— Новый правитель может расщедриться и объявить амнистию, и тогда Кеплер покинет застенки.
Игнат Севастьянович собирался кивнуть, но передумал. Испугался, что боль может вернуться.
— Я рад, что мои люди успели вовремя, — раздался голос.
Барон повернул голову и увидел вошедшего в дверь человека в черном. Удивленно взглянул на него. Раньше он его никогда не встречал. Вот и сейчас оставалось выяснить, кто это. А тот, опустившись в кресло, сам представился:
— Майор фон Зюйдергорн. Жандармерия города Киль.
— Так это вы приставили ко мне тех двоих.
— Я, но по личному приказу его высочества.
— Выходит, — проговорил фон Хаффман, делая вид, что удивлен, — Фридрих Август мне не доверяет.
— В какой-то степени да. А еще он опасался за вашу жизнь, барон.
— Вот только вот этого не надо. Я не так глуп, как кажется, майор, чтобы верить всему. Здесь в Голштинии, а особенно в городе Киль, у меня до этого момента врагов не было. Да и этот, — Игнат Севастьянович взглянул на Герду, — появился чисто случайно. Всему виной моя слабость в отношении к женскому полу. Понимаете, майор, не могу пропустить ни одной юбки.
Офицер понимающе подмигнул.
— Так вас никто и не обвиняет. Человек, который на вас напал — арестован.
— А нельзя ли его освободить, майор?
— Боюсь, что нет.
— А если за него похлопочет сам принц? — задал наводящий вопрос фон Хаффман.
— По вашему делу его, может, и простят, но вот дезертирство…
— А это уже мои проблемы, майор.
Офицер пожал плечами.
— Если он вам так дорог, что вы готовы замолвить за него словечко перед герцогом, то его, может быть, и отпустят. Вот только какой вам от этого прок?
— Разрешите мне, майор, не раскрывать свои планы.
— Ну, не хотите, так и не надо. А теперь позвольте откланяться.
Майор ушел, захлопнув дверь. Фон Хаффман просто не успел высказать все, что об его подчиненных он думает. Сколько времени они ходили за ним, а в этот раз куда-то пропали. Будь рядом, может, Кеплер и подумал бы, стоит ли нападать, а так выбрал момент и вляпался в неприятную историю. Хотя, если честно признаться, решил Игнат Севастьянович, попал в неприятности он, когда влюбился в эту особу, что сидела сейчас напротив него. Холодная, лживая и готовая пойти по трупам, вот только для чего? В то, что она влюбилась в барона, фон Хаффман не верил. Тем более не верил в то, что она испытывала хоть какие-то чувства к Иоганну Кеплеру. Мужика спасать нужно.
Между тем девушка встала с кресла, подошла к столу и взяла маленький пузырек с каким-то снадобьем, явно принесенный лекарем. Наполнила содержимым кубок и поднесла к барону.
— Пейте, барон, это облегчит вашу боль, — проговорила она.
— Вы лучше бы вина мне налили, сударыня, — молвил Игнат Севастьянович, но все же микстуру выпил. Не опасался, что это яд. Уже потом выяснил, что это было снотворное.
Вырубился и заснул. Пока спал, женщина сама вымыла пол, убирая с него следы крови. Затем ушла, чтобы распорядиться насчет ужина для барона. В какой-то степени она чувствовала за собой вину в отношении пруссака. Единственное, что она не понимала, так это для чего барон настаивал на помиловании Кеплера. Надеялся, что тот продолжит свои атаки в отношении ее и она сдастся? Неужели мстит за то неудобное положение, в котором оказался фон Хаффман?
В постели Игнат Севастьянович провалялся почти две недели. Такого чудодейственного средства, что дала в свое время д'Артаньяну его матушка, у барона не было. Приходилось принимать то, что доктор прописал. И все это время хозяйка гостиницы ухаживала за ним. Благо, в постель не рвалась, и это Игната Севастьяновича сейчас устраивало. Зато, как только ему стало лучше, прибыл человек от принца с просьбой явиться в замок. Пришлось уже на следующий день туда отправиться.
Барона ожидали радостные для него новости. Наконец-то удалось нанять аж шестьдесят добровольцев, готовых служить в холодной России, да не кому-нибудь, а самому великому князю, как обмолвился Фридрих Август, будущему императору. Вот только такого количества Игнату Севастьяновичу было не нужно. Они могли бы пригодиться в будущем, но не сейчас. Барон поинтересовался у принца, что тот будет делать с теми, которых он отбракует.
— Зачислю в городской батальон, барон, благо есть вакансии, — был ответ.
Фон Хаффман понимающе кивнул.
— Не желаете ли взглянуть на них? — поинтересовался Фридрих Август.
— Да, ваше высочество.
