— Мне нравится и эта песня, — сказала она и поставила бокал на рояль. — Действительно, у тебя, Андрей, получаются замечательные песни. Пока Евгений Петрович запишет ноты этих двух песен, я закажу что-нибудь легкое на ужин.
— Французы рекомендуют к белому вину что-то рыбное или устриц. Правда я не знаю, подают ли здесь устриц.
— Я сделаю заказ и тогда узнаем.
Аккомпаниатор сел писать ноты, а я вышел на балкон проветриться. Обстановка становилась всё более интригующей и возбуждающей, но играть надо было до конца. Мне показалось, что Людмила готова уже сейчас отправиться со мной в спальню, но впереди был ещё лёгкий ужин, поэтому я не форсировал события.
Вернувшись в комнату, я увидел, что Евгений Петрович закончил писать и сел исполнять третью песню. Людмила сказала, что в ресторане есть устрицы и они их принесут минут через двадцать.
— Песня называется «Ясный мой свет», — объявил я и приступил к её исполнению.
Было видно, что слова и мотив моей песни попали в унисон с чувствами Людмилы. Она, как пелось в песне, «горела, словно в огне». Она была уже давно одинока и вдруг увидела во мне родственную душу. В её глазах я прочитал сначала удивление. Удивление тому, что я смог угадать и выразить её чувства с помощью песни. А потом увидел там зарождающееся необычное чувство, которое она давно не испытывала, но прекрасно знала и очень мечтала ещё раз его испытать. Опять получалось, что мои песни заставляли женщин влюбляться сначала в них, а потом в их автора.
— Прекрасная песня, — резюмировала Людмила моё исполнение, — а как ваше мнение, Евгений Петрович?
— Если честно, — ответил он и посмотрел на меня, — я ещё никогда не слышал подобных песен. Они все разноплановые, но, в то же время, и очень похожи. Я не представляю себе, как можно написать за три дня три такие замечательные песни. Я, конечно, слышал твою «Стань моим» в исполнении твоей солистки, но эти три ничем не хуже.
— Я сделал то, что меня попросила сама Людмила. Значит вам нравятся все три песни? Если так, может четвертую тогда прослушивать не будем?
— Обязательно будем, — твёрдо заявила Сенчина. — Третью я тоже беру, но уговор у нас был на четыре песни, поэтому давай продолжим.
— Хорошо, тогда слушайте.
Я специально пытался сыграть на женском духе противоречия и мне удалось заставить Людмилу самой захотеть слушать четвертую песню, создавая некую интригу вокруг неё. Третью песню Людмила исполнять не стала, решив особо не напрягать голос.
Четвёртой песней была песня «Школьный роман». Я на неё делал особую ставку, так как она была немного ветреной и соблазняющей, открыто говорящей о любовном романе. Я вложил все своё обаяние в её исполнение. Похоже, в этот раз я поймал душу рояля и не отпускал её до конца песни. Фраза «мой вчерашний мальчишка», я видел, вызвала в Сенчиной бурю эмоций, главной из которых была уже любовь ко мне, такому же мальчишке. Она влюбилась в меня, как подружка из этой песни в своего мальчишку. Она ещё не понимала, что с ней произошло, но подсознательно чувствовала, что это что-то прекрасное и давно желанное.
— Да, молодой человек, — сказал поражённый Евгений Петрович, — первую песню вы играли на четверку с минусом, а последнюю на пятерку с плюсом. Я такого никогда не видел. У вас талант, молодой человек.
— Спасибо, Евгений Петрович, — ответил я, благодарно, — просто рядом с Людмилой я чувствую огромный эмоциональный подъем, что благотворно сказалось на моей игре.
— И что мне теперь делать, — сказала в растерянности Сенчина, — я не могу выбрать и отказаться от одной из них, мне все четыре песни очень нравятся.
— Давайте я просто подарю вам любую из четырёх, а вы угостите меня ужином.
— Это нечестно. Песня стоит гораздо дороже.
— Я просто хочу сделать вам приятное и это нельзя измерить никакими деньгами. Это подарок, а подарки дарятся от всего сердца.
— Будь по твоему, но я, все равно, буду у тебя за это в долгу.
