и вышел вперёд, — с некротом разберусь я.
Боковым зрением я заметил молчавшего до этого времени Суворова-старшего. Черты лица его заострились, глаза прищурились, он взялся за шпагу и двинулся наперерез Елагину. Кажется, он тоже был на моей стороне и собирался включиться в начинающуюся бучу.
— Некрот, — Елагин смотрел на меня тяжёлым гипнотизирующим взглядом, — не стоило переходить нам дорогу. Неужели ты думал, что у братства вольных каменщиков нет средств против таких, как ты?
Он призвал Талант, и в тот же миг Анубис встал рядом со мной, оскалившийся и с горящими глазами. Волны силы покатились навстречу друг другу и столкнулись, разбрызгивая крохотные молнии.
Все присутствующие невольно отступили, оставив нас с Елагиным в центре большого круга. Даже Орловы и Суворов сдали назад, с восторгом и ужасом наблюдая за начинающейся схваткой.
Но никаких всполохов, «молотов» и прочих визуальных эффектов они не дождались. В руках Елагина появился жезл, обвитый двумя змеями. Он взмахнул им, и я почувствовал накатывающую дурноту. Елагин не собирался воевать со мной заклятиями — вместо этого он пытался вытащить меня куда-то за грань. Только не туда, где я привык бывать, а в некое странное место. Сквозь стены дворцовой комнаты стали проступать белые мраморные колонны, паркет под ногами превращался в гранитные плиты, истёртые временем и тысячами ног, а над головой зажглось яркое южное солнце. За спиной же Елагина возникла высокая статуя обнажённого юноши. Надменное каменное лицо взирало на меня с «гастрономическим» интересом. Ещё миг–другой, и я окончательно бы вывалился туда.
Вот только совершенно не хотелось там оказываться. И позволять творить с собой подобное я не собирался. Елагин тащит меня невесть куда? А если я сам утащу его, понравится ему такой вариант?
В ладонь легла ледяная рукоятка Скудельницы. Я взмахнул рукой и со всей силой хлестнул Елагина кнутом. Н-на, получай!
Он выставил жезл и принял удар на него. Кнут обвился вокруг палки со змеями, крепко сцепившись с ней.
— Ах-х-хр!
Елагин попытался взмахнуть жезлом, чтобы стряхнуть кнут, но не тут-то было. Я не стал дожидаться, пока он освободит своё оружие, и потянул Скудельницу на себя.
— Нет!
Елагин упёрся ногами в пол, превращающийся то в паркет, то в гранитные плиты, то покрывался ломкой травой. Мы застыли, стараясь перетянуть каждый в свою сторону. Вокруг творилась настоящая свистопляска — дворцовые стены сменялись то колоннами, то белёсым туманом. Далёкие возгласы людей смешались с криками чаек и хрустом сухой травы. На мгновение показалось, что у меня снова вытянутая пасть шакала, а у противника птичья голова с длинным и узким клювом.
Я чувствовал, как горит эфир вокруг моих ладоней, бурля, как вода в закипающем котелке. Даже ощущал запах палёной кожи и треск костей, не выдерживающих напряжение. Но страшнее всего был взгляд статуи — каменный юноша смотрел прямо на меня, будто великан, разглядывающий дерзкого муравья. Ещё секунда — он поднимет руку и раздавит наглую букашку!
Мой противник уже не выглядел прежним холёным вельможей. По бледному лицу текли капли пота, рот распахнулся в беззвучном крике, а глаза выпучились, бессмысленно пялясь перед собой.
Злость накатила на меня. Проиграть вот этому? Придурочному масону с перекошенной мордой? Да никогда в жизни! Я закричал и дёрнул кнут Скудельницы, вырывая жезл из рук Елагина. Вот тебе, сволочь! Вот!
Мир перестал троиться и остановился на единственном варианте. Вокруг меня была пустая степь, сухие стебли травы и бесконечный белый туман. А рядом на земле силился встать на ноги мой противник. Поднимался, охал и снова падал, ещё не понимая, что проиграл.
Здесь, за гранью, плеть Скудельницы покрылась длинными шипами и стала будто живой. Кнут извивался и змеёй полз в сторону Елагина.
— Ненавижу, — прошипел тот и встал на четвереньки, глядя на меня с дикой ненавистью, — ненавижу ваше некротское семя! Мертвятники!
Легко встряхнув рукой, я позволил Скудельнице добраться до него. Словно удав, она обвила его, прижимая руки к туловищу и впиваясь в тело шипами. Он закричал от боли, изогнулся и зло выплюнул:
— Он возьмёт тебя! Заставит страдать вечно!
Скудельница сжала Елагина в объятьях, заставляя хрустеть кости.
— Трисмегист раздавит тебя! Повесит твою дохлую хозяйку… — хрипел он.
Конец плети захлестнул его голову.
— А-а-а-ы-ы-мммм…
Острые шипы проткнули губы, вынырнули из кожи окровавленными остриями и загнулись на концах. Накрепко зашивая рот, чтобы даже звука не вырвалось. Елагину оставалось только вращать глазами, буравить меня взглядом и мычать.
— Дохлую, говоришь?
Из тумана вышла Великая Уравнительница. Покачивая головой, она неспешно подошла к масону и улыбнулась так, что даже у меня по спине пробежал холодок.
— Мммм!
Он пытался отползти, извиваясь раздавленным дождевым червём. Скудельница в ответ сильнее сжала хватку, ещё глубже вонзая шипы.
— Что же твой господин сам не пришёл, если он так силён, чтобы повесить меня.
Она наклонилась, заглядывая Елагину в глаза.
— Почему ты молчишь? Почему отводишь взгляд, дружок? Боишься? И господин тебе не помогает? Какая жалость! Бедненький раб Трисмегиста, ты слишком понадеялся на своего господина. А он и не спешит спасать тебя.
Хозяйка провела пальцами по щеке пленника.
— Как интересно. Столько тайн, столько секретов в таком маленьком человечке. Знаешь, а ведь я очень любопытная. Так что придётся вывернуть тебя наизнанку и посмотреть, что ты скрываешь.
Схватив за шиворот, Хозяйка поставила масона вертикально. Скудельница тут же выпустила жертву, упала на траву и с шорохом поползла ко мне. Елагин же обвис, будто из него выпустили воздух, и сделался похож на сдутую куклу.
— Костя, — Хозяйка обернулась ко мне, — ты несказанно меня порадовал. Сейчас я занята, — она встряхнула добычу, — но чуть позже ты получишь всё причитающееся.
И волоча Елагина по траве, как мешок, ушла в туман. А я сделал глубокий вдох, сбрасывая напряжение, закрыл глаза и вывалился из-за черты в реальный мир.
* * *
Здесь ничего не поменялось за время моего отсутствия. Напротив стоял Елагин, вытянув вперёд руку, будто сжимал в ней оружие. Остальные присутствующие замерли у стен, отброшенные вихрем эфира. Орловы и Суворов застыли, пытаясь достать шпаги из ножен. Екатерина прижала ладони ко рту, не позволяя себе закричать. Дашкова, наоборот, беззвучно распахнула рот. Я словно попал в музей восковых скульптур, запечатлевших сцену схватки некроманта и масона. И только Таня улыбалась и наблюдала за мной ясным взглядом.
Через мгновение время перестало