— Тогда пройдемте со мной, барон.
Они спустились во двор и прошли в казармы, двухэтажное здание, соединенное с замком стеной. Миновали плац и вошли в двери. Тут к принцу подскочил офицер и доложил, что новобранцы построены и ждут.
Втроем они прошли по длинному коридору и вошли в просторный зал, в котором офицеры оттачивали свое владение шпагой. Сейчас тут находились те, кому только предстояло служить. Они выстроились в шеренгу. Сейчас в своей обычной одежде новобранцы не напоминали грозных вояк. С левой стороны в мундире голштинских гвардейцев стоял офицер. При появлении Фридриха Августа он вытянулся по стойке «смирно» и прокричал:
— Смирно!
Новобранцы, кроме одного, что стоял в конце шеренги, проигнорировали приказ.
— Смирно! — прокричал офицер еще раз.
На этот раз шевеления закончились. Офицер, чеканя шаг, направился к принцу. Остановился в метре, вытянулся и отчеканил:
— Новобранцы построены, ваше высочество.
Из шеренги кто-то присвистнул. Гневный взгляд офицера заставил человека больше не выражать такими звуками свои эмоции. Если бы он понял, кто был виновником, то, наверное, приказал бы всыпать тому шпицрутенов, посчитал Игнат Севастьянович. Между тем Фридрих Август улыбнулся. Подошел к офицеру, дружески похлопал по плечу, чем немало удивил барона, и только после этого направился осматривать воинов. Следом за ним, постоянно соблюдая расстояние, шел фон Хаффман. Внешним видом новобранцев, в отличие от барона, принц явно был недоволен. Низкорослые, слегка полноватые. В основном крестьяне. Бежавшие, скорее всего, от семьи в поисках счастья. Зато все эти параметры прекрасно подходили для задуманного бароном. А то, что они слегка полноваты, то тренировки, коими, в чем Игнат Севастьянович ни капли не сомневался, их нагрузит молодой князь, приведут мужиков в порядок. Между тем Фридрих Август останавливался, указывал на того или иного новобранца и заставлял выйти из строя.
— Открой рот, — приказывал он каждому.
Лишь только после того, как убеждался, что у тех хорошие зубы, хлопал по плечу и произносил:
— Гут!
Тех же, у кого были проблемы (а таких насчиталось человек пять), заставлял отойти в сторону, каждый раз бросая гневный взгляд на офицера. Тот в свою очередь как-то сжимался и бледнел, предчувствуя шпицрутены. Обойдя строй, Фридрих Август остановился и проговорил:
— Видишь, каких мы для великого князя людей нашли.
— И все же я вынужден, ваше высочество, нескольких отсеять. Боюсь, Петру Федоровичу не позволят иметь войско, превышающее разрешенный регламент.
Дядька наследника русского престола понимающе кивнул:
— Хорошо, барон. Я не буду вам мешать.
Принц ушел, оставив фон Хаффмана и новобранцев. Офицер, вновь вытянулся по стойке «смирно», и как только правитель покинул зал, облегченно выдохнул. Игнат Севастьянович взглянул на него и промолчал. Затем подошел к тем пятерым, вытащил из кармана кошель. Открыл его и протянул пять монет (каждому по одной).
— Это вам за причиненные трудности.
Гневно взглянул на офицера. В этот раз тот не побледнел, и уж тем более не сжался, а скорее, наоборот, расправил плечи. Сухомлинов еле сдержался. Обошел строй еще раз и произнес, обращаясь к офицеру:
— Вон те пятеро пусть выйдут из строя!
— Какие? — не понял служивый.
— Самые высокие.
Офицер тут же назвал новобранцев по фамилиям, и Игнат Севастьянович поразился, насколько тот был осведомлен. Неожиданно он подумал, что, вполне возможно, что те пятеро, коим он только что «позолотил ручку», всего лишь статисты, приглашенные лишь для массовости. Так сказать, попытка выполнить приказ принца на сто процентов. И нет ничего страшного, ведь все равно предполагалось, что служивых для Петра Федоровича будут отсеивать.
Из строя вышли еще пять здоровяков. Они были на голову, а то и на две выше остальных. Игнат Севастьянович оглядел их и вздохнул. Хороши молодцы, да вот только «не кондиция». Пусть служат на родине, а этих, что сейчас стояли в строю, он заберет с собой в Россию.
— Эти не подходят, — проговорил барон, обращаясь к офицеру, — а тем, — он кивнул на строй, — разъяснить, куда они отправляются служить.
— Уже разъяснили, господин барон, — усмехнулся офицер, — знают, милые, что их ждет.
— Вот и хорошо. Разместите их пока в казармах замка. Мне нужно еще кое-какие дела с его высочеством уладить.
