Восточнее три русских броненосца добивали 'Сикисиму', а здесь назревала развязка ещё одного локального сражения сегодняшней генеральной битвы: крейсера Рейценштейна и Дева уже успели здорово потрепать друг друга, причём японцам досталось побольше. Здорово побольше, ибо русские шеститысячники и 'Баян' серьёзно превосходили своих противников, как по весу бортового залпа, так и по боевой устойчивости. Но это сначала — потом к сражающимся крейсерам стал приближаться Шестой боевой отряд: 'Акаси', 'Сума', 'Чиода' и 'Идзуми'. Каждый из этих корабликов, конечно, многократно уступал по силе любому из артурских, но их было четыре. А четыре гиены, например, могут одолеть льва… Тем более, что с востока на помощь спешил 'Нийтака', который вообще ещё не успел принять участие в сегодняшнем бою. И вёл он за собой два авизо — 'Яейаму' и 'Тацуту'. Тоже мелочёвка — 'шакалы' — не более. Но и их некрупные пушки, вместе с остальными являются некоторой дополнительной неприятностью…
Третий боевой отряд был уже здорово потрёпан, его боевая мощь уменьшилась как минимум на треть — выбито по одной восьмидюймовой пушке на 'Такасаго' и 'Читосе', последний имел уже чувствительный крен на правый борт, а 'Кассаги' не только здорово присел на корму, но и потерял первую трубу. К тому же на нём молчала практически вся батарея скорострелок.
Артурцы, как и ожидалось, обошлись меньшими потерями, но 'Богатырь' всё‑таки схлопотал восьмидюймовый фугас под клюз, и в здоровенную пробоину регулярно захлестывали волны. Если бы драка продолжалась три на три — судьба японских 'собачек' была предрешена, но учитывая подходящие корабли Того — младшего и 'Нийтаку' у крейсеров Рейценштейна наклёвывались очень серьёзные проблемы.
Но на 'поле' появился ещё один 'игрок'…
На 'Пересвете' с помощью досок, гвоздей и всем известной матери заделали пробоину в носу, и броненосец был готов снова влиться в боевую линию. Но она уже находилась достаточно далеко, а вот крейсерские разборки происходили совсем рядом, и Вирен ни секунды не сомневался, отдавая приказ, куда направить броненосец.
Того Масамичи прекрасно понял, что идея поставить вражеский крейсерский отряд в два огня изжила себя ещё до начала воплощения в жизнь — сейчас русский 'большой дядька' начнёт предъявлять свои десятидюймовые аргументы, на которые возражать совершенно нечем. Но и актуальность поддержки крейсеров адмирала Дева уже отпадала — они отворачивали вслед за спешащим к своим собратьям — инвалидам 'Якумо'. Следовало тоже присоединяться к группе ведомой 'Ясимой' и ожидать подхода двух броненосцев командующего. В бинокль совершенно ясно было видно, что 'Сикисима' уже потерян — три русских броненосца его уже окончательно доломали, и сомнений в отношении дальнейшей судьбы корабля не оставалось…
— А вот этот номер у вас не пройдёт! — плотоядно пробубнил себе под нос Рейценштейн, увидев, как отряд адмирала Дева 'соизволил' прекратить бой и стал отворачивать к северу. — Куда ты на хрен денешься с одной‑то трубой… Поднять: 'Следовать за мной!'.
'Баян' стал разгоняться до семнадцати узлов, 'Аскольд', следуя в струе флагмана, легко поддерживал скорость. 'Богатырь' отставал немного, но всё‑таки отставал. Что было не критично — если японский Третий боевой отряд попробует следовать дальше со скоростью 'Кассаги', то и пятнадцати узлов за глаза хватит, чтобы его догнал и крейсер Стеммана, а если 'Читосе' и 'Такасаго' решат бросить своего товарища и отрываться — всё равно от 'Баяна' и 'Аскольда' им не уйти, а лишившийся трубы 'Кассаги' достанется на растерзание 'Богатырю'. И 'Пересвету', который держал курс именно на предполагаемое место новой стычки лучших крейсеров обеих эскадр.
Но Вирен, увидев, что атака Шестого боевого отряда нашим крейсерам больше не угрожает, приказал изменить курс, и следовать за броненосцами Ухтомского, которые двигались к 'Ясиме', 'Ниссину' и 'Адзуме'., справедливо полагая, что артурским крейсерам вполне по силам справиться с тремя японскими бронепалубниками.
Это был шанс для отряда Дева. Когда каперанг Исибаси увидел, что 'Читосе' делает коордонат вправо, то понял безо всяких сигналов мысль своего адмирала: прикрыть от расстрела изнемогающий 'Кассаги' и попытаться увести русские крейсера за собой. 'Такасаго' тоже принял вправо, вышел из кильватерной струи впередиидущего мателота и прибавил узлов.
— Заманивают нас япошата, за собой увести хотят. А, Иван Фёдорович?
— Точно так, ваше превосходительство, — немедленно ответил Иванов. — 'Купить' нас пытаются…
— А мы 'купимся' — пусть уводят от своего подранка. По дороге ещё накидаем. А вот 'Богатырю' передайте: 'Добить'.
