– Спасибо вам, что мы войны не знали, – задумчиво произнес он. – И простите нас, что мы страну просрали.
– Это как понимать? – сразу несколько солдат обратили на его высказывание внимание.
– Сложно объяснить. Вы этого не поймете сейчас. Если я скажу, что то, за что вы сейчас свои жизни отдаете, все полетит когда-то к черту, вы меня за идиота примете.
– А ты разъясни.
– Это надо прожить. – Жан встал, посмотрел на крышу дворца. – Идем, – сказал он Нику. – Хоть в последний день дадим им жару.
На удивление, ночь была спокойная. Уже под утро подошел старшина Игнат. Он молча уселся у зенитной установки и посмотрел на молодых людей. Рядом вертелся Терехин, который в последнее время не отходил от Жана.
– Повезло сегодня, – сказал старшина. – Они пригороды бомбили. Я в последних сводках об этом слышал.
– Это им повезло, – ответил Жан.
– Что ты за человек? – удивился Игнат. – Всегда со старшими споришь.
– Я не спорю. Я свою точку зрения выражаю.
– Был бы ты моим сыном, я б тебе таких навешал точек – мало не показалось бы. Бедные твои родители. Воюешь ты хорошо, а вот все остальное… Таких девушки не любят.
– Его любят, – сказал Ник. – Еще как любят.
– Молод он еще. – Игнат встал и осмотрелся по сторонам. – Пиписька еще не выросла. – Игнат махнул рукой и пошел прочь.
В последний день пребывания в блокадном Ленинграде никто не ложился отдыхать.
Ник не находил себе места, метался по комнате, подолгу стоял у окна и с печальным взглядом созерцал двор. Он смотрел в темные окна квартир, не замечая признаков какого-либо существования.
Жан просто лежал на кровати, заложив руки за голову, и не сводил взгляда с потолка.
В последние дни город фашисты почти не бомбили – было непонятное затишье.
Лиза и Ин сидели в гостиной, разговаривали о своих женских делах. На их лицах тоже была грусть.
– Так и будешь стоять? – спросил Жан.
Ник обернулся, уселся на подоконник и поджал ноги.
– Ты предлагаешь выйти погулять?
– Нет. Этот город сейчас не для прогулок. Давай пригласим соседку, угостим пайком. Сами уже дома поедим.
Жан вскочил и вышел в гостиную.
– Есть предложение угостить соседку в честь нашего убытия, – сказал Жан.
– Умерла соседка, – сказала Ин. – Я к ней вчера заходила за спичками.
Жан опустился на старенький диван, наклонил голову к Лизе.
Она прижалась к нему и глубоко вздохнула.
– Все будет хорошо, – прошептала Лиза.
– Ты представляешь, что через несколько часов мы все расстанемся? – Жан посмотрел ей в глаза.
– Я сделаю все, чтобы встретиться снова, – заверила Лиза. – Я буду просить тетушку, чтобы она это дело не затягивала.
– Раз так, давайте садиться есть, – предложил он. – Хочу навсегда запомнить вкус блокадного пайка.
Ник разлил в четыре кружки кипяток.
– Для начала выпьем за победу, – сказал он. – Пусть это и не водка, а просто вода, но мы поймем.
Они ели молча, поглядывая друг на друга. Чувствовалось, что все очень переживают это расставание.
– Ник, ты хоть будешь меня вспоминать? – спросила Ин.
– Я тебя буду вспоминать, – сказал Жан. – Я всех буду помнить всегда.
– Конечно, – ответил Ник и подвинулся ближе к Ин. – Ты у меня самая замечательная девчонка на свете.
– А ты моя, – обнял Жан Лизу.
Он поцеловал ее в ушко и улыбнулся.
– Надо будет ключи от квартиры сдать старшему по дому, – сказала задумчиво Лиза. – Мы здесь немного приберемся, и все… В госпиталь сегодня уже не идем. Мы сказали, чтобы на нас там не рассчитывали. А вы пойдете на эту свою крышу?
Жан пожал плечами.
– Хотелось бы попрощаться с комбатом. Хороший он человек, – сказал Ник. – С Терехиным…
– Мне, кажется, не стоит. Зачем? Как там появились неожиданно, так и исчезнем. – Жан подвинул кусочек сахара Лизе. – Все, чем могу угостить в такой блокадной обстановке, – сказал он.
– Ты мне и без того много радости принес своим существом. Я с тобой столько счастливых часов провела, если б кто это только знал.
– Пойдем, выйдем, – сказал Жан и взял Лизу за руку. – Мы вас оставим вдвоем. У вас тоже найдется о чем поговорить.
Они зашли в спальню, и Жан прикрыл дверь. Он усадил Лизу на кровати, а сам опустился перед ней на колени и положил на ее ладони свою голову.
– Сколько может это еще продолжаться? – спросил он. – Неужели эта Люсия не может нас навсегда оставить вдвоем? Я согласен жить в любом времени, хоть в первобытном, но только с тобой. Я долго об этом думал. Как это все можно сделать? – Жан поднял на нее свои большие глаза.
– Ты плачешь? – спросила она, прижимая его голову к своим коленям. – Мне тоже очень больно. Успокойся, милый, я постараюсь сделать все, что в моих силах.
По лицу Жана сбегала слеза.
– Я люблю тебя, понимаешь, только тебя одну. Для меня никто больше не существует, кроме тебя.
– Я тебе верю. Ты же сам прекрасно понимаешь, что для меня значишь. – Лиза стала целовать влажное лицо Жана. – Как я счастлива, что встретила тебя в своей жизни, и как жаль, что мы всегда расстаемся. Больше расставаний я просто не переживу. Тетушка очень старая, и я боюсь, чтобы с ней что-нибудь не случилось.
– Ты постарайся, чтобы мы встретились еще, я тебя умоляю. Извини, что не так много я уделил в этот раз тебе времени, но даже то, что было, – никогда не забуду.
– Жанчик, любимый, я все сделаю и знаю, что мы обязательно скоро встретимся.
Жан поднялся и присел рядом.
– Уже темно, – сказал он, поглядывая на окно. – Сколько сейчас времени?
– Часы в гостиной. Я схожу и посмотрю.
– Не ходи. Там Ник и Ин. Они сами скажут, когда пора, – остановил ее Жан. – Давай посидим вдвоем, просто так, молча. А ты не обращай на меня внимания. Может, я что-то не так делаю или говорю, не обращай внимания, прошу, так будет лучше.
– Ты все делаешь правильно. С каждым разом я о тебе узнаю все больше и больше. Ты такой смелый.
– Безбашенный, – так говорит мой отец.
– Нет, ты хороший. Ты ко мне всегда приходишь в снах, где бы мы ни были. Ты и больше никто.
– Государю Петру Алексеевичу привет передай от нас всех. Он, как всегда, все воюет и строит?
– Неугомонный он, все успевает: и флот строит, и город, и войну ведет со шведами, и по банкетам…
– Вот это мужик! Побольше бы таких, и Россия была б сейчас совсем другая. Может быть, и этой проклятой войны не было… Кто его знает?
– Успокойся. Нам надо жить и видеть все самое лучшее в этой жизни.
