Однако мне так и не удалось наложить заклятье достаточно хорошо, чтобы боль исчезла насовсем. К тому же, кровь потихоньку продолжала идти, а это означало, что внутреннее кровотечение не останавливалось. "Опять, — раздраженно думал я, сжигая кровавые пятна на полу и очищая от них футболку, — опять у меня ничего не получается. Что же за фигня такая! Теперь снова идти к мадам Помфри, а там припрутся Снейп с Макгонагалл… Снейп тут же поймет, чем я занимался! Не хватало еще, чтобы они устроили мне какое-нибудь разбирательство — вдруг это те самые Темные искусства, которые все они так не любят?"
Я потащился в больницу, прижимая ко рту носовой платок, надеясь, что вывел с футболки все пятна, и не желая попадаться на глаза преподавателям. Но, по закону подлости, то, что случилось один раз, случилось и второй. Спускаясь по лестнице на пятый этаж, я увидел, что мне навстречу поднимается профессор Люпин.
На первом же уроке по защите от темных искусств профессор Люпин, которого едва ли не все слизеринцы встретили презрительными или недоверчивыми взглядами из-за его залатанной, выцветшей мантии и болезненного вида, повел нас на практическое занятие.
В пустой длинной учительской стояла простая, довольно старая мебель: длинный стол, с полдюжины стульев, пара старых продавленных кресел и небольшой шкаф. Профессор Люпин попросил нас собраться у стола напротив шкафа и указал на него волшебной палочкой.
— Поскольку на этой неделе ваш класс занимается у меня последним, вы, вероятно, уже наслышаны, кто прячется в шкафу, — сказал он, без тени смущения глядя на настороженных слизеринцев.
— Наслышаны, — ответил Пирс. — Там сидит боггарт.
Я подумал, что об этом ему наверняка рассказала подружка из Равенкло.
— Правильно, — улыбнулся Люпин, и я невольно улыбнулся следом. У него была очень располагающая улыбка, искренняя и открытая. Даже Флитвик по сравнению с ним улыбался более официально.
— Итак, — продолжал Люпин, не обращая внимания на то, что некоторые ученики отодвигаются от шкафа подальше. — Наше сегодняшнее занятие будет посвящено работе с боггартом. Это существо обладает очень интересным защитным механизмом — оно принимает форму того, кого противник больше всего боится. Боггарты умеют мгновенно настраиваться на наше сознание, а опытные боггарты и на бессознательное, то есть на те мысли, которые хранятся очень глубоко в душе. Таким образом они обнаруживают главный страх и принимают его форму. Возможно, кто-то из вас уже знает заклинание, способное прогнать боггарта?
Как ни странно, Малфой сразу же вскинул руку. Люпин вопросительно взглянул на него.
— Это заклинание Riddiculus, — уверенно сказал Малфой. — Когда боггарт принимает форму чьего-то страха, нужно представить то, во что боггарт превратился, в какой-нибудь смешной форме, и произнести заклинание. Тогда он исчезнет.
— Молодец, Драко, — похвалил его Люпин. — Десять баллов Слизерину.
Малфой приосанился.
— Что ж, — сказал Люпин. — Может, ты и продемонстрируешь нам, как управляться с боггартом? Хочешь быть первым?
Ну конечно, так он и разбежится, мысленно усмехнулся я, однако Малфой без колебаний вышел вперед. Люпин проговорил:
— Для начала всем вам надо представить то, чего вы боитесь больше всего, а потом попытаться придать ему какие-то комические черты. Станем работать по очереди. В любом случае, даже если у вас что-то пойдет не так, я буду рядом и помогу.
Малфой приблизился к шкафу. Боггарт внутри застучал по дверце.
— Готов? — спросил Люпин. Малфой кивнул. Люпин направил палочку на шкаф, сверкнула вспышка, и дверца распахнулась. В ту же секунду из шкафа выпрыгнуло огромное всклокоченное существо. Оно стояло на двух полусогнутых ногах, однако голова его была головой животного — вытянутый череп, острые уши, усеянная желтоватыми зубами пасть. Тело и длинные руки с черными когтями покрывала свалявшаяся темно-серая шерсть.
— Оборотень! — выдохнул Нотт. Все, кто стоял ближе к шкафу, шарахнулись назад. Малфой, однако, не дрогнул. Он вытянул палочку вперед и крикнул:
— Riddiculus!
Внезапно боггарт-оборотень оказался сидящим в широком деревянном кресле. Его лапы были прикручены к ручкам, а на голову был надет металлический колпак. От тех мест, где оборотня касались ремни, поднимался дым. Больше всего дыма шло из-под колпака. Все тело оборотня дрожало, но ремни прочно удерживали его на месте.
Это зрелище не рассмешило ни меня, ни кого бы то ни было еще. Даже профессор Люпин на секунду растерялся — он опустил палочку и побледнел еще сильнее обычного. Впрочем, скоро он взял себя в руки, быстрым движением загнал дымящегося боггарта обратно в шкаф и захлопнул дверцу. Малфой обвел победным взглядом испуганно притихших слизеринцев.
— У нас в подвале однажды завелся один такой, — объяснил он. — Не оборотень, конечно, а боггарт. И папа научил меня, как правильно с ним обращаться.
— По-твоему, электрический стул — это смешно? — Ко мне, наконец, вернулся дар речи.
— Посмотрим, что будет у тебя, — отрезал Малфой. — Профессор, — обратился он к Люпину, который до сих пор был очень бледен. — Мне случайно не полагается еще баллов?
— Конечно, — сказал Люпин и постарался улыбнуться. — Десять баллов Слизерину. А теперь выстройтесь в очередь. Я больше не буду загонять боггарта в шкаф. Как только вам удастся придать ему смешной вид, просто отходите в сторону, и он переключится на следующего…
Я решил не слишком торопиться на встречу с боггартом и занял одно из последних мест. Прежде всего, мне никак не приходило в голову, чего же я боюсь. Моя очередь постепенно приближалась, а я все еще не мог представить свой страх. Выяснилось, что Нотт и Пирс боялись одного и того же — собак. Боггарт Нотта принял вид здоровенного коричневого бульдога с длинными клыками, а боггарт Пирса оказался черным ротвейлером. Передо мной стояла Панси Паркинсон, чей боггарт — длинная блестящая многоножка, — резво побежала прямо на нее.
— Riddiculus! — завизжала она. — Riddiculus!
Но многоножка припустилась еще шибче. На помощь Панси пришел Люпин. Раз — и вместо многоножки перед нами возник серебристо-белый шар, который Люпин, вопреки своему обещанию, быстро загнал в шкаф.
Настала моя очередь. Я остановился поблизости от шкафа и взглянул на Люпина.
— Открывать? — спросил он меня. Я кивнул. Люпин снова махнул палочкой, дверь распахнулась… и ничего не произошло. На всякий случай я сделал шаг вперед, однако боггарт все еще ни в кого не превращался.