конечно, вы же у себя дома…
Захарова вытащила из комода пачку сигарет «Winston», дрожащей рукой чиркнула спичкой, но та сломалась. Попробовала еще, но робкий огонек вспыхнул и тут же потух от дрожи в пальцах.
— Я вам помогу, — Погодин по-джентельменски взял спички и помог девушке подкурить.
— Спасибо, — пролепетала Маша, взгляд ее стал будто стеклянный и пустой, проходил сквозь нас и упирался куда-то в стену.
— Редкие сигареты, — заметил я.
— А?.. — будто очнулась девушка. — Да… Знакомый из Москвы привез. Хотите? Угощайтесь…
— Спасибо. Я не курю. Так вот, Мария… Есть основания полагать, что вы тоже находитесь в опасности.
— Почему? — как бы уже отрешенно и на автомате спросила Захарова.
— Я пока не могу это объяснить и доказать, но… Тело вашего отца. Как бы мягко это сказать. Его нет в могиле.
— Как — нет? — сигарета упала на ковер.
Погодин подскочил и ловко поднял ее, но пятно успело расплыться желтой каемкой по проженному ворсу. Запахло паленой шерстью.
Я вкратце рассказал Маше обо всем, что касалось могилы ее отца. Она молча слушала, уже не плакала, а лишь коротко кивала. Бледные губы тряслись.
— В общем, будьте осторожны. Не выходите из квартиры, позвоните на работу и скажите, что заболели.
— Я боюсь… Я… Это же не…
— Вы не дослушали. Вам ни в коем случае сейчас нельзя оставаться одной. С вами останется Федор Сергеевич, — я кивнул на Погодина. — Оперуполномоченный специальной межведомственной группы, капитан милиции.
Федя на меня вытаращился, а я кивнул ему, мол, так надо, друг, и даже не вздумай перечить.
— Он побудет с вами, пока мы не найдем убийцу Владимира Сипкина и не выясним, кто стоит за всем этим. Площадь квартиры позволяет ему разместиться, вас не стеснив, ведь так?
— Ну да… Конечно, — Маша, наконец, слабо улыбнулась, как выздоравливающий больной. — Спасибо вам большое.
— Но это еще не все. У меня к вам будет одна просьба. Это очень важно. Надеюсь, вы ее выполните, как бы неприятно вам ни было это делать, но это может очень помочь следствию…
— Я слушаю, — девушка опять напряглась, а я стал подбирать нужные слова, чтобы не спугнуть ее раньше времени.
— Вам нужно встретиться с братом.
— Мне⁈ Зачем?
— Попробуйте поговорить с ним. Я устрою вам встречу.
— Я не хочу! — Захарова вжалась в кресло. — А если он причастен ко всем этим убийствам⁈ И мой отец! Какой ужас, его теперь нет в могиле…
— Не бойтесь, Сава, то есть Борис, будет прикован наручниками. Вам ничего не угрожает, но во время беседы вы должны остаться с ним наедине, может, так он сможет открыться.
— Вы хотите, чтобы я выведала у него признание? Он мне ничего не скажет.
Она яростно замотала головой, а сама вцепилась в кресло, будто мы уже собирались тащить ее силой.
— Нет… Зайдите с другой стороны, дайте понять, что вы не сотрудничаете с нами, а просто опасаетесь за свою жизнь. Что вам страшно. Может, у него проснутся какие-нибудь родственные чувства. Может, он вас пожалеет и даст наводку, кто мог убить вашего парня? Что-то мне подсказывает, что он может быть в курсе. Вы не торопитесь отказываться. Утром ответите, сейчас спокойно все обдумайте, не всегда же вам жить с нашим капитаном, — я снова кивнул на Федю. — Между прочим, он так храпит, что в подъезде слышно. Это ради вашей безопасности, чем быстрее мы найдем убийцу, тем скорее вы вернетесь к нормальной жизни и избавитесь от Федора Сергеевича.
Я специально говорил всё это очень быстро и весьма серьезно.
— Не знаю… — тихо пробормотала девушка. — Возможно ли это, снова почувствовать себя счастливой и беззаботной. Почему вокруг меня умирают люди? Скажите, Андрей Григорьевич?
Сигарету она еле держала, голос прорывался рывками — то громко, то совсем глухо. Я наклонил голову и предположил:
— Потому что это кому-то нужно?
— Кому? Кому⁈
— Вот так же и спросите у своего брата…
— А! Андрей Григорьевич, — полковник Булкин приветственно встал из-за стола в своем кабинете. — Заходи, дорогой. Что нового?
— День добрый, Сергей Альбертович, — я пожал твердую руку. — Помощь твоя нужна.
— Помогу? чем смогу, — кивнул начальник УВД, — чай или кофе?
— Да, хоть что, — я уселся за приставной стол.
