— Барин, — прошептала над ухом сиделка, — а что ты такое делал?
— Лечил, — ответил я, откидываясь на спинку кресла. — Теперь барышня поспит и выздоровеет.
— А меня можешь полечить? — лукаво, спросил она.
— Тебя то зачем? Ты и так здоровая, кровь с молоком. Вон, какие щеки румяные!
— Не скажи, — грустно сказала она, — иной раз так в груди щемит! Страсть!
— Это у тебя не от болезни, а по другой причине щемит, — невольно включился я в разговор. — В тебе так кровь играет.
— А, правду, бабы говорят, что ты из парня можешь девку сделать? — задала она новый вопрос.
— Какие еще бабы? — спросил я.
О том, что Маша не мужчина, стало известно узкому кругу лиц меньше часа назад, все это время девушка не выходила из комнаты и ни с кем не общалась. Вопрос: как неведомые «бабы» обо всем этом узнали и сообщили моей новой знакомой.
— Наши, бабы, из людской, — чуть громче, чем нужно, ответила она, и Маша беспокойно зашевелилась во сне. — Уже все про то давно знают.
— Тише, — попросил я, — тебя, как звать?
— Любой, — ответила она, озорно блеснув глазами. — А называть можешь, как понравится, хоть Любушкой, хоть Любашей.
— Вот и хорошо, Любаша, если тебе так хочешь поболтать, пойдем в будуар.
— Куда пойдем? — кокетливо переспросила девушка.
— В ту светлицу, — перевел я на русский язык, подозрительное слово.
— А ты, барин, приставать не станешь? — непонятно с чего испугалась она.
— А ты как хочешь?
— Я девушка честная и ничего такого себе делать не позволяю, — твердо сказала она.
Я не стал уточнять, кому она ничего не позволяет делать «ничего такого». Себе или с собой, пожал плечами и остался сидеть в кресле.
— Вольному воля — спасенному рай!
Поговорка Любе почему-то не понравилась, она нахмурилась, поправила платочек на голове и, решившись, спросила:
— Скажи правду барин, ты из бабы мужика можешь сделать?
— Могу, только не здесь, — серьезно ответил я, показал глазами на княжну и прижал палец к губам.
Сиделка понимающе кивнула и сама пошла в соседнюю со спальней комнату. Я двинулся вслед за ней. Судя по меблировке дома, Кологривовы жили значительно скромнее Урусовых, но, последний кусок еще не доедали. Я осмотрел довольно уютный будуар и опустился на мягкую кушетку, обитую лиловым бархатом. Девушка устроилась на другом ее краю.
Мы уже включились в игру, но оба делали вид, что сидим здесь просто так, чтобы не тревожить спящую барышню.
— А из меня сможешь парня сделать? — вдруг попросила она.
— Тебе это зачем? — засмеялся я, с удовольствием глядя на ее милое, круглое лицо с ямочками на щеках.
— Просто так, хочу побыть мужиком, — игриво, поведя плечом, сообщила она.
— Не знаю, — нарочито серьезно, ответил я, — сначала нужно посмотреть получится ли из тебя мужчина.
Не могу сказать, зачем мне нужен был этот мимолетный почти виртуальный роман. Может, только по тому, что в чужом доме кроме флирта заняться было просто нечем. Слушать любовные излияния лейтенанта я не хотел, по понятным причинам. Француз намертво прилип к хозяйке, та этому, похоже, не препятствовала, и им было не до меня. Осталось только лечь спать или разговаривать с Сергеем Петровичем, что было много скучнее, чем болтать с симпатичной девчонкой. Может быть, только поэтому, я без сопротивления дал себя втянуть в рискованный разговор.
— Так посмотри! Мы за осмотр денег не берем! — загадочно улыбаясь, заявила Люба, встала в позу и подбоченилась уперлась рукой в крутое бедро.
— Так ничего не видно, — скорее по обычной на Руси мужской привычке ухаживать за всякой хорошенькой женщиной, чем из коварного интереса непременно ее соблазнить, начал я провоцировать сельскую кокетку, — ты сначала все с себя сними!
— Что снять? — не поняла она.
— Сарафан, рубашку и что там еще на тебе надето.
— Так разве такое можно? — рассердилась девушка. — Ты, барин, говори, говори, да не заговаривайся! Может, и лечь сразу прикажешь?
— Это как ты сама хочешь. Не я же хочу стать девушкой, это ты собираешься парнем. Не хочешь, раздеваться, твое дело.
Я откинулся на подушку, расслабился и прикрыл глаза. Любу несколько минут не было слышно, потом она сказал:
— Ладно, барин, будь, по-твоему, если хочешь смотри! Нам скрывать нечего!
Я лениво приоткрыл глаза и посмотрел. Девушка и правда все с себя сняла и стояла, гордо распрямившись и откинув назад голову.
— Ну, как? — насмешливо спросила она, встретившись со мной взглядом. — Превратишь?
— Нет, — помолчав минуту, сказал я, — парня из тебя не получится.
— Это еще почему? — взвилась она.
— Ну, кто же станет портить такую красоту! — вполне искренне, ответил я. — Тебе быть девушкой во много раз лучше!
— Скажешь, тоже, — смутилась Люба. — Сиди на месте, бессовестный!
Она быстро натянула на себя сарафан и пулей выскочила из будуара.
В последних числах сентября,
Презренной прозой говоря,
В деревне скучно…
Сначала я посидел в гостиной, наблюдая, как виконт охмуряет хозяйку. Потом выслушал глубокомысленные рассуждения Сергея Петровича, который все никак не мог собраться уехать из гостеприимного дома, по вопросам военной стратегии и тактики, в которой мы оба ничего не понимали. Собрался уже сбежать, но не успел, в комнате появился Петруша Кологривов и решил рассказать мне историю своей любви.
— Я хочу с вами посоветоваться, — сказал он, присаживаясь рядом на диван и просительно заглядывая в глаза.
— Слушаю вас, — обреченно ответил я, заранее предполагая, что может сказать влюбленный молодой человек.
— Как вы думаете, Мария Николаевна выздоровеет?
— Не сомневаюсь.
— Вы так много для нее сделали, — сказал он, — я вам безмерно благодарен.
Что он имеет в виду, я не понял и вместо ответа утвердительно кивнул головой.
— Мария Николаевна — ангел! — добавил молодой человек, с чем я опять молча согласился.
Дальше разговор уже не сбивался с намеченного русла, и я узнавал все о новых и новых замечательных качествах прекрасной княжны. У меня появилось чувство, что это он, а не я в непрерывной близости провел с ней все последнее время.
Пока лейтенант заливал мне уши сладким сиропом, я наблюдал в окно, как во дворе отоспавшиеся и отдохнувшие французские солдаты обольщают невинных русских девушек. Как почвенника и патриота меня такие действия оккупантов возмущали, но местным красоткам, кажется, это нравилось, они вполне благосклонно принимали и ухаживания и подарки от картавых пришельцев.
