— За знакомство, господин барон, — проговорила дама, протягивая ему.
Фон Хаффман взял бокал, но прежде, чем пригубить, оглядел Герду. Женщина в теле, огромная грудь, озорные с хитринкой глаза. Увы, но не в его вкусе. Вот только просто так от нее не избавишься, не сейчас, так в течение месяца залезет к нему в постель. Может быть, любовь с первого взгляда у нее, а может, какие-нибудь виды. Вот только что с него взять? Поместье осталось в Пруссии. Служба в России не сахар, да и не всякая туда поедет жить. Он же оставаться в Голштинии не желал. Все же земли, в какой-то степени находящиеся под протекторатом Фридриха II Великого. И где тут гарантия, что тот не предъявит на дезертира свои права. Фридрих Август пойдет на все, лишь бы только не разгневать «старшего брата». Да оно и понятно. С севера Дания на его земли косится то и дело, желая вторгнуться и отнять, с юга Великий король, который так и норовит полностью и навсегда подмять эти земли под себя.
— За знакомство! — проговорил он и сделал глоток.
Удивился. Хозяйка не пожалела для него самого лучшего вина. Чарка за чаркой — не устоял, утром проснулся рядом с Гердой. Выскользнул из-под одеяла и стал одеваться.
— Ты куда, барон? — раздался вдруг голос женщины.
Игнат Севастьянович вздрогнул. Проснулась хозяйка. Приподнялась на кровати и смотрела сейчас на барона хитрым взглядом.
— Ты прости меня, хозяюшка, не удержался. Видать, выпил вчера чрезмерно.
— А вчера, барон, в любви сладкой клялся. Это не ты не удержался, а я не устояла.
Лукавила Герда. Сама же в чарку подливала да подол изредка поправляла, привлекая тем самым внимание к ее ножкам. Не иначе, душа барона Адольфа фон Хаффмана в нем проснулась.
— И что же, — полюбопытствовал Игнат Севастьянович, — я теперь на тебе жениться обязан?
Вогнал даму в краску. Не ожидала она такого, да и не такие цели преследовала. Хотела малого… так нет, пруссак сам тему женитьбы завел.
— Что ты! Что ты, барон! Какая женитьба? Ты согрешил, я согрешила. А кто сейчас не грешен? Так что же, всем сейчас под венец идти…
Договорить она не успела. Внизу раздался шум. Ругань. Кто-то явно разломал об стену несколько стульев. Требовал хозяйку. Слуги явно к такому были не готовы.
— Так вот где эта… — дальше фон Хаффман не расслышал, так как раздался топот по деревянной лестнице.
Никто не стал стучаться и ждать разрешения войти. Дверь от удара распахнулась. В проеме стоял гигант в прусском узком мундире темно-синего цвета. Понять, какого звания атлант, было сложно. Одно ясно, сей воин являлся любовником Герды и явно претендовал на владение гостиницей. Сейчас красными от гнева глазами он пялился на полуобнаженного барона, видя в нем соперника. На хозяйку один раз взглянул (та лишь одеяло больше на себя натянула), пролепетал:
— А с тобой я потом поговорю.
И тут же накинулся на барона. Ожидал, видно, что легко с конкурентом разделается. Не получилось. Игнат Севастьянович уклонился, а затем нанес удар кулаком в челюсть атлету. Тот отлетел к стене и опустился на пол.
— Предупреждать, хозяюшка, надо, — проговорил фон Хаффман, — что у тебя, муж такой ревнивый.
— Не муж он мне…
Гигант пришел в себя. Замотал головой и только сейчас понял, что произнесла Герда. Еще сильнее вспыхнул. Вскочил и бросился на противника. Игнат Севастьянович уклонился, но все же удар пропустил. Кровь выступила на губе. Вытер рукавом рубашки, что была до этого времени белоснежной, и нанес второй удар. На этот раз атлет влетел уже в окно. Створки отворились, и тело служивого оказалось свисавшим снаружи. С улицы донесся смех. Видимо, шум, случившийся поутру в гостинице, привлек внимание. Вполне возможно, предположил Игнат Севастьянович, что такое происходило уже не в первый раз. Голштинец выругался. Встал, опираясь на раму. Развернулся и посмотрел на барона.
— Еще хочешь? — поинтересовался фон Хаффман, припоминая старые навыки боксерской школы. Тут же встал в позу, приготовившись к новой атаке, которая не замедлила повториться.
В этот раз Игнат Севастьянович отправил вояку в нокаут. Когда гигант рухнул на пол и перестал шевелиться, он взглянул на Герду. Та встала с кровати и, накинув на себя простыню, уже готова была выскользнуть из номера.
— Ну, что мне с ним делать, хозяюшка? — спросил Игнат Севастьянович.
— Сейчас человека пошлю. Он тебе поможет.
— Ты уж, хозяюшка, побыстрее, а то гляди, кабы… — Фон Хаффман вдруг понял, что та этого и добивается.
Герда явно желала, чтобы кто-то отправил ее ухажера на тот свет. Игнат Севастьянович решил, что от него она этого не добьется. Вот только если он отпустит этого гиганта с миром, приключения в этой любовной интрижке не закончатся. Сколько еще будет принц Фридрих Август для великого князя людей искать? Месяц, два? Может, при случае поговорить с этим атлетом тет-а-тет получится. Не стал дожидаться, пока хозяйка гостиницы ему человека в помощь пришлет, выволок он волоком вояку на первый этаж. Лишь только тут обнаружился доброжелатель, что помог открыть ему дверь, ведущую на улицу. Затем посадил гиганта у дверей. Похлопал по щекам и, дождавшись, когда тот придет в сознание, вернулся в номер. В окно видел, как тот, поднявшись, сначала подумал было рвануть обратно, затем неожиданно поглядел на окно, у которого стоял барон. Хитро улыбнулся и направился в сторону порта.
