Вершинин тяжело сел на стоявший в стороне стул.
— Ого, какие у вас дела творятся, а я живу и ничего не знаю, — сказал он, когда немного пришел в себя, — так, что Николка всех воров укокошил?
Энгельрект посмотрел на него укоризненно.
— Его Благородие Николай Андреевич, — сказал он назидательным тоном, — убил трех вооруженных ножами бандитов голыми руками.
Вершинин усмехнулся про себя
— Андрей молодец, больше необходимого не говорил, правильно меньше знают, крепче спят. Нечего прислуге языками трепать. А если и узнают, когда-нибудь, что сын князя был деревенским дурачком, то, скорее всего, ни за что не поверят в такую историю.
Он встал, отдал Энгельбректу свою бекешу и знакомой дорогой отправился в гостиную. Князь, извещенный о госте, уже был там. Они поприветствовали друг друга, и усевшись в кресла повели неторопливый разговор. Вершинин сразу забросал Шеховского вопросами о вчерашнем событии, и только охал и ахал, когда слушал рассказ князя. После этого беседа уже пошла про самого Николку.
— А Николенька сейчас чем занимается, — спросил Вершинин.
— О, если бы ты видел. Он сейчас в большой зале у него экзерсис на шпагах.
— Ну и как у него успехи? — заинтересовался Илья Игнатьевич, хотя в ответе князя он не сомневался.
— Феноменально, — прозвучал ожидаемый ответ, — самый лучший учитель Петербурга сказал, что такого бойца не встречал никогда.
— Хе-хе, — рассмеялся довольный помещик, — задаст он жару некоторым задиристым личностям.
Князь нахмурился
— Илья, я не нахожу в этом ничего хорошего, мне совсем не хотелось такого ажиотажа вокруг сына, но видимо этого уже не избежать.
— А я думаю, что в этой ситуации есть и хорошая сторона, — продолжил Вершинин, — ты ведь не будешь отрицать, что у Николки из-за обстоятельств его происхождения могут быть различные неприятности, но если окружающие будут знать его репутацию, как стрелка или фехтовальщика, то желающих оскорбить его будет немного.
Князь кивком согласился с приятелем, хотя по выражению его лица было видно, что предпочел, чтобы Илья Игнатьевич поменьше упоминал о прошлом его сына. Они сидели и оживленно беседовали, когда в дверь гостиной постучали. После разрешения князя к ним зашел взволнованный Энгельбрект и торжественно доложил.
— Ваше Сиятельство, фельдъегерь канцелярии Его Императорского Величества просит его принять.
— Конечно, — торопливо сказал Шеховской, — пусть немедленно проходит.
Оба друга встали, и в это время в комнату зашел офицер. Он приветствовал хозяина и с поклоном подал ему запечатанный пакет.
— Ваше Сиятельство, — сказал он, — прошу принять письмо его Высокопревосходительства графа Бенкендорфа, он настоятельно просил ознакомиться с ним и отписаться немедленно. Я уполномочен дождаться вашего ответа.
Князь распечатал пакет, развернул лист бумаги и впился в строчки.
Внимательно прочитав письмо, он повернулся к Вершинину и с растерянным видом сообщил.
— Государь желает наградить меня орденом Георгия второй степени и просит прибыть через неделю в Гатчинский дворец. Кроме того, он, не дожидаясь сдачи экзаменов, определил Николеньку корнетом лейб гвардии гусарского полка. И просит, что бы тот прибыл вместе со мной на это награждение, уже в гусарском мундире.
— Поручик, — обратился он к фельдъегерю, — пожалуйста, подождите, я вас не задержу, сейчас только напишу ответ. Можете пройти в обеденный зал, перекусить, к сожалению, не могу составить вам компанию. Энгельбрект, проводи его Благородие в зал, — приказал он дворецкому.
Когда они остались вдвоем, Андрей Григорьевич развернул еще одну краткую записку, которую уже писал лично Бенкендорф.
— Дорогой друг, хочу тебе слегка пояснить, в чем дело, император хочет, чтобы твой сын провел показательный бой с де Жюссаком, этот, недавно появившийся у нас француз, до настоящего момента выиграл все свои бои, и ведет себя крайне заносчиво. Его Императорское величество надеется, что Николай Андреевич, который так себя проявил в последних событиях, сумеет остановить победный марш гордеца. А по поводу ордена император сказал, что это его извинение за, то, что твои заслуги в свое время не были оценены должным образом.
Он прочитал ее вслух и потом посмотрел на Вершинина. Тот слегка улыбнулся,
— Вот видишь, стоило тебе попасть на глаза императору и все закрутилось, как в романах. Ну, что от всего сердца поздравляю и радуюсь за тебя. Давай пиши ответ, и надо отметить это дело, как мы это обычно делали в молодости.
Катенька впервые в своей жизни ехала одна с визитом. Конечно, с ней были сопровождающие, но это были просто слуги, а вот отца, который всю жизнь был рядом, сегодня не было. Дорога не заняла много времени вот она уже на Большой Миллионной заходит в дом княгини. В дверях ее встретил важный мажордом и после ее сбивчивых объяснений исчез в коридоре. Не прошло и несколько минут, как оттуда, шурша платьем, вышла княгиня Голицына.
— Здравствуйте Ваше Сиятельство, — застенчиво пролепетала девушка, — надеюсь, я не опоздала.
— Ну, что ты душа моя, конечно нет, пойдем скорее со мной, я смотрю, ты совсем продрогла, сейчас мы с тобой попьем чайку. Ты, как насчет чайка?
— Ой, спасибо, Евдокия Ивановна, вы так добры, я с удовольствием откушаю с вами.
Они прошли в столовую, где немедленно им был доставлен дымящийся самовар и чайный сервиз.
Княгиня, угощая девушку, искоса следила за ее манерами, и к своему удовольствию обнаружила, что придраться ей, в общем, не к чему.
— Интересно, где Вершинин нашел ей такую гувернантку, надо бы с ним потом поговорить, Нинель меня недавно просила найти хорошую воспитательницу для внучки.
Пока они пили чай, Евдокия Ивановна ни о чем особо не расспрашивала свою ученицу, а наоборот рассказывала ей о Париже, о том, как там живется.
— А вот папенька мне никогда не рассказывал ничего, а ведь там жил почти два года, — с обидой сказала Катенька.
Княгине стало так смешно, что она чуть не подавилась, чаем, который она прихлебывала с блюдечка.
— Что может рассказать молоденькой девице отец, о времени, проведенном им в Париже, сколько у него было любовниц и в каких кабаках кутил, — смеялась она про себя.
Но вслух, тем не менее, сказала:
— Катенька твой папа, был там во время войны. Он, наверно, считал, что рассказы о ее ужасах, не для юной девушки.
После чая они прошли в библиотеку, где княгиня, уже примерно составившая план занятий, начала свои уроки. Рассказывала она все, не в пример интересней, чем мадам Боже, поэтому внимание Катеньки было обеспечено. Они с небольшим перерывом прозанимались два часа, а потом, немного помузицировали в две руки за клавикордом.
