доложить. Машинному — быть готовыми выложиться по максимуму. Переход управления в кормовую рубку.
— К поворо-оту!.. — растягивая гласные, огласил Иванов.
Быстрые решения, отрывистые команды, резкая перекладка рулей — казалось, что техника должна отвечать тем же, однако многотонная махина ворочалась инертно, тягуче. Корпус «Советского Союза» будто нехотя покатился вправо [147].
…наконец став на указанный курс.
— На румбе шестьдесят!
— Ход самый полный, форсированный!
— «Кронштадт» на траверзе!
Более подвижный линейный крейсер в любом случае довёл свою эволюцию раньше, проходя в нескольких кабельтовых по правому борту. Его командиру, капитану 1-го ранга Москаленко, вменялось ещё подержаться в линии, поддерживая артиллерийскую дуэль, насколько это будет возможно, свободно маневрируя, действуя по обстановке. И в любой момент быть готовым сорваться максимальным ходом — прикрывать лёгкие силы («Чапаев» и «Кондор») от заходящего с востока Гонта.
Стремительно тёмный силуэт крейсера, с примечательным на скорости буруном, резво прошёл мимо, опережая флагман, занимая место уступа, дистанцируясь, дабы не концентрировать на себе внимания линкоров адмирала Мура.
«Адмирала Мура, для которого бой, уж как минимум на какое-то время, будет определяться в конфигурации догоняющего», — успел накоротке подумать Гордей Иванович.
То, что на отбеге против одной кормовой башни главного калибра «Советского Союза» в три ствола (плюс те же три «Кронштадта») за британцев будут как минимум по шесть стволов на каждый «Кинг», если Мур всё же предпочтёт обострить угол, закрыв себе кормовые башни, Левченко смотрел из соображений: ненамного хуже, чем было до этого. Флагманские офицеры уже отметили, что у англичан, с чем бы это ни было связано, и без того наблюдаются пропуски в залпах, а уж повернув на волну (шести-семи баллов), они едва ли смогут задействовать всю свою носовую батарею [148].
Виной ли тому были постановки радиолокационных помех «Кондором», кидающего свои специальные снаряды уже фактически на пределе (6 км), или же перипетии (неразбериха) ночного боя сыграли с британцами дурную шутку, но как-то так получилось, что резкий отворот Левченко был замечен ими не сразу. Среагировав запоздало. По крайней мере, часть предназначенных русским полновесных бортовых залпов легла по прежнему месту целей.
Закономерно, что с разрывом дистанции (советские корабли постоянным разносом своих курсовых линий успешно сбивали пристрелку) британскому командующему ничего не оставалось, как повернуть вслед, стремясь сократить расстояние.
Поворот «все вдруг» за противника исправно зафиксировала сигнальная вахта «Союза» — три вражеских линкора разомкнулись фронтом. И здесь расчёт оправдался — огневое давление англичан свелось практически до двух снарядов в залпе.
А вот доклад с радарного поста, что «третий» британских линкор вдруг начал прогрессивно отставать, для уже не чаявших каких-то результатов советских моряков стал почти неожиданностью. Приятной неожиданностью.
«Неужели Москаленко что-то удалось»? — внутренне воспрял тот, кого можно было назвать самым взыскательным фигурантом командного состава во взвинченной до предела боевой рубке флагманского линкора. Понятно кто, понятно кого…
* * *
Анализируя техническую сторону предстоящего сражения с более тяжёлыми и в любом случае более серьёзно забронированными советскими линкорами, адмирал Генри Рутвен Мур исходил из опыта столкновений Королевского флота с линейными кораблями Кригсмарине.
Тот же «Шарнхорст», который в плане защиты можно было отнести к одним из наиболее сильных кораблей в мире (немцы всегда отличались крепостью постройки), в бою у мыса Нордкап в декабре 1943 года уже через полчаса был неспособен к равноценному сопротивлению. И «Дьюк оф Йорк» своими четырнадцатью дюймами главного калибра приложился к этому в том числе.
В целом, имеемые на вооружении британского флота бронебойные снаряды соответствовали своему назначению, жаловаться на них английским морякам причин не было. Однако пробить 356-мм цитадель советских супердредноутов на тех дальностях боя, которые планировал Мур, он по разумению не рассчитывал.
— Пожалуй, с этим не справились бы и 406-мм «Нельсонов». Однако! На большой дистанции калибр, вес и скорость снаряда (на излёте) имеют не такое уж большое значение, — авторитетно доводил до подчинённых адмирал, — нам, положившись на свои высококлассные СУАО [149] и большее количество стволов, достаточно будет выбить из дела вражеские системы управления: дальномеры, антенны РЛС, по понятным причинам не обладающие адекватной защитой. Это снизит эффективность ответного огня противника, позволив расстрелять его с безопасных дистанций.