Только теперь Игнат Севастьянович разглядел приставленных к нему людей Фридриха Августа. Бедные не отходили от барона ни на шаг. Удивительно, как они допустили, что к нему громила вломился? Или указания на охрану его персоны не было?
Оделся. Спустился в обеденный зал. Заказал обед. Пока ждал, подошла Герда. Подсела рядом. Руку на руку его положила, но Игнат Севастьянович тактично убрал ее.
— Все, что было ночью — случайность. Я сюда не амур крутить прибыл, а по делам его высочества князя Петра Федоровича, — молвил он. — А с вашими ухаживаниями, глядишь, и смертишку лютую накличешь. Это что за громила в мою комнату вломился?
— Иоганн Кеплер, рядовой городского батальона.
— И часто он вот так вот? — спросил фон Хаффман.
В этот момент подошел слуга и поставил перед ним поднос с жареной уточкой, бутылку вина да две луковицы. Игнат Севастьянович покосился. Захотелось чего-нибудь родного, русского. Тех же щей. Да вот только умеют ли щи в этих далеких от России землях готовить? А если и умеют, то такие ли они вкусные?
— Частенько. Все руки моей добивается, — между тем продолжала оправдываться Герда, — а я все отказываю. Не знала, не ведала, что он сегодня заявится.
Чувствовал Игнат Севастьянович, что лукавит дама. Да бог ей судья. Потерпит барон чуть-чуть, а там глядишь, в Россию вернется. Главное, только живым остаться. Сколько раз он от смерти уходил, смотришь, и в этот раз бог смилуется.
— И что мне теперь делать? — как бы невзначай спросил он.
— Убей его, милый мой.
— С чего это?
— Так полюбила я тебя, барон.
Фон Хаффман рассмеялся. Потом успокоился. Отломил крылышко от утки, но, прежде чем начать есть, взглянул на хозяйку и сказал:
— А мне-то какой с этого прок, хозяюшка? Да и за убийство Фридрих Август по голове не погладит.
— Я тебя отблагодарю. А то, что ты его убил, так об этом никто не догадается.
— Твоими устами, хозяюшка, да мед пить. Поешь-то ты складно, да вот на деле все иначе выходит. Меня же первого и заподозрят.
Герда так и прикусила губу. Побелела. Вскочила и ушла.
— Вот и еще одного врага нажил, — прошептал Игнат Севастьянович, наполняя кубок красным вином. — Ничего. Одним больше, одним меньше.
Понадеялся, что оскорбленная женщина не надумает и его со свету сжить.
Две недели пролетели незаметно. Несколько раз ходил на прием к принцу Фридриху Августу. Пару раз прогулялся на пристань и все ждал. Ждал, что-либо герцог местный найдет ему пятьдесят воинов для великого князя, либо что его, подкараулив, попытается убить Кеплер. И дождался…
Европа.
Осень 1745 года.
Две недели пролетели незаметно, а все из-за того, что вставал Игнат Севастьянович поздно, зато спать ложился рано, как только темнело. Почти весь день, если не поступало приглашение от Фридриха Августа на обед, он занимался тем, что писал. Ему удалось раздобыть немного бумаги, несколько гусиных перьев, чернила и прочие аксессуары. Наконец-то у него появилась возможность записать свои знания на бумагу. Игнат Севастьянович надеялся, что ему удастся именно таким образом подсказать, если, конечно, получится (Петр мог просто проигнорировать), будущему императору, как поступать в той или иной ситуации. За день до того случая, что произошел с ним, барон вдруг задумался, а правильно ли он поступает? Если Петр Федорович узнает, что будет задушен русскими солдатами, не озлобится ли он на русский народ еще сильнее, не станет ли доверять немцам еще больше? С этими мыслями и простоял у окна весь вечер, вглядываясь вдаль. Но ответов так и не нашел, зато отметил, что за ним по-прежнему «хвост», приставленный принцем. И это было не так уж и страшно, Игнат Севастьянович даже привык. Изредка, проходя мимо них, учтиво кивал им. В этот раз ему показалось, что он увидел Кеплера. Иоганн почему-то был в сером, как осенний день, кафтане, коротких штанах, коричневых, перепачканных грязью чулках и темных, правда, в пыли, туфлях. На голове треуголка. Первоначально думал, что не он, но когда солдат повернулся к нему лицом, сомнения рассеялись. Кеплер кого-то ждал. Фон Хаффман предположил, что хозяйку гостиницы. Увы, это оказалось не так. Убедился через несколько минут, когда женщина в сопровождении слуги вышла из дома и направилась в сторону рынка. Иоганн на это никак не отреагировал. Вполне возможно, поняв, что с Гердой у него ничего не получится, нашел себе другую даму сердца. Вот только покрутившись невдалеке от гостиницы, дождавшись, когда хозяйка вернулась, а на улице стало темнеть, Кеплер вдруг, насвистывая себе под нос какую-то мелодию, неожиданно ушел. Игнат Севастьянович простоял бы у окна еще дольше, если бы не стук в дверь. Подумал, что хозяйка решила попытаться завладеть его сердцем еще раз, но ошибся. Пришедшим оказался человек от принца, Фридрих Август в который раз приглашал его на обед. Барон поблагодарил, а когда дверь за посетителем закрылась, выругался. Принц вот уже который раз приглашал его на прием, но о деле, порученном ему великим князем, ни разу не говорил. Отказаться было неудобно.
