тебя порцию оставят.
— Спасибо Сергей Ильич, — я протянул руку и даже потряс его, — сегодня лучший день в моей жизни.
Он хмыкнул, думая, что я пошутил, но затем глянув в глаза, вздохнул и пошёл на выход, я же пошёл в номер, чтобы с удивлением узнать, что в нём есть ванна, душ, туалет и даже телевизор! Большая коробка с маленьким экраном и большой линзой перед ним. Радости просто не было предела, ведь я впервые почувствовал себя по-настоящему счастливым.
* * *
— Ну что Ильич, как там твой гибрид человека и лошади? — приветствовали его друзья коллеги, когда заслуженный тренер вернулся в общежитие.
Сергей Ильич посмотрел в окно, где было уже темно, и серьёзно ответил.
— Что-то я начинаю думать дружочки, что пора мне начинать сверлить новую дырочку на погонах.
— Ильич, ты что сдурел? — изумился его старый друг, — ты его знаешь только один день.
— Давай на ящик коньяка за золотую медаль, — протянул он руку, и товарищ тут же её пожал, а другой разбил.
— Как конфетку у ребёнка отнять, — прокомментировал тот этот легчайший спор, — шесть дней осталось до стартов.
— Посмотрим, — уклончиво сказал фронтовик, почёсывая затылок.
* * *
— Привет Вань, — я после пробежки делал привычные бёрпи, когда ко мне подошёл тренер.
— Доброе утро Сергей Ильич.
— Слушай, я тут твой рисунок отдал кому надо, обещают санки с твоим штырём сварить сегодня, с парашютом беда, не получиться так быстро пошить.
— Ничего страшного, на Европу санок хватит, — отмахнулся я, — блоки привезут?
— Да к вечеру.
— Что насчёт шиповок?
— Адидасов этих твоих не жди, не дадут, — покачал он головой, — не дорос ещё, но югославские вполне, достанем к соревнованиям.
— Отлично Сергей Ильич, — обрадовался я, — и часы бы мне, а вам секундомер.
— Этого добра навалом, тебе какие?
— Поточнее главное, а так без разницы.
— Сделаем.
— Тогда через три дня, думаю побегаем с вами на 100 и 200 метров, считаю стоит проверить, как у нас со временем.
— Чудишь Ваня, — покачал Сергей Ильич, но спорить не стал, спор есть спор.
* * *
Видимо о забегах он сказал и Щитову, поскольку полковник объявился сразу с утра, застав меня за разминкой.
— Это чего он делает, — услышал я, когда он подошёл к моему тренеру.
— Бёрпи какой-то — тихо ответил тот, — не спрашивайте Николай Викторович, мне уже к тяжелоатлетам стыдно заходить, они его к себе хотят забрать, говорят железо на КМС-а тягает, не верят, что он спринтер, говорят я таланты от них у себя укрываю.
— Да? — Щитов изумился.
— Я вообще-то вас слышу, — пришлось напомнить им о своём присутствии.
— Ты давай занимайся, уши-то не развешивай, — тут же огрызнулся полковник, — не твоего ума дела о чём старшие говорят.
Хмыкнув, я вернулся к разным по вышине бетонным блокам, уже тоже, как и их братья в интернате попробавшим моей крови.
— Я готов, — сообщил я им через двадцать минут.
Оба тут же достали секундомеры и один встал на старт, второй на финиш. Я подошёл, впервые за эти дни поправил под себя колодки, и замер.
— Марш!
Встречный ветер со свистом зашумел в ушах, и я финишировал.
— 10.3, - Сергей Ильич почесал затылок, показывая секундомер подошедшему полковнику, — чертовщина какая-то Николай Викторович, ну не бегал он короткие эти дни, вообще!
Полковник, не веря, посмотрел на его секундомер, затем сам встал на финише.
— 10.3, - показал он уже моему тренеру после ещё одного забега, когда тот вернулся со старта.
Я легко улыбнулся и мечтательно сообщил.
— Адидасы бы мне, какие были на чемпионате.
Оба почесали затылки и в один голос огрызнулись.
— Не положено.
Я развёл руками.
— Ладно, тогда ещё с десяток забегов на 100, потом ещё столько же на 200.
Тренера переглянулись.
— Говорю же, кентавра, — развёл руками теперь уже Сергей Ильич, в ответ на недоумённый взгляд старшего по званию.
Прелести нахождения в такой мощной самостоятельной структуре как армия я ощутил сразу, как попал на тренировочную базу, расположенную в одном из московских гарнизонов, где организовали спортивные роты, собирая таланты и самородки откуда только можно. Всех по большей части освобождали от воинской службы, но ходили в военной форме и строем, как иначе. Того, кто не показывал результатов почти сразу переводили в обычные роты, и они познавали все прелести армейской службы, жалея, что не трудились на тренировках ранее.
Всё это мне с ехидцей рассказывал Сергей Ильич, когда нас транспортным самолётом, летевшим мимо Венгрии, подбросили до Будапешта. Поскольку это был непассажирский рейс, сидели мы в огромном брюхе Ан-а укутанные шубами, рядом с какими-то военными грузами, а лётчики, изредка заглядывающие к нам, раздавливали с тренером по маленькой для сугрева, как он говорил. Мне не предлагали, но я и не пил.
— В обычное время, ты бы полгодика походил по инстанциям, ответственные люди поспрашивали бы недельку, — продолжал проводить мне политинформацию тренер, стараясь переорать гул винтов, — выезд за рубеж всё же! Не хухры мухры. Почитали бы твои характеристики с места учёбы, работы, справки о родителях бы почитали, а вдруг ты несознательный какой элемент и посрамишь своим поведением честь Родины.
— Но? — улыбнулся я.
— Да, но сейчас всем было немножко некогда, поэтому решили обезопасить тебя и себя, тем, что паспорт тебе заграничный никто не даст на руки и выходить ты в отличие от других спортсменов, документы на которых оформили загодя, никуда из воинской части не будешь.
— А как же я тогда на соревнования попаду, — удивился я.
— Будем тебя возить, — хмыкнул Сергей Ильич, — как особо важную персону. На стадион на машине и обратно, будешь как генерал какой.
— Ну мне лично всё равно, если будет место, где я могу тренироваться, — отмахнулся я, — а эту, как вы говорите заграницу, вкушу в другой раз. Не сильно-то и надо.
— О, Ваня, наш человек! — тут же обрадовался он, — главное не вздумай сбежать! Иначе нам всем кранты. И мне, и Щитову.
— Сергей Ильич, — обиделся я, — мне этот загнивающий Запад и даром не нужен.
«Пока на улице 1966, - про себя уточнил я».
— Ну тогда за спортивные успехи! — он налил мне из пятилитровой банки, которую притащили лётчики томатного сока, а сам приложился к алюминиевой кружке со спиртом.
— Эх, хорошо летуны устроились! — крякнул он, выпив и занюхав рукавом.
Вскоре к нам вышел уже не молодой капитан и сообщил, что скоро будем садиться. Огромный Ан сел словно бабочка, мы с тренером этого даже не почувствовали, только когда шум в ушах стал
