Амару резко встал. Я поглядел на чернявого и тоже поднялся.
— Не делайте вид, что не понимаете, гражданин Шалье! Заседание Комитета общественного спасения от 2 сентября, где речь шла об Энине, было совершенно секретным! Надеюсь, вам не надо пояснять, что такое Комитет общественного спасения? И вот мы узнаем, что сведения об этом заседании распространились до Венеции!
И вдруг мне стало весело. Вспомнился разговор с лейтенантом Дюкло. Как бишь говорил этот малый? «Измена в комитетах»? Вот это да!
— Намекаете на шпиона, гражданин Амару?
— Не намекаю! — Лицо чернявого дернулось. — В Комитете общественного спасения действует вражеский агент. Хочу напомнить, что Комитет обсуждает такие вопросы без секретарей. Значит, шпион — кто-то из членов Комитета!
Его тон меня не обманул. Несмотря на пафос, достойный самого гражданина Тальма, сквозь патетику проглядывало хорошо скрытое злорадство. Еще бы! Граждане патриоты из Комитета спасения обвинили подельщиков из Комитета безопасности в продажности. Но это поистине мелочь перед обвинением в шпионаже. Как говорят пруссаки, «реванш». Да еще какой «реванш»!
— Это все? — невинным тоном поинтересовался я.
— Нет, конечно! — чернявый не выдержал и победно ухмыльнулся. — Наши товарищи в Кобленце и Лондоне перехватили несколько донесений от агентов д'Антрега. А там уже не сплетни о моральном облике гражданина Энина! Там сведения о наших военных планах!
Теперь уже гражданин Амару и не думал скрывать торжества:
— Таким образом, шпион в Комитете связан с организацией д'Антрега, а та продает сведения эмиграции. Ну, что скажете, гражданин Шалье?
Я решил поддержать игру.
— В такой ситации лучше всего арестовать весь Комитет общественного спасения!
Чернявый мечтательно улыбнулся — идея явно понравилась. Но затем последовал тяжелый вздох.
— Увы! Не сейчас…
Наверно, он уже видел, как граждан Робеспьера, Кутона и Сен-Жюста везут в единой «связке» на площадь Революции — в красных косынках, с оторванными воротниками и наскоро остриженными волосами на затылке…
— Сейчас надо найти этого человека!
Я глядел на этого голодного волка и начинал понимать, что тот, кем я был раньше, много отдал бы за такой разговор. Волчьи стаи сцепились — значит, это шанс для тех, кто остался верен Белому знамени. Очень хороший шанс! Но мне это уже не нужно. Моя война кончилась в Лионе, где я встретил Смерть по имени Бротто…
— Итак, мы бросаем все силы на это дело. Д'Антрег, конечно, не де Батц, он серьезный враг. Поэтому надо сделать все возможное — и невозможное тоже!
Он выжидательно поглядел на меня. Менее всего хотелось давать советы, но молчать нельзя. Поэтому я начал совсем не с того, чем бы занялся на его месте:
— Курьеры. Я бы… Амару покачал головой:
— Не получается! Еще в августе мы перехватили трех курьеров д'Антрега. С сентября — ни одного! Мы перекрыли границу, усилили контроль на заставах… Но не это самое странное…
Он нерешительно оглянулся, словно в комнате мог прятаться агент вездесущего д'Антрега.
— Самое странное, гражданин Шалье, в том, что сведения из Парижа попадают в Лондон и Кобленц на второй-третий день!
— Как? — Мне показалось, что я ослышался. Амару криво усмехнулся:
— Интересно, да? Но это еще как-то можно допустить. Чисто теоретически, конечно… Но в двух случаях между принятием решения на Комитете и поступлением бюллетеня к принцу Конде прошло максимум двенадцать часов. А вот это уже…
— Голубиная почта, — предположил я. — Или монгольфьеры…
Чернявый достал из кармана очередную бумагу:
— Я только что из обсерватории. Взял сводку погоды за сентябрь, октябрь и ноябрь. В те дни, когда агенты д'Антрега должны были запустить монгольфьер… Или голубя, что более вероятно… Ветер должен был им здорово помешать. Все может быть, конечно…
Я еле удержался от дальнейшего обсуждения голубей-буревестников и всепогодных монгольфьеров. Ребята д'Антрега славно обставили этих всезнаек! А как — не так уж важно.
— Есть куда более простой путь, гражданин Шалье. Комитет спасения, в общем, невелик. Двенадцать человек. Многие из них постоянно в разъездах. Таким образом, достаточно выяснить, кто присутствовал на тех заседаниях, которые стали известны врагу…
Он достал очередную бумагу и положил на стол.
— Жанбон и Приер-старший отпадают, их не было в Париже. Бийо-Варенн, Ленде и Колло д'Эрбуа тоже…
Знакомое имя заставило вздрогнуть. Колло — неудавшийся актер, краснолицый, с дергающейся правой щекой. Именно ему поручили уничтожить Лион.
— А на других заседаниях, более поздних, не было Сен-Жюста и Приера-младшего. Итак, остаются…
— Робеспьер, — подсказал я. Амару вздохнул.
— Я серьезно, гражданин Шалье! Робеспьер и Кутон… Нет, это невозможно. К тому же Кутон тоже отсутствовал на одном из заседаний. Зато остальные… Карно27 — бывший королевский полковник. Барер — этот вообще, между нами говоря, сволочь. И Эро де Сешель…
Сейчас Амару и вправду походил на волка — февральского волка, взявшего верный след.
— Таким образом. Комитет общественной безопасности поручает вам, гражданин Шалье, заняться этими тремя. Способы, методы — на ваше усмотрение. Но нужен результат!
Его темные глаза сузились, на губах появилась мечтательная улыбка. Он уже видел «результат» — громогласный скандал в Конвенте, арест «роялистского шпиона» — и полный триумф ведомства гражданина Вадье. А там можно готовить и «связку».
Мне стало противно. Предатели ищут предателя… Стоп, а ведь я это уже слыхал!
— Вы знали кое-кого из людей де Батца, — Амару встал, собираясь уходить. — Нажмите на них. Возможно, они связаны с Д'Антрегом. Впрочем, вы человек опытный, не буду вас учить… Удачи!
Я поблагодарил с самым серьезным видом, но, когда дверь закрылась, едва удержался от смеха. Удачи! Этот чернявый, похоже, уверен, что я начну рыть землю ради амбиций пыточного ведомства гражданина Вадье! Разуверять его я не собирался, но куда забавнее то, что удачи мне желали уже не в первый раз. Правда, мой таинственный «друг» имел в виду нечто иное. «Предатели ищут предателя. Не стань же предателем сам!» Хороши же нравы в этом якобинском клубе!
Выходило и вправду забавно!
Потолок — давно не метенный, с легкими клочьями паутины по углам, покрытый тонкими причудливыми трещинами, казался далекой таинственной страной, которую я наблюдаю с монгольфьера — всепогодного монгольфьера, способного за несколько часов долететь через все заставы и посты до тихого Кобленца. Нет, сейчас Кобленц, в котором я, похоже, бывал до войны, совсем другой. Там армия — последняя армия Королевства Французского. Кажется, я не захотел там служить… Почему? Почему я поехал в Лион?