Когда женщина говорит, что она у вас в долгу, то она прекрасно знает, как его отдать так, чтобы мужчина был доволен. Женщины любят, чтобы их уговаривали, чтобы они могли в результате сдаться на милость победителя, не уронив своей чести. Мы оба поняли, что долг Людмила готова отдать прямо сейчас, но надо соблюсти приличия.
Евгений Петрович записал ноты. Так как у него был идеальный слух и прекрасная память, то он записал обе песни, не прибегая к моей помощи. Потом он передал Людмиле ноты всех четырех песен и откланялся. Когда он выходил, появилась официантка, которая привезла тележку с заказанным ужином. Я обратил внимание, что ужин был изначально заказан на двоих. Я был уверен, что Людмила всё прочитала ещё вчера, но вчера она хотела просто провести вечер с понравившимся ей молодым человеком, а сегодня она неожиданно по уши влюбилась в него, как девчонка. Я видел, что она не может решить для себя, сразу ли бросится мне на шею или дождаться окончания ужина. Всё-таки опыт в таких делах победил и она решила провести сначала ужин.
Мы сели друг напротив друга вокруг тележки с блюдами, касаясь друг друга коленками. Переставлять тарелки на стол нам не хотелось, да и это действие могло разрушить очарование вечера. Устрицы были восхитительны. Людмила запивала их вином мелкими глотками, а я пил, как всегда, апельсиновый сок. Когда мы чуть-чуть утолили голод, Людмила сказала:
— Твои песни просто потрясающие и это однозначно подтвердил мой аккомпаниатор. Права была вчера Марина, ты действительно гений.
— А я был очарован вашим голосом, — сказал я и посмотрел на реакцию Людмилы, которой нравились мои комплименты. — Когда я писал эти песни, то представлял вас, поэтому они так идеально вам подошли.
— Давай перейдём на ты, а то я чувствую себя какой-то старой рядом с тобой.
— Какая же ты старая, я тобой просто восхищаюсь.
— Правда? А я восхищаюсь тобой.
Я взял её руку в свою и нежно поцеловал. Я видел, как она боролась со своими чувствами, но любовь и желание победили. Она притянула меня к себе и поцеловала в губы, после чего тяжело, но как-то сладостно вздохнула. Последняя преграда пала и мы, продолжая целовать друг друга, стали быстро снимать с себя одежду. Я подхватил её, абсолютно обнаженную на руки, и отнёс в спальню. А потом мы устроили такое, что Людмила запомнит надолго.
Я решил показать, что то, чему я научился в прошлой жизни, в этом времени мало кто мог повторить такое, поэтому я был ненасытен, неутомим и изобретателен. И я показал на что я способен. Помимо всего прочего, я съел достаточно устриц, которые содержат цинк и способствуют обеспечению репродуктивной функции у мужчин и выработке тестостерона, что положительно сказалось на количестве и качестве нашего с Людмилой секса.
Да, Людмила была опытной женщиной, но куда ей до меня, развращенного сумасшедшим двадцать первым веком. Она стонала от удовольствия, задыхалась от страсти и взлетала на самый верх блаженства в момент наивысшего наслаждения.
Когда мы упали в изнеможении, то она тихо прошептала:
— Что ты со мной сделал? Сначала я влюбилась в тебя до безумия, как девчонка, а теперь, после такого секса, я тебя просто боготворю, как женщина. Я знаю, что мы не сможем быть вместе, ты старше моего сына всего на десять лет, но по опыту ты старше даже меня самой. Ты просто демон-искуситель какой-то.
— Я не демон, я скорей Эрот, древнегреческий бог любви.
— И это ближе к истине, потому, что так искусно меня ещё никто не любил. А ты меня любишь?
— Люблю. Если бы не любил, то не написал бы такие красивые песни для тебя и не остался бы с тобой на ужин. Да, я догадался, что сначала я просто тебе понравился и ты хотела провести со мной вечер, но потом я увидел твои глаза и понял, что ты в меня влюбилась.
— Я же говорю, что ты опытней меня. Откуда ты такой взялся? Я уже перестала верить, что ещё раз смогу кого-то полюбить, и вдруг появляешься ты и все летит к чертям, потому, что я влюбляюсь в тебя, как девчонка и не могу с собой ничего поделать. Но я безумно рада, что я вновь люблю и любима. Знаешь, я перед нашей встречей знала, что ты напишешь все четыре песни и я не смогу ни от одной из них отказаться. Поэтому я приготовила не пятнадцать, а двадцать тысяч.
