Решительно отключив комп, я напялил пиджак и вышел.
При виде бедной, унижаемой жестокими начальниками секретарши снова стало не по себе. Девушка сидела, положив ногу на ногу и откинувшись на спинку стула. Мягкая туфелька ритмично постукивала по ножке стола, в открытом ящике виднелся стетоскоп. Олечка, проследив за моим взглядом, аккуратно задвинула ящик и медленно, грациозно развернулась ко мне.
– Так вы, Александр Николаевич, настоящий дворянин? И у вас имеется целый замок? – Голос был медовым и опасным. Не дай бог оплошать, из этих объятий не удастся вывернуться. Возьмет на болевой – и в ЗАГС!
Из-за двери кабинета Митрича послышалось перханье, словно кто-то пытался сдержать смех. Н-да, у этого зубра, небось, еще и не такое случалось, ему-то смешно…
– Я… завтра. Все завтра! – И, отважно проскользнув по стенке, выскочил в коридор. Подумать только! Взрослый мужик, всякое повидал, от неба в клеточку до крышки заколачиваемого гроба – изнутри, а эту пухленькую девчонку стремаюсь. Давно бы уже взял да…
Что именно «да» я на всякий случай думать не стал. Поговаривали, что у Олечки бабка ведьма, вдруг в самом деле мысли подслушивать умеет?
На выходе стояли сразу пятеро, хотя рабочий день был в разгаре. И все, включая того самого охранника, с нескрываемым любопытством смотрели на меня! Ну вот как же они узнали? Олечка проболталась? Так она все время с нами была! Кто еще? Как можно было узнать?!
С каменным выражением лица я прошел мимо. За спиной послышалось:
– Вот, ну посмотри, как вышагивает! Видно же! Я с самого первого дня подозревал!
Может, у нас в стенах слуховые трубы проложены, как в древних замках? Строители все же, могли такое учудить?
По дороге домой я обдумывал все это сумасшествие.
Отчеты, как выяснилось, фон Шнитце регулярно отправлял по указанному адресу – в мою старую школу. Я думал, что будет ну офигеть как смешно, когда завуч узнает, что Сашка Могила стал бароном. Не учел, что спустя два года школу закроют. Впрочем, к делу это не относится. Важно, что я прямо кишками чую какой-то подвох, но не съездить и не проверить лично… да я в жизни себе не прощу! Значит, надо собираться.
Дочка отозвалась на втором гудке.
– Анюк? Привет, лапушка! Как дела?
– Па! Привет, ты откуда? Па, у нас все хорошо, Ленка второе место на городских соревнованиях взяла, у меня все класс… Нет, мам, не она. Мам, это мое! Ма-а, отдай!
Вздохнув и поморщившись, я прислушался.
В телефоне, как всегда отобрав у дочки трубку, орала женщина.
Бывшая, так ее, супруга!
Дивная провинциалочка, приехавшая в столицу и как-то незаметно оказавшаяся моей женой. Белокурая, большеглазая, не слишком красивая, но очень, очень милая.
Гадюка натуральная.
Честно родившая мне двух дочерей.
Прежде чем выставить меня из моей же квартиры и переписать на себя бизнес раньше, чем до него добрались следователи.
Старшей, Аньке, тринадцать. Младшей, Ленке, десять.
Вижусь я с ними раз в месяц, поскольку мамаша, выходившая за перспективного столичного бизнесмена, считает, что если в сорок мужик не имеет миллиона, то он не мужик.
Что, впрочем, не мешает ей тянуть с меня бабло под любыми предлогами.
Что, впрочем, не мешает мне его не давать, оплачивая только расходы дочек.
В общем, обычная история.
Прислушавшись к воплям, я отметил для себя – купить девчонкам подарки и поздравить Ленку, потом почесал затылок и вклинился в очередную фразу:
– Элька, корова белобрысая! Я на пару недель в Европу еду, по делам…
– Какие еще дела у бандита?! Снова стал машины угнанные перегонять?!
– Зараза языкатая, кончай ор!
– Ну, что тебе?
В очередной раз подивившись ее способности мгновенно менять громкость, я закончил:
– Еду куда-то на север, там дела внезапно образовались. Не твое дело какие!
Она шумно фыркнула, но промолчала. Кроме сволочного характера, недюжинной смекалки и ангельской внешности, Эля обладала практически кошачьим любопытством.
– Вернусь – заберу девок на неделю!
– Это с каких еще шишей? Ты там что, обворовал наконец своего ненаглядного Шефа? Давно пора, ваша гоп-компания уже…
Я снова убрал трубку от уха, не желая слушать раскручивающую скандал бабу. Девчонок она отпустит, просто ради того, чтобы потом тщательно их расспросить на предмет подтверждения тезиса «Мой бывший – бесперспективный неудачник», но нервы потреплет, это как пить дать.
Ну, зато с ней никогда не было скучно.
Дождавшись завершающего взвизга, отключил телефон и полез в кладовку.
После развода все, что она мне отдала, это два чемодана с одеждой и какими-то памятными вещами – фотками родни, которые я забрал с «исторической родины», уезжая на поиски счастья в столицу, сувенирными безделушками и прочими магнитиками. Я, еще не поверив, что соскочил, не стал дергаться насчет остального, а потом было уже поздно, да и не хотелось лезть в дрязги. Странное дело, ни я, ни Элька не считали отчего-то, что мы расстались насовсем: я пару раз вмешивался, когда ее прижимали – жена удачно расширяла дело, пожалуй, справляясь лучше, чем я сам, а когда меня года три назад сбила машина, то первым, кого я увидел, очнувшись, была бывшая. Тут же, понятное дело, объяснившая, какой я дурак и что так мне и надо. Словно и не сидела двое суток у кровати, шипя на врачей.
Но вот сходиться вместе надолго мы уже не рисковали. Подеремся еще, дочек напугаем. Они ж по малолетству не понимают, что иногда и подраться бывает полезно. Или уже понимают? Черт, Аньке тринадцать…
«Диплом о баронстве», или как там его, нашелся быстро, в папке бумаг с той, самой первой моей работы, с подколотой к нему фоткой. На ней пятеро молодых, азартных, чуточку пьяных парней фоткались на фоне Эйфелевой башни. Мы как раз сдали очередную фуру и решили метнуться, посмотреть, как люди живут. На фотке все были отчаянно молоды и беззаботны – «Ну, пацаны, прикиньте, мы в Париже! Ну блин, в самом деле! Ну дела-а!».
Димка через три месяца в первый раз попробовал героин – он спешил жить, сливая все заработанное на любое доступное удовольствие. И денег, и жизни хватило на три года. Васька исчез через пять лет. Просто уехал утром на работу, и никто его больше не видел. Ромку зарезали в драке – любил строить из себя крутого, да нарвался на еще более подкрученных. Мишка умер сам. Инфаркт в тридцать шесть лет. За месяц до того, как ко мне в гости пришло «маски-шоу». Остались только я, да Шеф. Погоняло ему дали не только потому, что он был самым главным, а из мультика о Врунгеле. Мелкий, наглый до изумления и без одного пальца.
