А вместо этого…
Подведём промежуточные итоги:
Первое…
Забавно. Судя по ошмёткам его мимики и интонации, которые прорываются наружу, он, во-первых, поверил. Поверил истории о моём происхождении от его отца Юрия Долгорукого.
И это для него — отягчающее обстоятельство! Мой прокол.
Боголюбский отца своего — Долгорукого — не любил. Они довольно часто сурово спорили. Правда, не по поводу случайных сексуальных связей. Тут они оба… были успешны. Хоть и без той демонстративной групповухи, которую устраивал царь Иван Грозный с участием своего сына, тоже Ивана.
У Долгорукого только законных было 14 человек детей. Переплюнуть его, в эту эпоху, удалось лишь его младшему сыну — Всеволоду. У того — 15. Так его и прозвали — «Всеволод Большое Гнездо»! Многодетность считается счастьем, милостью божьей. «И сказал Господь: плодитесь и размножайтесь».
Боголюбский отца не любил, но терпел. А вот все братья для Андрея — потенциальные враги. Нужно предпринимать особые специальные усилия, чтобы он перестал щериться на родственников, как волк на охотников.
Такое — возможно. Это не Хлодвиг, с его маниакальной тягой к истреблению родни.
Король франков специально рассылал по своей стране гонцов, призывая родственников к своему двору. Плачась о том, как ему одиноко и тоскливо без родных людей, как ему страшно доверятся чужим. Когда очередной дурачок являлся к королю, радостно сообщая:
— Вот он я! Твой шестиюродный племянник со стороны троюродной сестры пятой жены покойного дедушки по матери…! его радостно встречали, поили, кормили и… и убивали. После чего Хлодвиг снова плакался о своём одиночестве.
Перерезать всех Рюриковичей… нет, Андрей на такое даже не замахивается. Родной брат Глеб (Перепёлка) сидит князем в Переяславле. И они — дружны. Тут просто: Перепёлка Боголюбскому в рот смотрит. Всю жизнь — как глаза открыл. Но и среди сводных — «гречников» — есть один… При всей нелюбви Андрея к своей мачехе-гречанке, к её детям — своим сводным братьям, к грекам вообще, один из «гречников» — Ярослав, нормально живёт в Залесье, идёт в нашем походе с собственной дружиной. Надо бы присмотреться к нему: почему Боголюбский его не выгнал?
И всё равно: брат для Боголюбского — враг. Потому что брату-князю надо давать удел. Это ж все знают! Но ещё Долгорукий, за единственным исключением, не давал сыновьям уделы в Залесье. Над Боголюбским долго издевались:
— До седых волос дожил, а своей земли не имеет. На чужом корме живёт.
Став сам князем Андрей никому уделов не даёт. Поэтому всякий нормальный брат-князь — обязан стать ему врагом. По своей феодальной сущности.
Второе: Боголюбский поверил в мою связь с покойным братом Иваном. Какую-то. Поверил, хотя сам в это верить… и — хочет, и — не хочет.
В христианстве нет реинкарнации, нет переселения душ. Христианские души — одноразовые. Процесс — линейный. ГБ — душу сделал и в запасник положил. Ангел со склада забрал, в новорожденного вдул. Душа чуток в мясе пожила, в теле походила и — на суд. Оттуда — пожизненное. В смысле — до скончания вечности. В тех или иных условия содержания, без УДО и амнистии. До всеобщего Страшного Суда и конца всего.
Страх смерти вызывает в людях надежду на продолжение, на посмертие.
— Мы встретимся снова в Царстве Божьем!
Ну. И что мы там делать будем? Бесконечно провозглашать «Аллилуйя!» и «Осанна!»?
При коммуняках… слова были другие. Но обязательность и распространённость «Слава КПСС!» — быстро задалбывала.
Поэтому в человеческом сознании постоянно, в разных вариантах возникает желание перерождения. Рождения на Земле той же души, но в другом теле.