Стемман ответил 'Ясно вижу' и пожалуй самый грозный из бронепалубных крейсеров мира направил свой форштевень в сторону тяжело раненого 'Кассаги'. В судьбе последнего можно было уже не сомневаться — ни уйти, ни оказать серьёзное сопротивление подбитый корабль не был способен, а помощи ждать неоткуда. Даже теоретически.
'Богатырь' методично и хладнокровно, выдерживая дистанцию в десять — одиннадцать кабельтовых, расстреливал обречённого противника на протяжении двадцати минут. Сдаваться даже не предлагали — во — первых, японцы никогда бы белый флаг не подняли, а во — вторых, просто не было времени призовать вражеский корабль — артиллерия 'подарка' Владивостокского отряда требовалась и в других местах. Следовало как можно скорее заканчивать здесь и на всех парах мчаться к месту, где вот — вот должна была разыграться очередная партия сегодняшнего 'концерта'.
Ближе десяти кабельтовых подходить не рисковали, ибо имелся шанс нарваться на минный выстрел — последний жест отчаяния. Но и с такого расстояния шестидюймовые снаряды свободно пробивали скос броневой палубы на гибнущем японце, и скоро он стал неумолимо крениться на правый борт, лёг на него, перевернулся…
Сработал один из принципов морского боя — с самого его начала слабейший начинает получать всё большие повреждения, нанося противнику всё меньший ущерб. При прочих равных, разумеется. И, конечно, при отсутствии приятных для одной и неприятных для другой стороны сюрпризов в виде 'золотого снаряда' угодившего, например, в заряженный минный аппарат или вообще прямо в пробоину сотворённую предыдущим собратом, внезапной поломки в машине, и тому подобного. Но и на 'лакишот'* шансы предпочтительнее у сильнейшего — закон больших чисел берёт своё.
Почти одновременно с потоплением 'Кассаги' аналогичная ситуация повторилась в десятке миль восточнее — 'Ретвизан', 'Цесаревич' и 'Победа', двигаясь вдогонку за Того, изметелили 'Сикисиму' до состояния 'несовместимого с жизнью'. Гордость английских корабелов, один из лучших броненосцев мира ещё не тонул, вернее, тонул медленно, но не оставалось никаких сомнений, что его генеральный курс может быть только один — вниз.
Задерживаться, чтобы добить не стали — оставался ещё всего один час светлого времени суток, а вокруг японского отряда выбитых из боя в начале сражения катавасия завязывалась серьёзная, и Макарову очень хотелось именно сегодня выжать из сложившейся ситуации максимальные дивиденды. Командующий повёл находящиеся при нём броненосцы туда, где должно было разыграться последней сцене сегодняшнего дневного 'спектакля' — к отряду возглавляемому 'Ясимой'. Туда же двигались корабли Того и Ухтомского, но если 'полтавам', чтобы продолжить сражение, требовалось только сблизиться на необходимое для открытия огня расстояние и повернуть на параллельный с неприятелем курс, то 'Микаса' и 'Асахи' даже успевая раньше не имели возможности сразу влиться в строй — они, либо страшно рискуя получить дружественный таранный удар, либо самим врезаться в борт японского корабля должны были попытаться возглавить свою колонну (причём манёвр нужно было бы проводить под огнём русских, что серьёзно увеличивало шансы на потерю управления при столь сложном маневре), либо пройти на контркурсах мимо своих, и только потом вступить им в кильватер.
Командующий флотом страны Ямато выбрал второй вариант. Чем дал возможность Макарову приблизиться к месту основной заварухи.
С английского — удачный выстрел.
А крейсера Рейценштейна продолжали делать своё 'чёрное дело'. Дева уже понял, как он ошибся, стараясь увлечь 'Баяна' со товарищи за собой от повреждённого 'Кассаги' — тот уже наверняка опустился на дно морское, а вот теперь подобная участь совершенно конкретно ожидала и 'Такасаго' — 'Аскольд' и кормовой плутонг 'Баяна' избили вражеский корабль так, что шансов на выживание у крейсера каперанга Исибаси не оставалось никаких.
Заканчивать боевой эпизод Иванов с Грамматчиковым опять предоставили подходящему 'Богатырю', а сами поспешили к Ухтомскому, гоня перед собой удирающий 'Читосе'. Вслед за ними поспешили и 'Пересвет', и 'Новик' с миноносцами. Как ни хотелось Матусевичу провести генеральную репетицию действий своего отряда на реальном вражеском объекте, но, во — первых, было жалко мин, которые с огромной степенью вероятности могли понадобиться в самое ближайшее время, а во — вторых, Стемман уже приступил к делу. И много времени ему не понадобилось, чтобы несколькими залпами окончательно доломать обречённого. Один из многочисленных шестидюймовых снарядов, по всей вероятности, добрался до котлов, ибо практически одновременно с тем как 'Такасаго' буквально разломило пополам, он окутался облаками белого пара.*