Все тактические схемы со всевозможными вариантами и ситуациями, в неторопливых обсуждениях в адмиральском салоне были не по разу обмусолены до косточек. Взвешены все сильные и слабые стороны маневрирования, преимущества ночного или сумеречного боя, выгодные дистанций и зоны уязвимости бронирования, пробития и непробития палуб, поясов, барбетов. Математика и логика расчётов всякий раз перевешивала на сторону эскадры Флота метрополии.
Оставались ещё моменты случайностей, от которых, наверное, многие из офицеров штаба, включая самого адмирала, открещивались, «громко» мысленно и тихо вслух, дабы не гневить Всевышнего и его оппонента-дьявола. И тут нечего было стыдиться — таковы превратности профессии.
* * *
То, что дело пошло не по стандарту командующий британской эскадры понял сразу, когда «индикатор плана позиции» [150] лоцирующего устройства «Тип 273», выявившего на экране три вражеские метки, отобразил их текущий пеленг и дистанцию.
— Быть того не может! Они поставили в линию авианосец? — озвученное недоумение сменилось на молчаливую подозрительность: «Или что-то здесь не так»?..
О «не так» докладывал и технический персонал постов радиолокации: экраны осциллографов локально накрывало белой мурашкой, приводя к затруднению обнаружения целей.
— Сэр, по всем признакам это что-то сходное с постановкой пассивных помех [151]. И, похоже, их ставят русские.
— Надо ж… — только и вымолвил командующий. Использование подобной технической уловки в морском артиллерийском бою и именно в ночных условиях, когда радар решал многое, несомненно, являлось оригинальным ходом.
— Поглядим, на что они ещё способны, — всё внимание Мура было обращено на ту тёмную сторону горизонта, где сейчас то посверкивало точечными светлячками, то отливало красными бликами — русский огонь подчинялся какому-то своему иррегулярному порядку.
— А это что за чертовщина⁈
Выше в смоляном небе чем-то высветилось, поплыло, пропадая на баллистике в низких облаках, уже ближе проявившись характерным факелом. Что сразу дало верное понимание о характере вида оружия — реактивная мина, или уж более точно — снаряд.
Стремительный росчерк довёл траекторию во флагманский линкор, тем не менее, на фоне грохота собственной пальбы ничем особенным не отметившись.
Лишь спустя несколько минут, наконец, поступил доклад о попадании чего-то малокалиберного, вызвавшего пожар на катерной палубе.
— Значит, ракеты, — проронил командующий, выцедив скепсисом своё уж неоднократное, — надо ж…
Сами по себе ракеты в Королевском флоте были не в новинку. Смущала только точность, как и дальность применения — технически высокая для корабельных установок. Во всяком случае, ничего подобного ни в британских ВМС, ни у американцев на вооружении не стояло.
Впрочем, серьёзных разрушений кораблю причинено не было, по оценке боевая часть ракеты тянула на слабенький фугас. А с пожаром справятся аварийные партии.
И адмирал отмахнулся, оставив разбирательства с «большевицкими шутихами» на потом.
Накал боя продолжал держаться на высоком уровне, даже когда неприятель снизил темп стрельбы главным калибром — в дело включилась вспомогательная артиллерия, восполняя скорострельностью плотность огня. Кучность стрельбы русских была выше ожидаемого. Снаряды шлёпались вокруг да около линкора, порой, едва-едва не доставая. Назначенные флаг-офицеры отслеживали уклонения корабля, отмечая накрытия, всякий раз оповещая:
— 150–200 ярдов по корме… 100 ярдов справа… пятьдесят!..
Те залпы, что ложились по носу, адмирал и сам видел. И чувствовал… — в смотровую щель врывало морские брызги, ветер, колотящие звуки, обостряя ощущение присутствия… успевая за те 30–40 секунд с момента вспышек на горизонте до подлёта вражеских снарядов, в который раз проклясть «предательство» лёгкого противоосколочного бронирования боевой рубки.
Точность британского огня оценивалась неоднозначно. По крайней мере, осветительные «люстры» лопались над местом противника регулярно, высвечивая ослепительно белым угловатые короткоживущие тени вражеских линкоров. Вокруг них вставали бледные «карандаши» всплесков — приблизительных и близких падений снарядов.
«Накрытия»?.. — Мур припал к смотровой щели с биноклем, вжимая голову в плечи, что придавало лишнюю устойчивость, и инстинктом казалось безопасней, спиной
