Имевшее место неспровоцированное нарушение международных соглашений отягощается тем, что нападавшие, по сообщению информированных источников, были одеты в униформу врачей российской армии и использовали технику, несущую соответствующие эмблемы.
Высказывается предположение, что это может означать начало реализации плана устранения с политической арены антиизраильских сил и их вооруженных формирований.
Так, по слухам, в ходе боя был убит один из духовных лидеров палестинцев шейх Абу аль Муслим. В случае, если эти факты подтвердятся, указанный инцидент может привести к крупномасштабному политическому кризису на Ближнем Востоке».
Извините, я, может быть, перевела не совсем точно, но смысл ясен.. Если это действительно так, это отвратительно. Даже по европейским меркам. – В голосе девушки прозвучало искреннее возмущение. – Тем более что война началась и, к сожалению, закончилась.. очень плохо.
– Что за ерунда! Этот человек правда врач, я знаю совершенно точно..
– Тем хуже, если вы знаетесь с такими.. Извините.
Девушка сунула ей в руки (хорошо хоть не швырнула в лицо) журнал и застучала каблучками по длинному коридору, вымощенному каменными плитами. Казалось, этим стуком и надменно выпрямленной спиной она дополнительно демонстрировала неизвестной даме (гяурке!) свое презрение.
Елена только недоуменно пожала плечами. Неужели эта восточная девушка, давно, судя по ее безупречному испанскому, живущая в Аргентине, так эмоционально реагирует на события, происходящие бог знает где?
Да и не случилось, по большому счету, ничего особенного. Там последние две тысячи лет непрерывно кто-то с кем-то воюет. С переменным успехом.
Подсознательно она ждала чего-то страшного, а так..
Хотя, судя по тексту, ко времени написания статьи арабо-израильская война, кажется, четвертая по счету, еще не начиналась.
Она не слышала и не читала, что в ней принимали участие российские войска, израильтяне сами справились, но мало ли что? В любом случае, находясь там, Вадим рискует.
Вернувшись домой, она переоделась в теплый халат, у себя в комнате смешала в большом бокале розовый джин с тоником, бросила в него три кубика льда горных озер, забралась с ногами в глубокое и уютное кресло, при свете торшера, перебивающего почти совсем умерший за окном дневной свет, снова долго смотрела на журнальную обложку.
Заметка, написанная, очевидно, достаточно независимым и объективным журналистом, поскольку оценки более-менее осторожные, несколько притушила ее неожиданно паническое настроение. Казалось бы, что ей Гекуба, а вот поди ж ты..
Она поняла главное. Надпись на обложке не имеет ничего общего с действительностью. С чего вдруг та девчонка так взъерепенилась?
Какой из Вадима диверсант-провокатор? Достаточно знать Ляхова, с его преувеличенной честностью и щепетильностью. И вообще – что это за иллюстрация к материалу, обвиняющему русскую армию в подлой жестокости и предсказывающему грядущий кризис чуть ли не мирового масштаба?
Где снимки поля боя, русских или чьих угодно коммандос, с автоматами позирующих над трупами врагов, портрет погибшего шейха в черной рамочке и т. д. и т. п?
В журналистике Елена разбиралась, знает, как оформляют по-настоящему сенсационные или просто заказные статьи. А тут что?
Фотография даже не названного по имени военного врача, не вооруженного и не на поле боя. На гражданском, судя по всему, аэродроме.
Ну, неумытый, грязный, так он, может быть, сотню километров проехал в открытой машине, собираясь куда-то лететь.. Из чего следует, что он вообще к описанным событиям причастен?
Куда больше ее занимало и волновало совсем другое.
Как давно все было, как много всего с тех пор прошло, и вот, расставшись пять уже лет назад, они снова встретились, при том, что она – в Буэнос-Айресе, а он то ли в Сирии, то ли в Ливане.
У каждого прошел большущий кусок новой, отдельной жизни, приведшей их туда, где они сейчас, но отчего же навалилась вдруг такая тоска? Что из прошлого еще не умерло, не ушло навсегда? И почему?
Нет, но какой вызывающе мелодраматический поворот судьбы потребовался, чтобы снова напомнить ей о нем!
Впрочем, судьбе проще, она же не литератор, ей нет необходимости остерегаться критиков и обвинений в отступлении от реализма и правды жизни. Обычная жизнь такова, какова она есть, и больше никакова.
Но, значит, где-то была совершена ошибка, иначе так не ныло бы еще молодое, закаленное горными лыжами и теннисом сердце.
Елена ощущение допущенной жизненной ошибки испытывала в глубине души уже давно, только никогда так впрямую не связывала именно с Ляховым.
Он вспоминался, конечно, время от времени, со сладкой сентиментальной грустью, с которой вообще вспоминается молодость, но нынешние ее жизненные неурядицы никак прежде не соотносились со сделанным ранее выбором.
А у Вадима, значит, его тогдашнее бравирование своими военными пристрастиями и увлечением спортивной стрельбой оказались стойкой привязанностью и вот привели его на обложку журнала. Такой чести всю жизнь напрасно добиваются многие и многие политики и люди искусства.
И не так уж важно, какой подписью сопровождается эта обложка, лишь бы она была.. Важен факт, остальное менее существенно.
Елена потянулась к сервировочному столику, плеснула себе еще джина, набросила на колени плед. Электрообогреватель приятно жужжал вентилятором, колебля синтетическое пламя, струя теплого воздуха отчетливо пахла горящим древесным углем. Если прикрыть глаза – полная иллюзия, что сидишь перед настоящим камином.
А в широкие венецианские окна вместо дождевых капель начали впечатываться крупные, как в Подмосковье, снежинки. Лето называется. Такого здесь, судя по сообщениям синоптиков, лет пятьдесят не было.
Она раскурила длинную тонкую сигарку, как это стало последнее время модно в кругах светских «криожьас архентинас»[29]. Посмотрела на портрет совсем иначе, полуприкрыв глаза ресницами.
Изображение чуть расплылось, приобрело объемность, и Вадим стал еще более живым и похожим на того, кого она знала раньше.
Сыщик из романа Кобо Абэ, чтобы лучше постичь суть личности своего очередного объекта, любил рассматривать его фотографию в полевой бинокль. Судя по книге, ему это помогало.
А какая суть у него, Ляхова? Бинокль тут поможет? Ее собственное зрение в свое время отчего-то не помогло.
.. Странно, но и наутро, и несколько дней спустя Елену не оставляло все то же смутное беспокойство и ставшая почти привычной печаль. При том, что вроде бы никаких оснований для них не было.
Что ей, в конце концов, Вадим? «Как вспомнишь, как давно расстались..» – всплыла к случаю строчка Лермонтова.
