говорить, — вдруг заявил Потап Потапович, шмыгая носом и забирая из гроба пачку денег, — Видите ли, тут двух купюр не хватает. Таких же, с царицей Софией.
— А, ну да… Простите, запамятовал.
Я вынул из бумажника еще десять тысяч и протянул Буланову.
Итого, ублюдок забрал сорок тысяч рублей, а еще флекса тысяч на пятнадцать. Учитывая, что конечной целью моей спецоперации было спастись от виселицы — можно сказать, что я легко отделался.
— Всего вам наилучшего, барон, — пожелал мне Потап Потапович, изо рта у него лезла слюна, а из носа — голубоватые светящиеся сопли, — Приятных вам похорон!
— Благодарю, — чинно кивнул я, — А вы нос бы вытерли, Ваше Высочество… А то это… Ну палитесь, сами понимаете…
Буланов вытер нос рукавом мундира, так что теперь от крошек флекса у него светился мундир.
Нет, этот урод точно на своей должности долго не пробудет. Зная характер нового Императора, я был уверен, что Потап Потапович скоро отправиться водить такси в Центральный квартал, а то и вообще в тюрьму.
Багатур-Буланов кое-как вывалился из вертолета, пилот закрыл за ним дверь и уставился на меня, как кот, которому недосыпали корма.
Я же просто развел на это руками:
— У меня осталось двенадцать тысяч рублей наликом. Все, что могу предложить. Можете, конечно, отказаться от полета и подставить тем самым вот этого милого Багатур-Буланова…
— Нет, — яростно заявил пилот, — Мы летим. Давайте деньги. Но вы ублюдок, Ваше Благородие, вот что.
— Так это вообще не новость…
* * *
До Павловска мы долетели минуты за четыре.
Неплохо, выходит, что за одну минуту полета я заплатил суммарно чуть больше десяти тысяч рублей. Пожалуй, это самый дорогой перелет в моей жизни, даже в моих обеих жизнях. Особенно с учетом того, что рубль тут крепче, чем в моем родном мире раз в сто.
Когда мы заходили на посадку, я уселся на гроб и уставился в иллюминатор, там было на что посмотреть. Вырванный из земли и подвешенный в воздух Павловск сверху казался гораздо больше, чем с земли — настоящий летающий континент.
Большую часть Павловска занимал парк, его зелень уже была местами тронута осенней ржавчиной, к парку лепилась со всех сторон городская застройка, на краю парка торчал громадный Императорский дворец. Река Славянка вилась через город кривой серебристой лентой, местами разорванной зеркалами озер и прудов.
Огромная тень, которую Павловск бросал на циклопическую дыру в земле под городом, скоро исчезла из виду, мрачные осенние небеса, заполненные тяжелыми тучами, стали как будто ближе.
Когда вертолет приземлился, и я наконец вывалился из него, мотая головой, чтобы рассеять шум в ушах, я убедился, что Павловск в общем-то ничем не отличается от обычного городка. Дышалось здесь также, как и внизу, да и вообще увидеть, что город парит в воздухе, можно было, только подойдя к самому его краю.
На Павловском аэродроме, как меня и предупреждали, была вторая таможня, но тут уже никто не требовал никаких документов и багаж не осматривал. Офицер Багатур-Булановской ЧВК просто бегло глянул на гроб, выслушал мою цель визита, записал меня в ведомость и свалил.
Я же заказал себе грузовик, воспользовавшись теми копейками, которые оставались у меня на электронном счету. Честно говоря, все мои сто тысяч приданого, полученного от бати Головиной, ушли на сегодняшнюю спецоперацию почти полностью. Так что я опять был нищ, но твердо был намерен исправить эту ситуацию в ближайший же час.
Заказанный мною грузовик оказался полным дерьмом, пыльным, грязным, древним и чуть не ли не рассыпавшимся на глазах. Грузчиков к нему не прилагалось, так что мне пришлось активировать ауру и лично затащить гроб в кузов, от чего я чуть не надорвался.
Минут через двадцать мы уже подъезжали к Павловскому кладбищу, самому дорогому и понтовому во всей Империи.
Дорога к кладбищу действительно вела отличная, широкая и без единой ямы или трещины, а вот местность вокруг была дикая — все заросло кустарником и мелким лесом. Как мне было известно, Павловск был одним из немногих мест на континенте, где можно было увидеть небольшие лески, ибо рубить здесь деревья не дозволялось.
— Тут останови, — приказал я водиле, не доезжая метров сто до кладбищенских ворот, — Дальше гроб понесут друзья и близкие покойника. Они скоро подъедут, вместе с попом.
Я, кряхтя, истекая потом и максимально напрягая ауру, вытащил гроб из кузова. Водила уехал, после этого я оттащил гроб подальше в кусты, каждую секунду ругаясь и поминая лешего.
Я огляделся. Вроде никого, да и с дороги меня здесь не видно. Подходящее место, чтобы открывать гробы.
Отщелкнув дубовую крышку, я стащил её с гроба, потом стал горстями черпать и вышвыривать из гроба флекс. Собственно, настоящего флекса в этом гробу было немного, поскольку флекс был банально дорог — я бы столько просто не смог купить. Так что большей частью гроб был заполнен подсвеченной магией солью для ванн, которой я закупил килограммов сто. Настоящий флекс лежал только в центре этой кучи, именно оттуда я и черпал наркотик, чтобы попотчевать Потапа Потаповича.
Выкинув прямо в траву наркоту и всю соль для ванн, я вскрыл дно гроба, из-под которого тут же вылезла моя жена принцесса.
Ей пришлось пролежать в этому гробу под ложным дном минут сорок, но выглядела девушка вполне свежо. На принцессе было воздушное длинное ярко-желтое платье и такие же желтые, в тон платью, туфельки. Косу принцесса распустила, а длинные черные волосы собрала в хвост.
Восстав из гроба, девушка прежде всего швырнула мне кислородный баллон с маской, который я ей выдал, что она ненароком не задохнулась:
— Ну и гадость, муж. У меня башка от этого кружится!
— Поаккуратнее, — посоветовал я, — Кислород взрывоопасен, моя принцесса.
Из гроба тем временем вылез Чен. Этот был в дорогом черном костюме и черной рубашке, в одной руке китаец держал корону Чудовища, которую я и должен был сегодня продать Внутрянову, а в другой — массивную снайперскую винтовку, отдаленно напоминавшую американский «Чейтак».
Корону мне вручил час назад Шаманов, до этого он её спрятал
