен. Уйти было невозможно. Тем более с трупами и ранеными на руках. Я доверяю своим подчинённым и не вижу поводов обвинять их в халатности. Они сделали всё, что могли.
— А я вижу повод. И поводом этим является сам факт, что убийцы бесследно скрылись. Я не верю в чудеса, полковник. А вот в халатность, и даже в преступную халатность, верю. Также я верю в саботаж и даже предательство. Вам знакомы эти термины?
— Знакомы. Готов написать заявление об уходе.
— Может быть, и придётся, я ещё не решил. А пока я жду от вас не эту… беспомощную сказку, а серьёзный документ. Подробнейший рапорт. С глубоким анализом происшедшего и чётким планом наших действий. Преступники должны быть пойманы и обезврежены. Иначе прощайтесь со службой, полковник. Это понятно?
— Так точно. Разрешите идти?
— Идите.
Он вышел на улицу, кивнул знакомому сослуживцу, закурил и посмотрел в синее московское небо с белоснежными и аппетитными на вид, будто сооружёнными из взбитых сливок, облаками.
«Надо пообедать, — пришла неожиданная мысль. — Да, правильно. Хороший и вкусный обед — это как раз то, что нужно. А потом уже будем и окончательные решения принимать. На сытый желудок оно легче и веселее».
* * *
Локоток возник перед нами сразу же, как только мы поднялись наверх по спиральному пандусу. У меня вообще создалось впечатление, что он специально ожидал нашего появления.
— Оп-па! — обрадовался Женька. — А вот и черепашка-ниндзя. Привет, давно не виделись.
— Вы с ним тоже встречались? — спросил я. — Мы с Мартой его Локотком прозвали. За рост.
— Это он, между прочим, нам дорогу показал, — сказала Марта. — Без него мы бы вас не скоро нашли. Если вообще нашли бы. Спасибо, Локоток.
— Нам он тоже пытался что-то показать, — сообщила Маша. — Но не успел. Мы столкнулись с кем-то из пятиглазых, началась пальба, в него попала молния… В общем, он свернулся в шар и быстро укатился. Так быстро, что мы его потеряли.
— Да, мы тоже наблюдали эти метаморфозы, — сказал я. — Из антропоморфа в шар.
— Насколько я помню, антропоморф — это человекообразная обезьяна, — не преминул заметить Влад.
— Не будь занудой, — посоветовал я старому товарищу. — Молодёжь может подумать, что ты хочешь продемонстрировать своё интеллектуальное превосходство. А оно нам надо? Пусть думают, что умнее они.
— Мы так не думаем, — заявила Маша. — И вообще. Если бы не Влад, нам бы совсем ужасно пришлось. Мы бы — сто процентов — растерялись. Правда, мальчики?
— Не только сто процентов, но и сто пудов, — ухмыльнулся Женька.
— Спасибо, Машенька, — сказал Влад.
— Рад за вас. — Я присел на корточки перед искусственным человечком: — Ну, Локоток, показывай, куда идти. Очень надеемся, что на этот раз ты приведёшь нас в какое-нибудь убежище. И приведёшь быстро. С нами раненый, и долго идти он не сможет.
Не знаю, понял ли меня Локоток или нет, но путь оказался неблизким.
Мы снова поднялись на лифте, пересекли уже знакомый зимний сад (теперь он был освещён совсем иначе — ярким дневным светом, льющимся откуда-то из-под высоких сводов) и долго блуждали по коридорам, переходам и залам, прежде чем наш чудной проводник остановился перед вполне нормальной и неприметной дверью в стене.
Остановился, повернулся к нам своим условным «лицом», сделал шаг в сторону и замер. Будто молчаливо предлагая войти в дверь первыми.
Дверь выглядела настолько обычно и буднично (имелись даже петли, на которых она висела, и ручка, с помощью которой её, вероятно, следовало открывать), что невольно вызывала оторопь. До этого момента нормальные человеческие двери нам тут не попадались.
— Всё-таки мы на Земле? — удивился Влад. — Чертовски странно. Я был совершенно уверен, что это не так.
— Почему? — посмотрел я на Влада.
— А вы не были наверху, в одной из башен?
— Нет, а что там?
Влад коротко рассказал.
— Там же, во время перехода из башни в башню, нас пятиглазые и взяли, — закончил он.
— Ясно, — сказала Марта. — То есть ясно, что ничего не ясно.
— Перед нами дверь, — добавила Маша. — Может быть, войдём, господа мужчины?
— В том-то и дело, что дверь, — заметил Женька. — Раньше никаких дверей не было, а тут вдруг появилась. С чего бы? Подозрительно это.
