Погладив фотку, я развернул пергамент, пощупал, ковырнул печать. Достал фон-шнитцевскую подорожную, присмотрелся, сравнивая – да, печать именно эта, были заметны одинаковые сколы и неровности. Значит, не врал старик. Хотя какой смысл ему врать? Что из меня вытянуть можно? Только ливер, да и тот жизнью траченный. Решено – еду!
На следующий день, убедившись, что на работе никто не сияет от счастья, что целых две недели (два месяца – это перебор!) будет лишен моего внимания, к полудню сбежал. Выкрутив пробки, перекрыв кран и отдав ключ соседке, судя по пристальности взгляда, до пенсии трудившейся не в библиотеке, как сама она заливает, а не меньше чем важняком в прокуратуре, двинулся на встречу со своим… а он точно сенешаль? Может, кастелян? Или еще какое-нибудь слабо знакомое слово? Черт, нужна шпаргалка, чтоб совсем себя неучем не выставлять. Я ж в баронстве ни бум-бум, как впрочем и в боярстве. Ничего, авось выкручусь!
Билеты оказались в эконом-класс. Иного от фон Шнитце я и не ожидал, «благородная прижимистость», переходящая в скупость, для уроженцев тех мест штука заурядная. Еще дома, отыскав на картах «свой» замок, присмотрелся – небольшой полуостров, если прокладывать тропки через море от всех окрестных государств – точнехонько ровное расстояние получится… ну, если Федерацию не считать, им-то лишь через полукилометровый перешеек пройти, и все, Эскенланд.
Был я там когда-то, ровно один раз. И попутчик, стоя рядом у борта парома, объяснил, что это самое скучное место в регионе. Только приливные отмели километровой ширины, дюны да поля. Если верить вики, то замков на полуострове сохранилось два, Гравштайн и Эскенборг, остальные бароны жили по усадьбам. У нас иной дачный кооператив куда больше, а туда же – баронства! Одно слово – Европа. Все мелкое, стабильное и не меняется веками, судя по моему управляющему (кстати, оказавшемуся известнейшим популяризатором истории народа эсков, автохтонов Эскенланда).
«История народа эсков сколь интересна, столь и драматична. Многовековое пребывание под пятой иноземных завоевателей и несгибаемое желание получить свободу и самоуправление весьма повлияли на национальный характер, даровав эскам своеобразность взгляда на жизнь, ставшего известным всем соседям.»
Эгельберт фон Шнитце «История Эскенланда».«Это да, анекдотов про них ходит прилично»Комментарий ручкой на полях.
Перелет прошел никак. Никому не было дела до летящего в личный замок барона, даже на паспортном контроле меня задержали секунд на тридцать. Шенген, оформленный секретарем Шефа, и распечатка проспекта какой-то гостиницы на побережье в качестве отмазки, по каким это я тут делам, – клерк мазнул по мне взглядом, стандартно-безразличный «вилькоммен», и уже в такси я размышлял, что произошло бы, предъяви я вместо паспорта – подорожную. Впрочем, у местных наверняка нашелся бы закон или инструкция на подобный случай. Да еще фон Шнитце, все это время не выпускавший меня из виду, словно я мог сбежать! У него в глазах читалось желание приковать меня к себе наручниками!
Пятнадцать минут спустя, после выхода из аэропорта, мы уже получили билеты в кассе вокзала. До отправления оставалось еще минут двадцать.
– Ждите здесь, я сейчас.
– Господин барон? Вы куда? Я могу вам помочь?
– В туалет я и ширинку способен расстегнуть сам! – Постоянное внимание управляющего раздражало, так что в заветную дверь я вломился с лицом «типичного русского туриста», пугнув какого-то бюргера.
И тут же нашел себе развлечение!
– Куррва! Уррою!
– Извините, вы, должно быть, ошиблись…
Никуда от родины не деться. Точнее – от худших ее представителей.
Здоровое, недавно обгоревшее на солнце тело, покачиваясь, прижало к стенке молодую девчонку лет восемнадцати и что-то той предъявляло. Девка, судя по произношению, из местных, судорожно трепыхалась, полузадушенно пытаясь объяснить недоразумение.
Оглянувшись и никого не увидев (только шумно сопел кто-то в запертой кабинке), я сделал вид, что иду и никого не трогаю, а когда успокоенный борец с заокеанским врагом опять повернулся к пацанке – подшагнул и с ходу пробил под задранную руку в бок.
Тело обмякло и с хрипом сползло под умывальник.
Не патриотично, разумеется, в далеком краю не помочь соотечественнику, но с другой стороны, лучше десять минут лежать, чем год сидеть, так что я ему в чем-то помог. Хороший удар в челюсть – он вообще решает пять из десяти проблем!
И порождает еще десять.
– Спасибо!
– Да-да…
Подвиг подвигом, а природа звала.
Когда я покинул кабинку, ко мне тут же обратились с вопросом:
– Надо заявить в полицию?
Она… гхм. Нет, не она. Оно? Или все-таки он?
Светлые волосы до середины спины, перьями окрашены в розово-сиреневое, на лице не макияж – раскраска, в носу серьга, в губе серьга, в брови серьга, в ухе штук пять серег. Потертая кожанка с эмблемой какого-то колледжа, штаны-«бермуды», которые я за юбку принял, сандалии. Ногти на ногах крашеные. В разные цвета.
Нет, девочкой Это не выглядело.
Пока мыл руки, пригляделся к лежащему на полу. Или сознание потерял, или уснул – в любом случае ничего не требует, никому жить не мешает… славно.
– У тебя претензии к этому?
– Нет, но…
– Претензии ко мне?
– Наоборот, я очень вам…
– Тогда забудь.
– А… ага, это разумно!
И Оно тут же повернулось к зеркалу и начало что-то поправлять в прическе. Уже открывая дверь, я услышал в спину:
– И еще раз спасибо!
В кабинке кто-то так и сипел. Запор у него, что ли?
Фон Шнитце переминался снаружи со страдальческим видом, пришлось идти за ним, занимать места. Поездка должна была продлиться час, почему он не взял машину?
Скорее всего, потому, что на поезд скидка была, а на прокат машины – нет.
Минут через пять в кресло через проход плюхнулось Оно, уронило рюкзак перед собой, вывалив на пол половину содержимого – планшет, тетради для рисования, пара толстых книг. Одна привлекла мое внимание – «Средние века для чайников – жизнь при дворе феодала».
– Интересуетесь? Берите.
Я, взяв протянутую книгу, пролистал. Много текста, картинки, сноски, в одном месте мелькнула карикатурка. Хм, полезная штука.
– Можно? – Существо, дотянувшись, бесцеремонно сцапало мой плеер, тут же воткнуло в уши. – О, восточноевропейский фолк?
– У меня дома это почему-то называется шансон.
– Класс! Обожаю этнику!
Голландский, судя по некоторым словечкам, неформал, увлеченно слушающий в ночном поезде «С добрым утром» Трофима и даже пытающийся что-то подпевать… М-да. Европа.
