зыбкие отмели смытого грунта.
Хутор Наславча лежал в глубокой долине, чья горловина открывалась в сторону
Днестра. По самому дну долины проходила единственная улица, по которой змеился
мелкий ручей. Ранней весной вся улица превращалась в один мощный поток,
омывающий ветхие насыпи, ощетинившиеся хворостяными и дощатыми заборами. На
вершине одного из склонов лощины виднелась маленькая железнодорожная станция —
единственная связь с внешним миром (кроме своих двоих). Узкая и крутая тропка
вела от станции к нашему дому — богатой усадьбе с несколькими строениями,
обнесенными настоящей каменной оградой из мелкого оранжевого кирпича — а другой
склон порос густым лесом, похожим на пушистую шубу, накинутую на плечи
задремавшего Гулливера. Я шел со стороны станции, и как только подошел к
полутораметровой ограде, заметил деда; он в своей обычной одежде собирался в
город, а бабушка с крыльца давала ему какие-то указания. Он смотрел на меня, но
меня не видел; так люди смотрят вдаль. Я пошел было к воротам усадьбы, но он
меня опередил, и не только вторично не заметил, но и как-то прошел сквозь меня —
я даже почувствовал крепкий запах одеколона, которым он злоупотреблял. Очень
похожий на Бисмарка, обладающий титаническим здоровьем, он быстро взобрался по
тропинке и скрылся в станционном здании. Я был невидим не только для него,
пробегавшая мимо собака не обратила на мою персону ни малейшего внимания, а ведь
собаки меня терпеть не могут, и часто я держал круговую оборону, отмахиваясь от
ненавистницы зонтом, хотя ни одним жестом не спровоцировал ее на нападение.
Когда я вошел в ворота, бабушке, рвущей в это время крыжовник на огороде,
показалось, что ворота распахнулись порывом ветра, и она поспешила их закрыть.
Когда я приблизился к крыльцу, я понял причину моей невидимости: на крыльце
стояла пара мужских непромокаемых сапог, принадлежащих без всякого сомнения
Вальдемару, а рядом с ними, прислонившись к ним — пара красных женских сапожек,
размеров на семь поменьше. Я не удержался и заглянул в одно из окон усадьбы: в
утреннем полумраке я заметил спящих Вальдемара и Виолу, и она лежала головой на
его руке, слегка откинувшись в сторону.
Объяснение могло быть одно — начался процесс моего перехода обратно, в свой мир,
и я заторопился в Могилев из боязни лишиться своего имущества. Пользуясь
призрачностью, свойственной лишь душам умерших, я вторично миновал бабушку,
рвущую крыжовник к завтраку молодоженов, и, не желая вторично изумлять ее, ловко
перепрыгнул через ограду. Весь десятиминутный путь на дизеле до Могилева я
проделал, сидя напротив деда, но он и здесь не заметил моего существования. В
свои семьдесят девять он выглядел в четверть моложе, и я помню, когда мы еще
только переехали в Молдавию, бабушку и дедушку соседские мальчишки долго считали
моими родителями, а маму — старшей сестрой.
В Могилеве он пошел на рынок, а я кинулся к камере хранения. На мое счастье,
чтобы в нее проникнуть, нужно было лишь знание кода (я закодировал своим годом
рождения). Вещи были целы, и ни одна не превратилась в какую-нибудь нелепость,
как это часто бывает в кошмарных снах. Пользуясь отсутствием людей во дворе
старой заколоченной церкви справа от банхофа, я сел там на низкую ограду и
включил радиолу (мне пришла в голову мысль именно так проконтролировать момент
моего перехода в мир иной). Я рассчитывал, как только окажусь в мире, где завтра
отмечается пятьдесят пятая годовщина начала Великой Отечественной войны,
добраться до бабушки и наконец-то дать знать о себе моей бедной маме, которая,
видно, уже давно считала меня погибшим или похищенным на другой конец мира без
границ.
"Вжшш, тьуууу, " — завизжал диапазон, — "дрржжшш. Для того, чтобы немецкий народ
полностью осознал свою расовую миссию, он должен подчиниться избранным, высшей
касте фюреров, новому дворянству чистой нордической крови… жшшш, ррррр,
12-33-77-09, ррррр. Эта простоватая миловидная девушка… шш-шшзшшшшз. Тудей зе
ситуэйшн из репитин итселф ин э парадоксикал мэнне… ррррр, в пятидесяти
километрах от Душанбе разместятся основные каскады гидросистемы, дрдрдрдр, и
только в нордической крови. Германцы — или непроглядная ночь, таков как встарь
наш нынешний девиз… шшшшшшш. О ты, которая-а-а всегда-а-а ме-е-е-ня
любиила-а-а, А ныне навсегда-а-а совсем уже-э-э за-бы-ы-ы-ла-а-а,
тьу-у-у-уууувввв. "Перед паном Хведором Ходить жид ходором, и задком, и передком
Перед паном Хведирком". туууутуууутуууут олимпийский комитет в Берлине. На
открытии ХХVI Олимпийских игр в столице Священного Рейха Германской Нации будут
присутствовать главы всех государств Европейского сообщества. Советский Союз
будет представлять делегация во главе с министром иностранных дел СССР
Владимиром Михайловичем Виноградовым и министром спорта Павлом Александровичем
Матросовым, Рррррррррррр, если в юности герой одинок, то зрелый муж в
героическом одиночестве черпает гордость и силу. Вот почему герой так любит
море, недаром ладьи викингов избороздили все моря и океаны, вот почему героя
влечет к вершинам гор, шшшшшшшшпшпшш-зззззззз… Московское время — девять часов
(в Берлине — семь часов тридцать минут, в Свердловске — одиннадцать часов, в
Омске — полдень, в Петропавловске-Камчатском — восемнадцать часов), ппшщшп, не
только одарен, но и красив человек нордической расы. Взгляните, как стройна
фигура мужчины, строение скелета, и мышц — все дышит победой… Женщина? Как
прекрасна ее осанка, эти узкие покатые плечи и широкие округлые бедра… Да,
нордический человек явлен нам как украшение вселенной, он лучезарный вестник
грядущего, плод радости созидания… рррррр. Новая Олимпикдорф расположена к
западу от германской столицы в Ост-Хафельланде, уууутуууутуууутууу. Министр
закордонних справ Рядяньского Союзу выдвинув пропозицию зныщить до кинця цего
столитья уси таможени барьеры мэж СРСР и Ниметчиной, що буде…, тьу-у-у-ув.
Когда нас в бой пошлет товарищ Сталин, И первый маршал в бой нас поведет…"
Итак, мои предчувствия не оправдались, я все еще был в том мире, где Олимпийские
игры имели один постоянный адрес. Разбитый и подавленный, я поплелся к банхофу,
сел на первый попавшийся дизель, который и повез меня, безбилетного, в сторону
