На это ответить было нечего. Ответы знал тот, другой, который остался в городе Лионе. Мне уже ни к чему его заботы, его планы…
Я не спешил. И не только потому, что не очень представлял свой следующий шаг. Просто я уже начинал понимать — мой путь может вести в никуда. Возможно, никто так и не поможет мне узнать то, ради чего я здесь. И что тогда? Что делать призраку, который так и не нашел покоя?
Потолок начал медленно отдаляться, клочья паутины превратились в серый промозглый туман, знакомая комната исчезла, став огромным бескрайним полем, и я вновь ощутил себя лежащим на холодной осенней земле. Окровавленная рубашка прилипла к груди, неподвижные глаза, не отрываясь, смотрели вверх, пытаясь увидеть небо. Но небо исчезло, вокруг был только серый сумрак, становившийся с каждой минутой все гуще…
Я отогнал наваждение и заставил себя встать. Нет, довольно! Поддаваться нельзя! Еще немного, и серое безумие обрушится на меня, и я стану таким же, как несчастная Мишель Араужо. А безумцу все равно, жив он или мертв.
За окнами уже синели ранние сумерки, и я понял, что в этих четырех стенах оставаться нельзя. Ехать на очередную барщину в Оперу не тянуло, равно как посещать мертвецкую на кладбище Дез-Ар. Можно заглянуть в какой-нибудь театр, ведь не одна же Опера в Париже! Но слушать «Марсельезу» и смотреть очередной «Триумф Республики» не хотелось. Посидеть в кафе? Но в «Прокопе» я и так бываю слишком часто…
Внезапно вспомнилось — улица Вооруженного Человека, дом советника Клюшо. А почему бы и нет? Почему бы не послушать историю про очередного Жеводанского Волка?
— Вы? — гражданин д'Энваль удивленно моргнул. — Что-нибудь слу… Что-то с Юлией?!
Вид у индейца был весьма забавный, и я поспешил успокоить бедного парня:
— Я не всегда несу несчастья. На этот раз просто зашел в гости. Приглашали?
Гражданин д'Энваль моргнул еще раз, после чего надел на нос очки и облегченно вздохнул:
— О друг мой! О-о! Несчастия последних дней слишком тяжким грузом легли на мою израненную душу! Простите меня! Простите — и прошу в мою скромную обитель.
Услыхав знакомый тон, я понял, что с израненной душой молодого человека все в полном порядке, и охотно проследовал в «обитель», где, впрочем, скромностью и не пахло. Это я понял сразу, поскольку дверь мне отворил лакей в богатой ливрее, что в наше время по карману далеко не всем драматургам.
Да, гражданин д'Энваль определенно не бедствовал. В комнате, куда мы попали, я первым делом заметил огромный кофейник чистого серебра, так непохожий на ведерко, в котором варила кофе гражданка Тома. Кофейник окружали чашки китайского фарфора с затейливыми драконами. На большом фарфоровом же блюде красовались пирожные.
Я оказался не единственным гостем. В большом вольтеровском кресле восседал крепкого вида мужчина с густой шевелюрой странного черно-рыжего оттенка и с такой же бородой. В одной руке он держал пирожное, в другой — огромное павлинье перо, которым время от времени делал пометки на лежавшем прямо между чашек листке бумаги.
— Вижу, скромная трапеза в разгаре? — заметил я, присаживаясь рядом.
«— Э-э-э, — явно растерялся индеец. — Ну такое У меня не каждый день, конечно… Просто сегодня…
В общем, прошу знакомиться… Это мой друг, шевалье… э-э-э… гражданин Люсон, а это…
— Д'Иол, — широкая лапища взметнулась над столом. — Что пишете, гражданин? Комедии, драмы, трагедии?
— А что лучше? — осторожно поинтересовался я.
— Только не трагедии, — бородач вновь уткнулся в бумаги. — Трагедии сейчас не смотрят. Комедии смотрят, но комедию труднее продать…
— Гражданин Д'Иол — известный… — нерешительно начал индеец, но здоровяк махнул рукой:
— Альфонс, не отвлекайся! А вы, гражданин Люсон, ознакомьтесь…
Сказано это было таким тоном, слово мне предстояло ознакомиться с ордером на арест. Но дело ограничилось всего лишь визитной карточкой упомянутого гражданина д'Иола, оказавшегося драматургом и владельцем литературного агентства со странным названием «Второй клин». Вслед за визитной карточкой последовал пустой бланк договора, отпечатанный в типографии.
— Напишете — приносите! — сурово добавил Д'Иол. — А ты, Альфонс, смотри! Срок ставим полугодовой с расторжением договора в случае отказа в постановке. А этот пункт вообще не годится. Что значит:
«Администрация вправе вносить изменения в пьесу»? Они тебе такое там внесут! Значит, добавляем: «С письменного согласия автора»…
Я решил не мешать. Похоже, бородач свое дело знал. Вскоре я убедился, что под пером д'Иола договор начинает приобретать совершенно непробиваемый вид.
— И в следующий раз ничего без меня не подписывай! — мрачно добавил бородач. — Понял? Индеец покорно кивнул.
— А твою последнюю вещь пристроим в «Фейдо»… Нет, сделаем лучше — предложим одновременно в «Фейдо» и в Театр Нации и поглядим, кто заплатит больше. Та-а-ак, надо будет организовать пару рецензий в «Театральной газете»… Гражданин Люсон, а вы бы не взялись за драму?
Сраженный его напором, я со стыдом признал, что не имею должного таланта, равно как и опыта.
— При чем здесь талант? — поразился Д'Иол. — Это у Корнеля талант! Нужна драма в трех действиях, лучше всего без всякой политики. Театр Дорианкура с руками оторвет. Они недавно открылись, сидят без репертуара… Ладно, подумайте, но не очень долго. Все, Альфонс, я пошел, мне еще работать… Гражданин Люсон, мой адрес на карточке, заходите. Кстати, можете написать комедию, но не очень большую, акта на два. Пристроим в театр Ладзари.
Гость с шумом исчез, индеец поспешил следом, а я решил проявить инициативу и, найдя чистую чашку, занялся кофейником. За этим важным занятием меня и застал гражданин д'Энваль.
— О, друг мой! О-о! — воскликнул он, всплеснув руками. — Я даже не догадался предложить вам кофе…
— Но вы были заняты, — улыбнулся я.
— Да! Меня хотели здорово провести с договором в Театре Юных Патриотов, но гражданин Д'Иол вовремя разоблачил их умысел…
— Гнусный умысел, — не удержался я — Гнусный и преступный!
— О-о, да! Но благодаря гражданину д'Иолу… Ах, что за человек! Поверите ли, друг мой, без него я бы пропал!
— А он и сам пишет? — поинтересовался я. Ответом был изумленный взгляд.
— Помилуйте! Кто же не знает д'Иола! За последний год он написал одиннадцать… нет, двенадцать пьес! Вы разве не смотрели «Двух Геркулесов»?
Пришлось признаться в полном своем невежестве. Индеец принялся горячо рассказывать о новой драме плодовитого драматурга со странным названием «Моисей учиняет иск», а я еле удержался, чтобы не улыбнуться. Странно, совсем близко идет война, «адские колонны» Россиньоля жгут деревни, «синие» и «белые» сцепились в смертельной схватке на полях Шампани горит непокорный Тулон. А еще ближе — тут, прямо под окнами, людей целыми «связками» волокут на площадь Революции. И в то же время… А может, так и должно быть? Может, и хорошо, что в этом безумии все еще пишутся пьесы, авторы спорят с издателями…