— В башне наверху тоже были двери, — возразил Никита. — Две. С засовами.
— Да, но согласись, что те двери весьма странные. Нечеловеческие двери. А эта выглядит так, будто за ней расположена совершенно нормальная комната. С диваном, стульями и телевизором.
— И столом, — обрадовалась Маша. — А на столе — ваза с цветами. Согласна на ромашки.
— И чего-нибудь пожрать и выпить, — добавил Женька.
— Диван — это хорошо, — сообщил Никита. — Не знаю, как вы, а я бы с удовольствием прилёг.
— Ладно, — решился я. — Гадай не гадай, а идти надо. И вообще, двери на то и существуют, чтобы их открывать.
— Стучите, и вам откроют, — произнёс Влад. — Может быть, это как раз тот случай? Всё-таки мы здесь гости, как ни крути.
— Думаешь? Что ж, попробуем. Рука не отвалится, — я опустил оружие стволом вниз и три раза постучал. Громко и уверенно.
— Войдите! — послышался за дверью бодрый мужской голос.
Мы вошли. А что ещё оставалось делать?
И в полной оторопи замерли у порога.
Комната. Нет, зал. Зал для гостей в хорошем, не бедном доме, вот на что это было похоже.
Высокие светлые потолки и паркетный, идеальной чистоты, узорчатый пол.
Широкое, во всю стену, окно, за которым шелестели на ветру тополя вдоль просёлочной дороги, и сияло на голубом небе весёлое летнее солнце.
Здесь было два широких и на вид очень удобных дивана с яркими разноцветными подушками. Синей, зелёной, красной и жёлтой.
Здесь был камин, в котором горел самый настоящий огонь.
Здесь был овальный стол, за которым, вероятно, легко бы поместилась футбольная команда со всеми запасными игроками и тренером.
Вокруг стола на одинаковом расстоянии друг от друга — стулья тёмного дерева с высокими резными спинками.
— Шик-модерн, как мы говорили в детстве, — первым опомнился Влад. — Ну-ка, Никитушка, давай, ложись. Ты, кажется, мечтал о диване? Вот и он. Вернее, они. Любой на выбор.
Долго уговаривать себя Никита не стал, при помощи Маши доковылял до ближайшего и с явным облегчением принял горизонтальное положение.
— Бок прямо огнём жжёт, зараза, — пожаловался он. — Но теперь гораздо лучше.
— Красота, — сказал Женька, оглядываясь. — Только непонятно, кто пригласил нас войти. Очень хочется надеяться, что это не ловушка. А, Локоток, или как тебя там? Здесь безопасное место?
Но Локоток не ответил.
Он отошёл к камину, деловито подбросил в огонь полено из невеликой сложенной на полу поленицы и молча застыл у огня, сдвинув пятки вместе и совершенно по-человечески сложив руки на груди.
— Я знаю, кого он мне напоминает, — сообщила Маша.
— Кого? — спросила Марта.
— Оскара.
— Точно! — засмеялся Женька. — Похож. Правда, без меча.
— И явных мужских признаков, — подал голос с дивана Никита. — Не знаю, по мне, он скорее на Давида похож. Только не Микеланджело, а Донателло. Я как-то видел копию в Пушкинском.
— Ну, это ты загнул, — сказала Маша. — Но — красиво загнул, молодец. Ценю.
— Высота Оскара чуть больше двадцати шести сантиметров, если я не ошибаюсь, — сообщил Влад, усаживаясь за стол. — А я не ошибаюсь. Наш же Локоток повыше будет гораздо. Но Маша права, что-то от Оскара в нём есть.
— Имя — Оскар, фамилия — Локоток, — согласился я. — Так и запишем. Интересно всё-таки, чей это был голос. Эй, хозяева, покажитесь! Есть кто-нибудь?!
Тишина.
— Не отвечают, — констатировала Марта. — А кто это — Оскар?
— Блин, я и забыла, — сказала Маша. — Извини. Не кто, а что. Статуэтка такая. Голый мужик с мечом.
— Используется в качестве высшей американской кинонаграды. Да и мировой, пожалуй, тоже, — добавил Евгений.
— А Пальмовая ветвь Каннского феста?! — возмутилась Маша. — Думай, что говоришь.
— Я мог бы разбить твои доводы в пух и прах, но не стану, — с достоинством заявил Женька. — Не время спорить.
— Особенно о киноискусстве, — сказал я, глядя в окно. — Кто-нибудь узнаёт пейзаж?
— По-моему, это очень качественное стереоизображение, — предположил Влад. — Мы сверху видели совсем другое. Джунгли до горизонта, реку и горы.