По теме есть довольно обширная статистика. Например, на основе воспроизводства родинок у младенцев, совпадающих, по локализации на теле, с родинками недавно умерших родственников.
Переселение душ — известным законам природы не противоречит, а неизвестным… тем более. Просто… я об этом уже говорил — надо учитывать дивергенцию ротора дивергенции магнитного поля планеты.
Да я сам! Вот — Иван Юрьевич! Типичный пример переселения душ! Попандопуло, ляпающееся по Иггдрасилу! Блымс-ляп-пшш… Я ж рассказывал!
Боголюбский насчёт реинкарнации брата — и верит, и не верит. И мне его убеждать… ни в чём! — не надо. Поскольку я про того Ивана Юрьевича — ничего толком не знаю. Какие у него с Андреем общие детские воспоминания… ничего не ведаю. Вздумал бы поддержать «гипотезу баобаба» — прокололся бы сразу же. Пришлось замазывать «ангельской амнезией». Но очень мягенько, не акцентируя. Зёрнышко-то я забросил.
А вот времени прорасти… до удара топора…
Ну и ладно. Переходим к варианту «Б». Как хорошо, что у нас алфавит такой длинный… Там ещё юс иотированный где-то есть…
— Скажу ещё. Ты уж потерпи, Андрейша. Напоследок. С отрубленной-то головы — умных речей не дождёшься. Итак, уж не знаю в какой миг, а был дан мне дар пророческий. Гадское это дело, брат. Дары божьи. Вон, Царица Небесная дала мне свойство чуять лжу. Вроде бы и хорошо. А только сильнее-то всего — ближнюю лжу чуешь. А самая ближняя — своя собственная. Которая из своих-то уст. Чужой врёт — только подташнивает. А сам начну… аж до самых кишок выворачивает! Продышаться, иной раз… Вот я и говорю, что Пресвятая Богородица мне лжу запретила. А жить-то как? Даже красной девке голову-то не вскружить! Ты ей — сказочки, ля-ля всякое… А тут как скрючит… и в кусты блевать радугой… какая уж тут любовь с ласкою…
Андрей посуровел лицом, мой трёп, явно, его раздражал и утомлял. Что ж, тогда быстренько исполняем свой попандопульский долг. Перед поколениями, перед всем цивилизованным человечеством. Ну, и перед Россией, заодно.
— Запоминай, Андрюша: через 70 лет придёт с Востока, из Великой Степи, народ новый. Дикий, страшный, кровожадный. Зовутся монголами. Придут они издалека, из-за тех гор высоких, которые на краю половецкой земли стоят. Перебьют они и половцев, и другие народы, прахом станут Бухара и Хорезм, Самарканд и Ургенч, Мерв и Гурганджи. Размножившись и усилившись чрезвычайно, кинуться они во множестве великом, аки злобные дикие пчёлы, и сюда. Пройдут Великими Кочевыми Воротами между южными отрогами Камня и северным берегом Хазарского моря и сокрушат всё и вся. Из голов половецких станут складывать курганы в Степи, аланов загонят в ущелья гор Кавказских, лишь 4 деревеньки от народа останется. Начисто истребят булгар. Даже и имени такого не будет. И придут на Русь. По всей Земле Русской, от Стрелки Окской до Берестья польётся кровь невинных, зарыдают вдовы да сироты, закричат убиваемые да терзаемые. Пламя встанет над Русью от края до края. И не будет душе православной убежища, негде будет и голову преклонить. Церкви святые осквернены будут калом конским и человеческим, зарастут нивы хлебные — травой сорною, замуравеют шляхи шумные. Лишь одно вороньё — будет радоваться, только зверь лесной — будет пиршествовать. Лягут в землю — витязи славные, повлекут дев невинных на кошмы под телеги ордынские. Мор да глад, пожар да разор — вот чем станет жизнь на Святой Руси.