— Понял, — Булкин хитро прищурился и вытащил из шкафчика бутылку с темно-золотистой жидкостью и два бокала. — Вот попробуй. Это тебе не какая-нибудь Молдавия, а коньячок знатный, из Армении, десять лет выдержки. Коллеги по старой работе там бывали, вот привезли, уважили.
Булкин откупорил бутылку, плеснул на пару сантиметров в каждый бокал. Один подвинул мне, а второй взял в руку, немного поболтал и с наслаждением втянул аромат ноздрями:
— М-м… А запах… Это не алкоголь, Григорич, это шедевр.
Я взял свой бокальчик, и мы чокнулись.
— Ну, давай, за успешное завершение дела, а то этот чертов Мясник всю репутацию мне портит. Был у нас городок тихий и спокойный, а тут на тебе — расчлененка из каждой щели лезет. Из области на меня уже косятся, каждый день докладываю начальнику главка о ходе расследования и о проведенных оперативно-розыскных мероприятиях.
— Так дело-то у нас, — ухмыльнулся я. — Пусть у нас и интtресуется.
Булкин махнул рукой. Даже это он делал аккуратно, будто бы заранее точно выверенным движением.
— Ну, ты же знаешь, как у нас в системе. Ничего не докажешь. Оперативную помощь, дескать, я плохо оказываю, и рейдовые мероприятия не организую, с общественностью не работаю. А какие тут рейды запланируешь, если ни один его шаг предугадать невозможно? Да ведь и общественность будоражить нельзя, вмиг по шапке надают. Город и так на грани срыва. Люди уже боятся вечером на улицу выходить. Эх…
Булкин отпил коньяк.
— Коллеги бывшие еще посмеиваются, беззлобно, но все же. Мол, как так, ты, Альбертыч, распустил маньяков на вверенной тебе территории, дескать, раз не справляешься, давай уже обратно к нам. Представляешь?
— Скучаешь по старой службе?
Булкин не стал отговариваться какой-нибудь дежурной ерундой, а, кажется, вполне серьезно ответил:
— Скорее, по людям, но и здесь коллектив отличный сложился.
— Ничего, скоро прижмем убийцу, — заверил я. — Пойдёт жизнь, тьфу-тьфу, поспокойнее.
— Это все-таки не Савченко? — полковник посмотрел в мои глаза с надеждой, будто я был судья последней инстанции.
— Пятьдесят на пятьдесят. А если и он, то ему явно кто-то помогал.
— Нужно найти его помощничка…
Я поставил бокал на стол.
— Я вот для этого и пришел.
— А, ну рассказывай. Слушаю внимательно, — полковник тоже отставил бокал — уже пустой.
— Человечка одного надо на чистую воду попробовать вывести, для этого помощь твоих бывших коллег понадобится.
— Что, силами милиции не справимся? — немного удивился Булкин.
— Нет, мне нужно…
И я в подробностях рассказал Булкину о своей задумке и догадках. Он внимательно слушал, кивал, его брови по мере повествования поднимались все выше, а в глазах я уловил мимолетное восхищение.
— Хитро, Григорич, хитро… — крякнул полковник, расстегнув милицейский китель. — С твоими мозгами тебе в конторе надо работать, а не в МВД. Кстати, привет тебе от полковника Черненко.
— Ты знаешь Алексея Владимировича?
— Есть такое, он же до Москвы здесь работал, в Новоульяновске. Созванивался я с ним недавно. Много лестного о тебе рассказал.
— Значит, ты и справки про меня навел по своим каналам?
— Ну, а как же? Привычка… А с задумкой твоей я тебе помогу. Бывшие коллеги, уверен, не откажут мне. Если понадобится, и Черненко самого подключим.
— Ну, это уже лишнее, наверное, — пожал я плечами.
— Согласен, думаю, своими силами обойдусь.
— Спасибо, Сергей Альбертович.
— Да пока не за что… Вот прижмем гада, тогда поблагодаришь. Ну что, как коньячок? Давай еще по одной и за работу…
* * *
— Никита Егорович! — Катков влетел в кабинет, когда мы с шефом и Светой обсуждали придуманный мной план дальнейших действий. — На изъятых ботинках Савченко я обнаружил сажу!
— Ну и что? — Горохов недоуменно вскинул бровь на криминалиста. — Тоже мне новости. Что это нам дает?
— Как что? Вы сами подумайте… — эксперт плюхнулся на стул, вытер рукавом лоб и, хитро прищурившись, уставился на шефа.
— То белая глина, то сажа. Нет, глина нам определенно помогла, но сажа… Ты, конечно, специалист хороший, но вот ребусы разгадывать мне совсем некогда. Давай, выкладывай уже свои соображения.
Но Катков не торопился раскрывать интригу, налил себе из массивного графина воды и залпом осушил стакан.
— Хм… — я наморщил лоб. — Сажа… Интересно. В городе нет ее, разве что на котельной, но там ему нечего делать. А еще сажа есть на пепелище.
